Роман «Мать звезды» глава 70
Провожать Ивана Татьяна не пришла. В душе́ он ждал её, надеялся, что она обязательно появится. Обеспокоенно он смотрел в окно и не понимал, что же будет дальше, мысли грызли его, как оголодавшая белка орешки: «По документам — жена, а по факту — нет. Дочь есть, но не моя, хотя Танька уверяет, что — моя и мне хочется в это верить, но не получается… Правду, хочу знать правду, хотя чую, что эта правда меня раздавит. А может поверить ей? Вдруг да она права, ведь до того как в армию ушёл — её же мутило?! Я же сам это видел… Не понимаю как такое могло произойти, что Алёнка родилась недоношенной?.. Чем больше думаю о ней, тем больше каши в голове, в которой вязнут все доводы. И не знаю, что лучше: знать или находиться в неведении. Меня тянет к ней, все мысли о ней, чем дальше она от меня, тем ближе я к ней. Это же я так с ума с Танькой сойду. Наваждение какое-то. Танька, кто ты? Ты моя погибель, или счастье? Придёшь провожать, так словом не попрекну, признаю Алёнку за свою. Ты только приди…»
Мучился Иван в раздумьях, надеясь, что жена появится с минуты на минуту.
Бабушка Глаша видя как места себе не находит её внук, не на шутку обеспокоилась: «А уж не опоила ли она его чем-то? Присушила, кажись… А чё же это я раньше-то не догадалась? Вот беда-то беда, голова садовая. Ладно, была не была, дам-ка я ему, пожалуй, перца жгучего, но схитрю, для чё даю, не скажу. Пущай съест, а уж потом и узнаю, есть приворот, али нет. Лучше бы конечно раньше его мне перцем-то накормить, как только приехал, но и сейчас ещё не поздно — спасать внука надо! А кто ещё будет его спасать-то, как ни я? Боле-то и не кому… Валька-то моя так и не приехала с сыном повидаться».
Перед тем как идти на автостанцию, баба Глаша достала из своих припасов стручок красного жгучего перца и дала Ивану со словами:
— Вань, дорога-то дальняя, как бы живот у тебя не скрутило опять. На вот тебе перчик, пожуй перед дорогой. Он хоть и сухой, а пользи́тельный!
— Спасибо, баб! А то я и сам уже побаиваюсь, в прошлый раз оконфузился, до сих пор как вспомню, так оторопь берёт.
Он взял стручок перца, не чуя подвоха, и стал жевать. Бабушка Глаша наблюдала, не сводя с внука глаз. «Смотри-кась чё! И правда опоила она его, жуёт ровно конфетку каку́, а горечи-то и не чует! Батюшки мои… А я-то тоже хороша, но нет чтобы как женился сразу же ему перчик-то подсунуть, глядишь бы и развёлся он с Танькой-то сразу, а теперь хлебать не расхлебать, таку́ кашу она заварила».
Иван сжевал стручок перца и не поморщился, а минут через пять сломя голову побежал во двор, а баба Глаша налила в ковш колодезной воды из кирсеня* и последовала за ним. Выхлестало из Ивана все, что было им съедено, а заодно и приворот.
— На вот, внучок, водицы испей, — протянула она ему ковш с водой.
Иван выпил его залпом, а потом спросил:
— Баба Глаша, это что со мной такое? Как поеду-то? — смотрел он на нее, не понимая, что с ним происходит.
— А ты, внучок мой золотой, не переживай! Уж что-что, а я тебе плохого никогда ничего не сделаю и не пожелаю, будь уверен. Сейчас ещё чуток потерпи и полегча́т. Меня, после-то, добрым словом помя́нешь. — посмотрела она на него любящими глазами, — Во рту-то горит от перца, али нет, внучок?
— Нет, бабуль, перец-то у тебя и не горький совсем.
— Ну, значит — всё как надо получилось, вовремя я тебе его дала, — сказала баба Глаша, но Ивану и в голову не пришло, что она имела ввиду.
— Боюсь, баб, я теперь эти пирожки-то есть… Ты не обижайся только, пожалуйста.
— А я и не обижаюсь! А ты не бойся, ешь. В поезд как сядешь, можешь смело их навернуть, а уж яички-то опосля́ съешь, они дольше не портятся. Утром проснёшься, а голова-то у тебя светлее светлой будет, и мысли допекать перестанут. Доверься ба́ушке, внучок.
— Ладно, как бы на автобус не опоздать. Пошёл я, бабуль, — сказал Иван, а потом обнял бабушку и чмокнул в лоб. — Ты смотри у меня! — пригрозив указательным пальцем, он наказал. — Дождись меня, баб! Не вздумай умереть, ладно?
— Как скажешь, внучок! Чё мне туда шибко-то торопиться? Мне и на этом свете неплохо живётся. Пензию, слава Богу, дают, чё не жить-то?!
— Тогда договорились! Пока-пока! Береги себя, баб!
— Иди с Богом, внучок мой любимый! — перекрестила она его на прощание.
Иван беглым шагом дошёл до автостанции, автобус уже стоял. Он зашёл в автобус, сел на своё место и заснул вскоре. Про Татьяну он уже не вспоминал. Мысли о ней его больше не беспокоили. Через два с половиной часа автобус остановился на железнодорожном вокзале. Иван спал и даже не почувствовал, что автобус встал. Проснулся он от того, что кто-то теребил его за плечо:
— Солдатик, выходи, приехали! Солда-а-тик…
Иван вскочил с места как ошпаренный.
— Как приехали, уже?!
— Уже, — подтвердил приезд в пункт назначения водитель автобуса. — С побывки, что ли возвращаешься?
— Ага! Да вот разморило что-то… Спасибо, что разбудили! А то так и на поезд опоздать недолго…
— Видать хорошо ты отпуск свой провёл, если даже выспаться не получилось! — засмеялся водитель.
— М-да… Есть что вспомнить. — почесав рукой затылок, задумчиво ответил ему Иван.
— Удачи тебе, солдатик!
— Спасибо! — сказал Иван, выходя из автобуса.
Водитель проводил его взглядом, улыбаясь: «Вот тебе и рыжий! Не иначе как весь отпуск с бабой развлекался…»
Пояснения:
Кирсе́нь* — чан, чугунная эмалированная емкость под воду объёмом примерно на 60 литров.
© 29.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 71 Ванькины попутчики
Предыдущая глава 69 Счастливая ты, Танька!
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть "Деревенские посиделки"
Прочесть "Дневник Ленки из магазина"