Странно думать, что в нашем языке может быть такое слово, как "мизантропия": "нелюбовь к человечеству."Чтобы феномен стал словом, нужно достаточное количество людей, чтобы отождествить его с ним; это должна быть идея, которую мы узнаем в себе и других, а затем хотим назвать и, в некоторых случаях, носить с гордостью.
Что у нас есть такой Старк и незамысловатым словом во многих языках говорит о том, что, каковы бы ни были наши очевидной верности нашего вида, это не редкость для человека, чтобы посмотреть, кто мы все вместе – то, что мы встаем, как мы ведем себя, как наши мысли бегут – и в конце хочу сдаваться при виде наших неограниченное насилие, злоба и глупость и хочу что бы мы не развивались, гомо сапиенс , имеющий в конечном счете оказалась бесконечной и несолидно чумы на земле, чье правление должно закончиться без сожаления.
Мизантропия-это не предвзятость, предубеждение или снобизм. Мизантроп не выделяет и не ставит во главу угла какую-то одну группу. Они относятся ко всем одинаково, даже к самим себе. Они только что пришли к немодному мнению, что мы-позор, что мы не заслуживаем жизни. Это высшее Движение воображения: быть человеком и все же принять взвешенное суждение, что люди могут быть космической ошибкой, моральной ошибкой.
Какие мысли лежат в основе убеждений мизантропа? Что же в нас такого ужасного? Настоящий список был бы очень, очень длинным; начало могло бы выглядеть так:
- Мы неистребимо жестоки. Мы постоянно оправдывающих наши обращения к жестокости через апелляцию к высшей цели (мы боремся за некоторое время ради Родины, за справедливость, за Бога), но так регулярно и радостно у нас перерасти в жестокость, что что-то проще, кажется, быть в игре: мы жестокие, потому что у нас укоренилась вкус крови, мы уничтожим, потому что без шансов на рожон, мы будем скучать, потому что в конце концов большое удовольствие воевать.
- Мы напрасно мстительны. Кто-то делает нам плохо, но вместо того, чтобы подстегивать немного больше терпимости и человечности, наши раны заряжают нас, чтобы ударить других с еще большей силой, когда у нас есть шанс. Око за око-это для слабаков; мы лучше сразу убьем, когда придет наш черед.
- Мы безмерно самоуверенны. Часть нашего разума постоянно крутит историю о том, почему это правильно для нас делать то, что мы делаем – и стирает малейшие сомнения относительно действий или любой возможной потребности в самоанализе или извинении. Это всегда вина других, всегда есть причина, по которой нам не нужно извиняться; почему мы являемся жертвами, а не преступниками. Расставленные в ряд, наши моменты вины и искупления могут составлять не более получаса в течение всей жизни. Мы же Бесстыдники.
- Мы фатально неточны в том, кого наказываем. Мы страдаем, но человека, который причинил нам боль, нет в комнате, или мы не можем добраться до них, поэтому мы перенаправляем свою ярость на ближайшую доступную беззащитную цель. Мы пинаем собаку в грандиозном, планетарном масштабе.
- Мы в конечном итоге учимся и совершенствуемся. Есть более высокий шанс иметь здравый смысл после нескольких десятилетий на планете, но всегда есть более новые, голодные, более свирепые типы, приходящие на сцену, готовые пополнить запасы человеческой ярости и дикости. Мы не можем держаться за свои идеи; мудрость, которая с трудом накапливается в ходе войн, разводов и ссор, надежно стирается каждые несколько лет. Мы возвращаемся к первобытной ярости с каждым поколением. Наши ножи становятся острее, а оружие острее, но моральный прогресс ускользает; разрыв между нашей силой и нашей проницательностью неизбежно увеличивается. Мы такие же тупые, как и раньше.
- Мы совершенно не интересуемся, почему люди, которых мы не любим, совершают ошибки. Мы получаем слишком много удовольствия, называя их злом. Мы обожаем никогда ни на мгновение не представлять себе, что они тоже могут быть просто обеспокоены или печальны или действовать под принуждением, о котором они сожалеют. Мы преуспеваем на чувстве нашей прямоты.
- Мы завидуем всем видимым преимуществам других; но вместо того, чтобы признаться в своих чувствах неполноценности и бессилия, мы превращаем свое горе в страсть. Мы пытаемся уничтожить тех, кто невольно унизил нас. Мы превращаем наше чувство ничтожества в сернистую жестокость.
- Мы ненавидим компромиссы. Нам нужна только чистота. Мы не можем согласиться с тем, что что-то может быть "достаточно хорошо" или что этот прогресс может прийти медленно. Сейчас мы скорее сожжем весь дом, чем будем терпеливо чинить стену.
- Мы находим благодарность невыносимо скучной; нам надоело ценить то, что мы имеем. Обида - это гораздо интереснее.
- Мы не можем смеяться, потому что, несмотря ни на что, мы не находим себя смешными. Мы нанимаем профессиональных комиков, как будто находя себя глупыми были возможностью, которую кто-то другой должен был исследовать для нас.
- Мы одержимы справедливостью; мы так мало думаем о доброте. Справедливость означает давать людям то, что они должны; доброта – гораздо более важное качество – означает давать кому-то то, что они не должны, но отчаянно нуждаются в любом случае. Это значит знать, как быть милосердным.
Мизантропы, конечно, любят людей – или любили когда-то. Какие большие надежды нужно было иметь, чтобы начать с того, чтобы в конечном итоге чувствовать себя так грустно в состоянии нашего вида. Как сильно нужно любить человечество, чтобы прийти к выводу, что мы-космическая ошибка. Мизантропы не злые: они просто ищут несколько веских причин, чтобы сохранить веру в человеческий эксперимент. И, по крайней мере на данный момент, они борются.