Искусство никогда не было просто развлечением. Наряду с философией и религией она была главным источником утешения для человечества. Это то, к чему мы должны обратиться в наши самые худшие моменты.
Вот семь из самых успокаивающих произведений искусства, когда-либо созданных.
1. Хироси Сугимото, Атлантический Океан, 1989 Год
Из-за того, как работает наш ум, нам очень трудно быть чем-то иным, кроме как чрезвычайно озабоченными тем, что непосредственно близко к нам во времени и пространстве. Но при этом мы склонны преувеличивать важность некоторых разочарований, которые в более грандиозной схеме не заслуживают столь сильного волнения и отчаяния. Мы безнадежно плохо умеем сохранять перспективу. Искусство может помочь, выводя нас из нынешних обстоятельств и переосмысливая события на более внушительном или обширном фоне.
Этот шаг был сделан японским фотографом Хироси Сугимото через его гигантские пустые фотографии Атлантического океана в различных настроениях. Что наиболее примечательно в этих возвышенных сценах, так это то, что человечество нигде не находится в кадре. Нам предоставляется возможность взглянуть на то, как выглядела планета до того, как первые существа появились из морей. На фоне такой незапамятной сцены точное недовольство нашего времени имеет чуть меньшее значение. Мы обретаем самообладание не оттого, что нас заставляют чувствовать себя более важными, а оттого, что нам напоминают о ничтожной и сиюминутной природе всех и вся.
Когда наши глаза блуждают по огромной серой зыби моря, мы можем погрузиться в состояние приятного безразличия к себе и всему, что касается нашей смехотворно незначительной судьбы. Воды времени сомкнутся над нами; и это будет – к счастью-так, как если бы мы никогда не жили.
2. Ansel Adams, Aspens, Dawn, Autumn, 1937
Поскольку смерть-это всегда такая личная трагедия, потому что иногда может показаться, что это было что-то, за что нас выделили, в то время как другие все еще играют в волейбол в тренажерном зале в полном здравии, полезно напомнить, что это в конечном итоге окажется непреложной необходимостью для каждого живого существа на планете, от Бургундской улитки до Южноамериканского тапира, стоматолога-гигиениста до гениального левого бокового нападающего.
Можно найти утешение в созерцании присутствия смерти в других видах и формах жизни, отличных от нашей, - просто чтобы навязать идею повсеместности конца.
На фотографии Энсела Адамса ряд Осин был удивлен светом фотографа и выделялся как серебряные нити на фоне черноты ночи. Настроение мрачное, но элегантное. Внутри этого искусства есть утешительное послание, которое может успокоить наше грубое горе и беспокойство о нашей смертности и быстротечности времени. Этот образ приглашает нас увидеть себя частью завораживающего зрелища природы. Законы природы применимы к нам так же, как и к деревьям в лесу. Это не личное. Фотография-это средство рефрейминга: она предлагает нам думать о нашей собственной смерти как о естественном порядке, который не имеет ничего общего с индивидуальной справедливостью. Фотография пытается извлечь личную боль из того, что происходит с нами.
Листья всегда вянут и опадают. Осень обязательно следует из Весны и лета. Сталкиваясь с этим зрелищем в искусстве, нам предлагается переосмыслить наши мысли о смертности в широком понимании природы: последовательности природы применимы к нам так же, как и к растениям и деревьям. Время неумолимо движется вперед. Времена года проходят-и мы спешим навстречу старости, смерти и забвению. Образ берет эти неудобные истины и, благодаря своим техническим навыкам, придает им искупительное достоинство и величие.
3. Людольф Бахуйсен, военные корабли во время сильного шторма, 1695 год
В 17 веке голландцы развили традицию живописи, которая изображала корабли в бурных штормах. Эти работы, которые висели в частных домах и в муниципальных зданиях по всей голландской республике,были не просто украшением. Они имели явно терапевтическую цель для них: они доставляли мораль своим зрителям, которые жили в стране, критически зависимой от морской торговли, о доверии к мореплаванию и жизни в более широком смысле. Вид высокого парусного корабля, брошенного под углом в двадцать градусов в бурном море, кажется неопытному человеку катастрофой. Но есть много ситуаций, которые выглядят и чувствуют себя гораздо более опасными, чем они есть на самом деле, особенно когда экипаж подготовлен и корабль внутренне Здоров.
Голландский художник Людольф Бахуйсен о военных кораблях во время сильного шторма выглядит хаотично до крайности: как они вообще могли выжить? Но корабли были хорошо спроектированы именно для таких ситуаций. Их корпуса были тщательно приспособлены долгим опытом, чтобы противостоять бурям Северного океана. Экипажи снова и снова отрабатывали маневры, которые могли бы обезопасить такие суда: они знали, как быстро спускать паруса и следить, чтобы ветер не порвал мачту. Они понимали, что нужно перемещать груз в корпусе, лавируя влево, а затем резко вправо, и откачивать воду из внутренних камер. Они знали, что нужно оставаться хладнокровно научными в своем ответе на своевольные неистовые движения бури. Картина отдает дань уважения десятилетиям планирования и опыта. Бахуйсен хотел, чтобы мы гордились стойкостью человечества перед лицом явно ужасных вызовов. Его живопись вдохновляет нас сообщением, что мы все можем справиться гораздо лучше, чем мы думаем; то, что кажется чрезвычайно угрожающим, может быть очень живучим.
То, что верно в отношении штормов в Северном море, может быть не менее верно и в отношении беспорядков в нашей жизни. Бури утихнут, мы будем разбиты, некоторые вещи будут разорваны, но в конечном итоге мы вернемся к более безопасным берегам.
4. Клод Моне, Маки, 1873 Год
К большому ужасу искушенных людей, огромное количество народного энтузиазма направлено на произведения искусства, которые явно веселы: луга весной, тень деревьев в жаркие летние дни, пасторальные пейзажи и улыбающиеся дети.
Самая продаваемая открытка искусства во Франции-это маки от Клода Моне.
Искушенные люди склонны к презрению. Они боятся, что такой энтузиазм может свидетельствовать о неспособности признать или понять ужасные размеры мира. Но есть и другой способ интерпретировать этот вкус: он возникает не из – за незнания страдания, а из-за слишком близкой и всепроникающей вовлеченности в него-из-за которой мы вынуждены иногда искать облегчения, если не хотим впасть в отчаяние и отвращение к себе. Отнюдь не наивность, а именно Предыстория страданий придает интенсивность и достоинство нашему взаимодействию с этим произведением искусства. Клод Моне не просто сделал красивую картину; он разлил надежду по бутылкам.
5. Каспар Давид Фридрих, скалистый риф на морском берегу, 1825 год
Каспар Дэвид Фридрих показывает нам поразительную, зазубренную скальную формацию, скудный участок побережья, яркий горизонт, далекие облака и бледное небо, чтобы вызвать у нас настроение. Мы могли бы представить себе, как идем в предрассветный час, после бессонной ночи, по унылому мысу, вдали от человеческого общества, наедине с основными силами природы.
Эта картина не имеет прямого отношения к стрессам и невзгодам нашей повседневной жизни. Его функция состоит в том, чтобы дать нам доступ к состоянию ума, в котором мы остро осознаем величину времени и пространства. Эта работа скорее мрачна, чем печальна; спокойна, но не полна отчаяния. И в этом состоянии ума – в этом состоянии души, выражаясь более романтично-мы остаемся, как это часто бывает с произведениями искусства, лучше подготовленными к тому, чтобы иметь дело с интенсивными, трудноразрешимыми и особыми горестями, которые лежат перед нами.
6. Anonymous, Kintsugi Bowl, 1990
У японцев есть художественная традиция, известная как kintsugi, в которой разбитые куски случайно разбитого горшка тщательно подбираются, вновь собираются и затем склеиваются вместе с лаком, перегнутым с роскошным золотым порошком, чтобы создать красивую оду искусству ремонта. В кинцуги нет никакой попытки замаскировать ущерб, суть в том, чтобы сделать линии разлома очевидными и элегантными. Драгоценные жилы золота здесь для того, чтобы подчеркнуть, что разваливающиеся вещи не являются неожиданными или вызывающими панику: они создают для нас возможность исправиться-и исправиться искупительно.
7. Richard Serra, Fernando Pessoa, 2007-8
Мы часто очень одиноки в наших страданиях. Мы не только грустим, мы верим, что мы единственные, кто таковым является. Но на самом деле мы все находимся на грани отчаяния. Мы должны научиться страдать с меньшим чувством преследования или впечатления, что нас несправедливо выделили для наказания.
"Фернандо Песоа" - это красиво мрачная монументальная работа Ричарда Серра, названная в честь португальского поэта с поворотом на плач (как он писал: "о соленое море / сколько в вашей соли слез из Португалии.’).
Работа не отрицает наши печали, она не говорит нам о том, чтобы мы развеялись или направились в более светлое русло (что люди часто делают, когда мы рассказываем им о своих бедах). Масштабный и монументальный характер этой чрезвычайно мрачной скульптуры имплицитно говорит о нормальности и универсальности скорби. Он уверен, что мы признаем и откликнемся на законное место торжественных эмоций в обычной жизни. Вместо того чтобы оставить нас наедине с нашими мрачными настроениями, работа провозглашает их центральными чертами жизни. В своей абсолютной серьезности, как и многие из величайших произведений искусства, "Фернандо Песоа" Серры создает достойный дом для скорби.
Слишком много книг было написано, пытаясь объяснить, для чего может быть создано искусство. В моменты великого кризиса ответ слишком очевиден: искусство существует, чтобы помочь нам выжить.
