Куделька тянется, веретёнце вьется, словечки давние, старинные - из них сказочка прядётся...
Давным - давно, на широком полюшке, на сыром лугу, жила полевица - пригожая девица, всем травам хозяюшка да стрекозам сестрица. Вставала ранёшенько, лишь небо светлело, росами умывалась, очами васильковыми улыбалась солнышку ясному, в косы пшеничные одуванчики да ромашки вплетала впромежь лучей рассветных. С ранними пташками приволье своё обходила да прилаживала.
Привечала и пахаря - тугими колосьями, и крестьянку - мятой пахучей, и ребятишек звонких - щавелевым листом, и знахарей - вероникой да зверобоем.
Некогда ей было лениться да скучать - девицам на венки, на гадания ромашек нарастить, молодухам на полотна алые - марены красной поприготовить, развести куртинки иван-чая, да поглядывать за черемухами на краю - чтоб не ухватили лишний денек на цветение свое невестино, не заморозили остальных.
Весь день у неё в заботушках: вокруг нее бабочки танцуют, пчелы помогают, муравьи семечки собирают, кроты землицу рыхлят, пташки щебечут, и сама она - радость босоногая, в рубашке льняной, в полынном пояске.
А вечерами любила она устроиться на увале земляничном, под березками стройными; поест ягод душистых и на небеса звездные любуется.
Звездочки блещут, наперебой ей свои чудные сказки шепчут, а как выйдет Луна - небесных цветов царица, так и разговаривают они до утра.
В ту пору жил в тех краях добрый молодец, именем Молчан - всем хорош, и статен, и силен, и кудряв; был он кузнецом, как отец, и дед, и прадед его, да вот только больно неразговорчив. Очами хмурыми поведет - словно тень на сердце положит, не улыбнется, не пошутит - люди его побаивались, колдуном за глаза почитали; не ходил он на гулянья купальные, не катал девушек на санях лихих, забавы молодецкие стороной обходил.
В кузне у него горн жаром пышет, железо раскаленное в лохани шипит, молот тяжелый без устали трудится - кому подковы, кому гвозди да мотыги, кому ободья тележные, а кому и ратные оружья - все в срок сработает и на совесть.
В час полуденный сядет он под густой ракитой в теньке и разложит свой нехитрый обед на простой тряпице - молока крынку, хлеба краюху, яиц вареных пяток да крепких яблок - тем и доволен.
Вот раз заглянул к нему в кузню старик - виду недоброго, нездешнего. Глаза синие в густых бровях прячутся, хмурятся, борода широкая с проседью, рубаха черная до полу, узором красным окаймленная, узором богатым, непростым. Подпоясан старик в три круга поясом браным, а ноги босы. Огляделся по-хозяйски, и спрашивает надменно - может ли Молчан ему кинжал выковать - из руды особой, с каменьями-самоцветами, в росной траве закаленный; смотрит хитро, сулит плату золотом.
Глядит Молчан - а за пришлецом вслед цветы вянут, веет сырым холодом. Не по нраву ему пришелся заказчик, встал он во весь рост, плечи расправил и указал ему на дверь.
А гость не уходит, ужом вьется - и ластится, и грозится, горы золотые обещает и чудеса, и коней, и невест - да только без надобности все это Молчану, не страшны ему угрозы.
Разьярился старик, ногой топнул, плюнул в сердцах на порог да и сгинул невесть куда.
А у Молчана все дела наперекось пошли - мечи булатные в колоде потрескались, словно из глины, а не из железа он их ковал, молот тяжкий переломился пополам, полезли из щелей пауки да сороконожки, заполонили всю кузню - ступить некуда. За что ни возьмется - все из рук вон валится.
Смекнул тут кузнец, что дело недобро, стал думать да гадать, где бы помощи взять, как старикову гадость повывести. Пошел он погулять, головушку развеять - авось что придумается.
Дошел до широка полюшка, сел на край придорожный и крепко призадумался.
А девица - полевица враз его приметила, видит она, что приключилось недоброе, знает, отчего, а подойти боится - нельзя ей людям показываться. Вот она и так, и сяк - и цветочком к руке кузнецовой приклонится, и муравьишкой на ногу всползет, и бабочкой у носа порхает - не видит Молчан, не поймет. Так и пришлось ей в своем виде настоящем появиться.
Удивился кузнец - таких чудес еще не видывал, чтоб из трав полевых девица явилась, вся сплошь в цветах да колосьях, в рубашке льняной, в полынном пояске.
- Знаю я, что случилось, помогу тебе. Да и ты знай - отказал ты колдуну страшному, не сковал ему кинжал кровожадный - он тем кинжалом бы землю - матушку рыл, коренья злые добывал - на погибель людскую, на напасти и горести. Те коренья глубоко сокрыты, спрятаны, берегу я их от дурных рук. За то, что ты не испугался, не прельстился - вот тебе травушки заветные, добрые - ты ими кузню свою окури, и все по-старому станет, вся нечисть дымом повыйдет. Ну а коли совета какого понадобится - всегда меня здесь найдешь, только кликни.
Обрадовался кузнец, а уходить не хочет - полюбилась ему полевица, засияли у молодца очи, стал он ее расспрашивать да разговор долгий заводить; понравился и Молчан полевой хозяюшке - да не быть им вместе, нет ей места в мире людском. Порхнула птичкой малой и скрылась.
Пригорюнился молодец, отправился восвояси. Все сделал, как велела девица, все наладилось, пошло по-старому, по- прежнему.
Прошла осень, и зима, вот и весна наступила - да только глаза васильковые ему покоя не дают, голосок нежный и речи учтивые. Вот бы в жены такую красавицу!
Выковал он колечко медное и пошел на место заветное, девицу - полевицу замуж звать.
Кликнул он свою зазнобушку - та и появилась перед ним тотчас; очами ясными смотрит, улыбается. Колечко на протянутой руке так и блещет, жаром горит, да пуще его пылает сердце кузнецово, так и рвется из груди.
Уж уговаривал Молчан, уж ластился, в любви горячей клялся - да никак не соглашается она замуж идти.
До того они рядились да слезами горючими обливались, что спустилась к ним светлая богиня, на любовь такую глядючи, и разрешила им пожениться по обычаю, только с уговором.
Должен будет кузнец отпускать свою суженую в поля с весны и до осени, а как придет зима - тогда и домой забирать, а то кто ж за полями следить будет?
На том и порешили, стали Молчан с Василисою жить дружно да ладно.
И с той поры начали девицы на свадьбу цветами украшаться, а кузнецы стали ковать кольца женихам да невестам, могли сковать и счастье, и судьбу, и болезни из людей щипцами раскаленными вытаскивать; а зимой, говорят, в кузнице жарче, чем летом, огонь горит.