Приближался День энергетика. В Электросетях был предпраздничный ажиотаж. В коллективе было много корейцев. Праздничный стол никогда не обходится без собачатины. Оперативно-выездная бригада за неделю до праздника отловила двух бездомных псов. Их поселили в закрытом гаражном боксе и стали усердно откармливать рисом.
Митя от профессионального праздника ждал только ежегодной денежной премии. В застольях он никогда не участвовал, как и большинство водителей. Два раза в год на всех подстанциях района проводились замеры пиковых нагрузок. 22 июня — когда нагрузки были минимальными в году, и 22 декабря — когда вся энергосистема работала на пределе возможностей. На каждой подстанции дежурила бригада из двух человек. Каждые два часа они должны были снимать показания счетчиков. На дальних подстанциях бригады заступали на сутки. На тех, что находятся в радиусе двадцати километров от города, вахту делили на две смены — с 00.00 до 12.00 и с 12.00 до 00.00. Митя на сей раз попал в первую смену на подстанции поселка Дачное. Это означало, что на базу он вернется к обеду, и у него есть все шансы закусить свежей собачатиной. В напарники ему достался не самый приятный тип — Николай Геннадьевич, или просто Генадич. Ему было уже за пятьдесят. Работал он в бригаде подстанционщиков. В коллективе слыл скупердяем и филоном. Всегда искал себе работу полегче и очень любил выпить на халяву. Когда мужики скидывались на бутылку, у него никогда не оказывалось в кармане даже рубля. Но стоило кому-то где-то в Электросетях откупорить бутылку, как он возникал ниоткуда. Нигде от него невозможно было спрятаться. Генадич с удовольствием пил и закусывал, а когда выпивка заканчивалась, так же внезапно испарялся.
У кабельщиков он постоянно клянчил изоленту. Она была у них в большом количестве, и если кому-то из работников нужен был домой моток изоленты, ее не покупали, а просили у кабельщиков. Но ни один из сотрудников не просил ее так часто и так много, как Генадич. Одной из любимых тем для праздной болтовни в сетях было обсуждение этой тайной страсти старого подстанционщика. Монтеры в досужий час развлекали друг друга самыми нелепыми и невероятными версиями того, куда можно девать столько изоленты.
Узнав, что Митя уходит работать в ночь, Марина ушла ночевать к бабушке. Митя проводил ее и отправился на работу. Первая смена участников замеров собралась на базе в девять вечера. Водители вместе со своими напарниками заготавливали дрова для печек-буржуек, которыми были оборудованы будки машин. Митя занимался этим один. Генадич пришел за десять минут до отправления. Выехали с базы в 23.00. По пути заехали на заправку. Митя залил полный бак. ЗИЛ был ненасытным, а ночью его нужно было постоянно прогревать, чтобы не замерзла вода в системе охлаждения двигателя.
От трассы Корсаков–Южно-Сахалинск путь к подстанции лежал по грунтовой дороге. Дорога была ужасной — яма на яме. Ямы были заполнены водой, покрыты толстой коркой льда и припорошены снегом. Тяжелый вездеход ломал лед с громким хрустом, который хорошо было слышно в кабине.
— Как на ледоколе, — усмехнулся Генадич.
— «Одна мысль, одна мысль терзает меня: та, что снаряжение экспедиции я поручил Николаю», — процитировал Митя письмо капитана из романа Каверина «Два капитана».
Генадич с недоумением посмотрел на своего напарника. Видимо, он не читал роман и не понял, о чем речь. Митя смутился. Он вспомнил, что Генадича зовут Николаем.
— Сто-о-о-ой! — заорал вдруг Генадич.
Митя ударил по тормозам. «Колун» встал.
— Ты тут не проедешь! Тут такая ямища! Валера тут на прошлой неделе застрял.
— Валера на «шишиге». У меня-то танк помощнее!
— Ни хера ты тут не проедешь!
— У меня лебедка есть, если что. Вытяну сам себя.
— Ни хера ты не вытянешь! Тут такая ямища!
— Ну а что ты предлагаешь?
— Объезжать надо!
— А что, разве есть еще одна дорога к подстанции?
— Нет! Надо с дороги съехать и по обочине яму обойти. Валера, когда мы назад возвращались, так сделал.
— По обочине?! — Митя привстал, разглядывая освещенный фарами лес по обе стороны от дороги. — Это ты называешь обочиной? Там же болото! Нет уж! Лучше по плохой дороге, чем по хорошему болоту.
Митя включил пониженную передачу и тронулся.
— Сто-о-о-ой! — заорал Генадич. — Ты здесь заночевать хочешь, что ли! Тебя не учили в школе, что старших надо слушать?! Совсем оборзела молодежь!
Митя сконфузился и свернул с дороги. Болото сверху подмерзло, но колеса все равно проваливались. Машина шла с большим трудом.
— Теперь выезжай на дорогу! — скомандовал Генадич.
— Я тут не поднимусь, тут очень круто и скользко.
— Делай, что тебе говорят, — противно заорал Генадич.
Митя повернул, и ЗИЛ начал медленно взбираться на дорогу. Когда передние колеса были уже на дороге, машину потащило вправо. Грузовик начал заваливаться набок. Тремя левыми колесами он был на дороге, а три правых сползали в сторону болота. Отчаянные попытки выкарабкаться только усугубляли положение. Машина медленно, но верно продолжала крениться набок. Митя и Генадич выпрыгнули из кабины. Митя кинулся в будку, достал топор, срубил молодую березку и подпер ею будку машины. Машина замедлила движение. Березка сильно прогнулась.
— Тут таких как минимум три надо, — скептически заметил Генадич.
— Возьми еще один топор в будке, — крикнул Митя, нанося удары по молодой осине.
— Это не входит в мои обязанности.
— А херню всякую болтать входит в твои обязанности? — зло оскалился Митя, орудуя топором около третьего дерева.
— Вот ведь молодежь пошла! — обиделся Генадич. — Слова им не скажи. Заносчивые все, как будто хер знает чо…
Четыре жерди уже достаточно надежно держали машину, если, конечно, на болоте можно было говорить о какой-то надежности. Крен составлял градусов сорок пять. Митя переводил дух после рубки деревьев. Вдруг он почувствовал запах бензина. Пригляделся. Из горловины бака тонкой струйкой на землю тек бензин. Крышка бака была негерметична. Митя кинулся в будку, достал ведро и, нырнув под нависший над болотом грузовик, установил его.
— Куда ты под машину-то лезешь, дурачок! А если упадет? — крикнул Генадич.
— Заткнись ты уже! — отмахнулся Митя, выползая из-под машины. — Иди лучше на подстанции, показания снимай. Тебе ведь за это деньги платят.
— Пешком?! Я не нанимался пешком ходить по десять километров.
— Тут от силы километр.
— Я пешком не пойду. Там медведи.
— Медведи зимой спят.
— Ну, волки.
— На Сахалине нет волков.
— Тогда собаки.
— Собак всех съели давно. Да и что им зимой ночью в лесу делать? На тебя, дурака старого, смотреть?
— Я пешком не пойду!
— Ты решил саботировать замеры?
— Нет, мальчик, это ты саботировал замеры. Ты должен был доставить меня на подстанцию, но не доставил. Так что я умываю руки. За все придется отвечать тебе. — Генадич забрался в будку и начал растапливать печь.
— Не надо печь топить! Вдруг машина набок упадет. Бензин растечется. Взлетит все на воздух!
— А я что, из-за твоего разгильдяйства мерзнуть должен?
— Разожги костер в лесу.
— И что, стоять около него всю ночь? Нет уж. Я тут у печки посплю. — Он начал устраивать себе в будке лежанку.
— Объясни, где там счетчики, я схожу показания спишу.
— Ты не найдешь. Да и нельзя тебе там одному. У тебя группа допуска вторая?
— Третья.
— Все равно нельзя! — Генадич сладко потянулся, уткнулся в фуфайку и закрыл глаза.
Митя на всякий случай вытащил на улицу огнетушитель. «Если машина опрокинется, беды не миновать!» — думал он.
Как же он ненавидел Генадича! Это он заставил его свернуть с дороги, это он заставил его карабкаться по льду на дорогу. А теперь он сладко храпит, обогреваясь дровами, к заготовлению которых не приложил ни малейшего усилия, подвергая опасности их жизни и автомобиль, за который отвечает Митя. И завтра он, как пить дать, всю вину за ЧП и за срыв замеров свалит на молодого напарника. И как только земля носит таких негодяев?!
Митя попробовал связаться по рации с диспетчерской, но связи в лесу не было. Чтобы самому не замерзнуть, он развел в сторонке костер. Каждый час он заводил машину и прогревал двигатель. Генадич несколько раз за ночь просыпался, чтобы подкинуть в печку дров.
Ночью пошел снег. Митя смотрел на падающие в костер снежинки и думал о том, как здорово сидеть ночью в лесу у костра и глядеть на сгорающие в огне снежинки. «Вот бы еще не думать о том, во что мне выльется все это приключение, — думал он. — Тогда этот момент можно было бы считать одним из счастливых моментов моей жизни». Ему снова вспомнилась цитата из романа Каверина: «Одна мысль, одна мысль терзает меня: та, что снаряжение экспедиции я поручил Николаю». На этот раз он рассмеялся этой аналогии. Да тот Николай Антонович просто ангел против моего Николая Генадича.
Как только рассвело, Генадич вылез из будки. Он помочился, поправил свою одежду, умыл лицо снегом и молча пошел в сторону трассы.
Через час послышался звук уазовского мотора. Внутри все сжалось. К горлу подступил комок. «Начинаются неприятности». Завгар Евгений Викторович был очень хорошим человеком. К Мите он относился с отеческой теплотой. Но когда тот был виноват, он по-отечески же, не стесняясь в выражениях, устраивал ему разнос.
— Ну что ты за человек такой, — орал он, едва только открыв дверь своего служебного уазика. — За каким хером ты туда полез? Ты что, дорогу не видишь?
Митя, оправдываясь, начал рассказывать, как Генадич заставил его свернуть с дороги и потом выруливать обратно в столь неудобном месте.
— Ну что за детский сад! Что значит заставил? Он тебе кто? На хера слушать всяких мудаков? Ты водитель, ты и решай, как тебе ехать. Нет дороги — не езди. Генадич твой сейчас сидит водку пьет халявную, а ты тут мерзнешь! Лучше бы ты на дороге в яме застрял. Тогда хоть ясно было бы, как тебя вынимать. Что вот теперь с тобой делать? Как машину спасать? Жди сиди. Поеду на базу за подмогой.
Евгений Викторович сел в уазик и уехал. Через сорок минут приехало два грузовика — ГАЗ-66 и такой же, как у Мити, «Колун». Закипела работа. Все три машины выстроились в лесу в ряд перпендикулярно дороге, зацепились за раму лебедками и попробовали втроем вытянуть «Колун» на дорогу. Ноша оказалась им не по зубам. У двух лебедок лопнули тросы. Пока меняли тросы, подоспел тихоходный трактор «Беларусь».
— Опять Митька весь автопарк на уши поставил, — погрозил пальцем тракторист дядя Толя — отец Митиного одноклассника.
Дядя Толя попробовал вытолкнуть машину сбоку, но нависающая над кюветом будка не дала подъехать к ней вплотную. Минут 15 все бегали вокруг и громко обсуждали стоящую перед ними задачу. Помимо водителей вызволять товарища приехали человек пять монтеров. Некоторые уже начали отмечать профессиональный праздник. Каждый счел своим долгом сказать виновнику всей этой кутерьмы, что он нарушил их праздничные планы.
После долгих споров о том, как спасать машину, решение принял Евгений Викторович. Тягачи выстроили в ряд на противоположной обочине, чуть опережая Митин «Колун». От каждой машины натянули тросы и канаты, зацепив в разных местах за раму «Колуна». Трактор поставили на дороге и натянули самый мощный металлический канат. По команде Евгения Викторовича все разом тронулись на пониженной передаче. Процессия медленно поползла вперед. «Колун» некоторое время сохранял крен вправо, потом стал медленно выбираться на дорогу. Один из тросов, соединявший машину с другим «Колуном», лопнул. Она качнулась вправо. У Мити екнуло сердце, но крен продолжал выравниваться, и через какое-то время машина уверенно выползла на дорогу. Раздался радостный свист и крики немногочисленных зрителей, стоявших чуть в сторонке, между деревьев. Дружно выстроившись колонной, все, кроме тихоходного дяди Толи, двинулись на базу.
Вы прочли фрагмент повести "Митя. Любить". Полный текст можно бесплатно скачать на сайте denchernov.ru
