Целая неделя после этих событий была, до противного, однообразной. Алина занималась домашними делами, лечила Ольховского, звонила Ирине Крымской в больницу и Нине Гусевой домой, ожидая услышать хоть какие-то новости, но их не было. Ольховский был в коме, Мохов не звонил, и казалось, что так будет продолжаться вечно. Но вечного, как известно, ничего не бывает. В один из дней, ближе к обеду, в квартире Алины раздался телефонный звонок.
- Да? – сказала Алина, сняв трубку, но в ответ услышала только чьи-то рыдания. – Да, я слушаю, говорите! Кто это?
- Это Ира, - донеслось до Алининого слуха сквозь рыдания и всхлипывания. У Алины сердце ухнуло куда-то вниз.
- Всё! – пронеслось у неё в голове. – Всё кончено, всё напрасно!
Но тут голос в трубке снова ожил:
- Алло! Алина Яновна, это Ира!
Алину взяла настоящая жуть, потому что в голосе Иры слышались радостные, даже счастливые нотки.
- Сдвинулась, бедняжка, от горя! И то сказать, сколько на неё всего навалилось! – с ужасом думала Алина.
Но из трубки снова раздался возбужденный голос Иры:
- Алина Яновна, вы меня слышите? Вы, почему молчите?
- Слышу, Ира, слышу! Что случилось? – собравшись с духом, спросила Алина.
- Стас пришел в себя! Только что! Его увезли в реанимацию. Приезжайте, а то я тут с ума сойду!
- Господи, какое счастье! – завопила в ответ Алина. – Держись, девочка, уже еду! Максимум через полчаса буду!
Молниеносно свернув домашние дела, написав домашним записку, Алина вылетела из дома, поймала машину и через тридцать минут уже вбегала в больницу. Машинально она прибежала в палату Ольховского, но та была
пуста. Только тут Алина вспомнила, что Ольховский в реанимации и, немного отдышавшись, прошла в другое крыло этажа. Ещё на подходе к реанимации, она увидела Ирину и Дымова, маявшихся перед дверьми.
На Дымова было страшно смотреть. От обычной его невозмутимости не осталось и следа. Глаза светились безумным блеском, очки перекосились, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, и ослабленный узел галстука болтался на шее, как петля удавленника. Казалось, что даже коротко стриженные и обычно красиво уложенные темные волосы с благородной сединой, и те стояли дыбом.
Алина бросилась к Ирине, обняла её и нетерпеливо спросила:
- Ну что? Ну, как он?
- Сами ничего не знаем, а от айболитов этих разве что узнаешь? – сквозь слезы проговорила Ира.
- Ясно, сейчас я Васю Петрова пойду искать. А ты реветь прекращай, Стаса испугаешь. Представляешь, очнулся он от беспамятства, а тут образ любимой женщины с красными глазами и распухшим носом! Не рад будет, что в себя пришел!
- Да ну вас! Нашли время шутить! – укорила Ира, но невольно заулыбалась.
Алина сходила на третий этаж и узнала, что Петрова пока нет, он будет только к шести часам, потому что у него сегодня ночное дежурство. Медсестричка, которая работала в отделении у Петрова, сжалилась над Алиной, и согласилась сходить к реаниматологам, разведать обстановку. Выйдя от них, она с улыбкой сообщила, что всё хорошо. Если так пойдет и дальше, то завтра, скорее всего, его переведут в обычную палату, а сейчас он спит. Вся троица с жаром поблагодарила её и немного расслабилась.
- Расскажите хоть, как это произошло? – попросила Алина.
- Нет, Алиночка, я не в силах, - сказал Дымов, - требуется снять стресс. Пойду-ка я за коньячком. Выпьем с вами за здоровье Станислава!
Алина и Ира дружно кивнули. Алина, вообще-то, крепкие напитки не любила. Вкуса коньяка не понимала, а при слове «водка», её желудок рефлекторно сжимался, заранее готовясь сразу же удалить из организма эту гадость. Но за здоровье Ольховского, она сейчас выпила бы даже самогон!
Пока Дымов ходил за коньяком, Алина спустилась на первый этаж к телефону и позвонила Алексею.
- Одна хорошая новость у нас уже есть! – порадовала она его после приветствия.
- Хотелось бы! – хмыкнул тот в ответ.
- Дирижер пришел в себя. Сейчас он в реанимации, но дело идет на поправку! – торжественно выговорила Алина, ожидая от Алексея бурного проявления восторга.
- Ай- ай – ай, как нехорошо-то, - озабоченно проговорил тот.
Алина опешила.
- Ты что, друг мой и соратник, в тренажерном зале перезанимался?! Что
нехорошо-то? Уж это-то как раз очень даже хорошо!
- Алина Яновна, извините, не до препирательств, - тем же озабоченным тоном перебил её Алексей, - вы сейчас откуда звоните?
- Из больницы, откуда же ещё, - раздраженно ответила Алина.
- Вот и хорошо! Не уезжайте пока оттуда, дождитесь меня. Я сейчас кое-куда заскочу и к вам подъеду.
Алина задумчиво повесила телефонную трубку на рычаг. На душе сразу стало как-то неуютно. Какая-то неоформившаяся мысль крутилась в голове, никак не желая проясняться.
- А-а! Гори оно всё синим огнем! – мысленно махнула на всё рукой Алина. – Приедет Алексей, тогда и будем думу думать, а сейчас у нас праздник!
И Алина побежала по лестнице на второй этаж, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Ощущение радости вернулось, и она думала о том, что как всё-таки хорошо, что есть сейчас рядом крепкое мужское плечо, на которое можно опереться.
Они с Ириной дождались Дымова, оставили свой пост у двери в реанимацию и закрылись в палате Ольховского. Иван Сергеевич принес коньяк и апельсины.
- Извините, дамы, лимонов не было! – огорченно сказал он.
- Слава богу! – откликнулась Алина, очищая апельсин.
- А что, вы лимоны не любите? – спросил её Дымов.
- У меня на них аллергия, - пояснила Алина.
- А на апельсины у вас аллергии нет? – заботливо поинтересовалась Ирина.
- Есть! – весело ответила Алина, с удовольствием жуя дольку апельсина и очищая вторую. Потом, глядя на удивленные выражения на лицах Ирины и Дымова, пояснила. – Но они вкуснее! – и заразительно рассмеялась.
Так, под дурацкие шутки и анекдоты, которые сыпались из Ивана Сергеевича, как из рога изобилия, они уговорили полбутылки коньяка, вот тогда-то Алина взмолилась:
- Ну, будьте людьми! Расскажите, наконец, как Стас-то очнулся!
Дымов сразу взялся за сердце.
- Ой, Алиночка, и не напоминайте! В жизни такого ужаса не испытывал!
- Да что случилось-то? – нетерпеливо перебила его Алина.
- Помните, Алина, как мы неделю назад встретились с вами в консерватории и наш тогдашний разговор? – вместо ответа спросил её Иван Сергеевич.
- Более или менее, - неуверенно ответила Алина, у которой после того, как она там увидела Мохова, начисто вымело из головы, о чем они там с Дымовым говорили.
Иван Сергеевич, видимо, уловил эту её неуверенность и напомнил:
- Мы с вами, в частности, говорили о том, что сейчас Станиславу может помочь даже шоковая терапия, и я обещал об этом подумать.
- Ну, и … - всё ещё не понимала Алина.
- Ну, вот…я и подумал, - вздохнув, закончил Дымов.
Алине вдруг стало страшно, она некоторое время переводила испуганный взгляд с Дымова на Иру и, наконец, воскликнула:
- Господи! Да что вы такое с ним здесь делали?!
Иван Сергеевич успокаивающе поднял обе руки и поспешно сказал :
- Ничего особенного! Поверьте, ничего особенного! Я припомнил наш с ним конфликт по поводу трактовки одной части пятой симфонии Бетховена, принес с собой инструмент и сыграл свою версию в палате.
- И что, - нетерпеливо перебила его Алина, - Станислав сразу же очнулся ?
- Мы не сразу заметили, - смущенно сказала Ира. – Пользуясь тем, что Стас меня не слышит, хочу сказать, что Иван Сергеевич так вдохновенно играл, что просто меня заворожил.
- Станислав с вами точно не согласится, - угрюмо проговорил Дымов. – Это же надо, как ему моя трактовка поперек характера пришлась, что он даже из комы вышел!
- Он что, пошевелился, глаза открыл, ну что хоть было? – не могла толком допытаться Алина.
- Я же говорю, не видели мы! Очнулись, когда услышали, что он стонет. Кинулись к нему, глядим, а приборы все взбесились! Вызвали врачей, они его на каталку и бегом в реанимацию! - объяснила Ира.
- Иван Сергеевич, да вы просто герой! – восхитилась Алина.
- Я от своего геройства чуть инфаркт не заработал! – с досадой воскликнул Дымов. – Как подумаю, что я мог стать причиной его гибели, волосы на голове шевелятся! Меня бы, если бы что случилось, в оркестре смычками бы перепилили. Хорошо, что всё закончилось благополучно!
- Тьфу, тьфу, тьфу! – дружно поплевали Алина с Ирой, одновременно постучав по деревянной тумбочке.
Закрытую дверь палаты несколько раз дернули со стороны коридора, и голос Алексея спросил:
- Алина Яновна, вы здесь?
- Здесь, здесь, - отозвалась Алина, открывая дверь.
- Празднуете? – спросил Алексей, заходя в палату.
- А как же! – ответила Алина.
- Присоединяйтесь! – гостеприимно пригласил Дымов.
Алексей ломаться не стал и они с Дымовым уже вдвоем допили коньяк.
- Ну, а теперь веселье отставить, – серьезным голосом сказал Алексей, - потому что дела наши не так веселы, как кажутся.
У окружающих удивленно вытянулись лица.
- Алина Яновна, я думаю, пора просветить Ирину и Ивана Сергеевича относительно результатов нашего расследования, потому что нам
потребуется их помощь.
- Вы ведете свое расследование? – заинтересованно спросил Иван Сергеевич.
-Да, - лаконично ответила Алина.
- Рассказывайте, Алина Яновна, мы вас слушаем! – поторопила её Ирина.
- Всё началось с того, что Крымский пришел ко мне на прием и стал нести какую-то ахинею по поводу сбежавшей музы. Я сначала вообще подумала, что он сумасшедший, пока не поняла, что это он про жену говорит.
- А вы частный детектив? – встрял с вопросом любопытный Дымов.
Ира шикнула на него, чтобы он не перебивал, и пояснила:
- Алина Яновна экстрасенс!
Алина скривилась от этого названия, как от лимона, но промолчала. Лицо Ивана Сергеевича приобрело странное, не поддающееся описанию выражение. Он нервно сдернул с носа очки и стал машинально протирать их платком, смотря вдаль застывшим взглядом.
Губы Алины тронула ехидная улыбка, но она уже привыкла к такой реакции окружающих, поэтому спокойно продолжала:
- Я по фотографии Ирины, которую принес Крымский описала ему комнату, в которой она находится. В том числе я сказала, что там есть белый рояль.
При этих словах Ирина с Дымовым переглянулись.
- Потом я узнала, что на Ольховского совершено покушение
и он в тяжелом состоянии находится в больнице, а Крымский арестован. Кроме того, выяснилось, что в милиции придерживаются стройной версии о ссоре на почве ревности . Они считают, что Крымский толкнул Ольховского и тот упал, случайно ударившись затылком об этот самый рояль. Честно говоря, я была потрясена. Сама не пойму почему, может быть из чувства противоречия, может ещё почему, но я ни на минуту не поверила в виновность Крымского, и совсем не потому, что он мне симпатичен. Просто, наверное, я ощущала за этим преступлением чью-то злую волю, а Крымский на злодея ну никак не тянет!
При этих её словах Ира согласно кивнула головой.
Не буду утомлять вас подробностями, но мне удалось с помощью фотографии Ольховского увидеть лицо преступника, то есть человека, который на самом деле пытался убить его и инсценировать несчастный случай, а любовный треугольник в данном случае был ему просто подарком судьбы.
Дымов и Ира замерли, молча глядя на Алину, и, казалось, перестали дышать.
- Иван Сергеевич! – обратилась Алина к Дымову.
- Да! – встрепенулся тот, вздрогнув от неожиданности.
- Помните, тогда, в консерватории, я попросила вас узнать что за
человек зашел в отдел кадров?
- Конечно, помню. Это вы про Костю Мохова? А причем здесь, собственно… Что вы хотите сказать? – поднял Дымов на Алину изумленные глаза.
- Да, да, - мрачно подтвердила его предположение Алина, - это он!
- Что это за Костя Мохов? Кто он такой?! – налетела на Дымова Ирина.
- Да техник наш, временно устраивался на два-три месяца, уже уволился, - растерянно ответил ей Дымов и снова обратился к Алине:
- Алина, а вы уверены? У вас есть доказательства?
- Будут! – уверенно ответила она.
- Причем, боюсь, друзья мои, что в самое ближайшее время, - вмешался в разговор Алексей.
- Что вы имеете в виду? – спросила Ира.
- Ира, если Алина Яновна права, а я склонен думать, что она права, то на Ольховского покушались не зря и новость о том, что он пришел в себя, уже разлетелась по городу. Я не хочу вас пугать, но считаю своим долгом предупредить, что возможно новое покушение.
Ира побледнела как мел, но твердо спросила:
- Вы говорили, что вам потребуется наша помощь. Что мы должны делать?
Алексей с одобрением и уважением посмотрел на неё и сказал:
- К великому сожалению, рассчитывать мы можем только на свои силы. Я сейчас был в милиции и пытался вбить в голову своего знакомого мысль, что ваш дирижер в опасности. Бесполезно! Придется дежурить около Ольховского хотя бы по два человека.
- Нет! – вдруг сказала Ира. – Так мы и Стаса не защитим, и сами пострадать можем. Здесь нужны профессионалы! У меня есть деньги, надо нанять частную охрану.
Алексей вздохнул с заметным облегчением.
- Я тоже так думаю, но это дорогое удовольствие!
- Я же сказала, что деньги у меня есть, - успокоила его Ирина. – Алексей, вы сможете это организовать?
- Разумеется, но боюсь, что сегодняшнюю ночь нам все-таки придется перекрывать самим. Уже вечер, вряд ли я сейчас кого-нибудь застану на месте.
- Хорошо, вы договаривайтесь, а я поеду за деньгами. Часа через полтора-два постараюсь вернуться, так что если найдете охрану на ночь, сможем сразу заплатить.
- Езжайте спокойно, на эту ночь я смогу остаться подежурить, - ответил ей Алексей.
- Я тоже останусь! – вызвался Дымов.
- Пойду найду Петрова, договорюсь, чтобы вас охрана больницы не вытурила, - сказала Алина, - а сама поеду, пожалуй, домой, а то меня уже потеряли наверное. Но завтра я приеду прямо с утра!- заверила всех
Алина.
- Конечно, Алина Яновна, поезжайте, а завтра с утра не торопитесь. Всё под контролем! – успокоил её Алексей.
- Ладно, там посмотрим. Ну, удачи нам всем и до завтра! - попрощалась Алина и отправилась на третий этаж разыскивать Петрова.
- Ты что здесь так поздно делаешь? – удивился Петров, увидев, как Алина входит в его кабинет.
- Здравствуй, Васенька! – ответила Алина. – Ты, надеюсь, в курсе, что Ольховский из комы вышел?
- Это дирижер-то ваш? А то как же! Вся больница гудит! Наш главный сияет, как начищенный пятак. Ему уже в сладких мечтах видится, как он за то, что дирижера с того света вытащили, с городских властей сдерет новое оборудование для больницы.
- Боюсь, что мечтам вашего главного не суждено сбыться. Есть большая вероятность, что Станислава могут пристукнуть в ближайшее время, причем прямо на больничной коечке. Как ты думаешь, что тогда вашему главному будет?
Вася испугался не на шутку.
- Только не в моё дежурство! – воскликнул он истово, и в голосе его явственно слышались нотки паники. – Не знаю, что уж там с главным сделают, зато в красках представляю, что он сделает со мной! Одно потом останется: идти к тебе в подмастерья, волшебству учиться!
- Нужен ты мне больно, - остудила его Алина. – ты мне своим белым халатом только людей распугаешь. Сиди уж, где сидишь! Лучше послушай, что мы решили предпринять, чтобы и Станислав живым остался, и моего дорогого друга Васю Петрова не сделали козлом отпущения.
Вася по своей привычке припал грудью на стол, и его физиономия выражала предельную степень внимания и сосредоточенности.
Алина повторила ему всё, что перед этим рассказала Ирине и Ивану Сергеевичу и изложила план дальнейших действий.
- И мой тебе совет, Васенька, не спи сегодня ночью, посиди рядом со Станиславом в реанимации, а ребята за дверью подежурят. Завтра уже охрана будет, а сегодня вся ответственность на тебе.
Загрузив доктора Петрова до предела и легализовав нахождение Ивана Сергеевича и Алексея в больнице, Алина поехала домой с приятным ощущением выполненного долга.
Но спокойствия ей хватило ненадолго. Накормив домашних ужином, она слонялась из угла в угол не находя себе места от тревоги. Машинально, просто потому, что привыкла это делать чуть ли не каждый вечер, она набрала номер телефона Нины Гусевой. Нина обрадовалась, когда услышала голос Алины.
- Ой, как хорошо, что вы позвонили!
- А что, есть новости от Кости? – спросила Алина.
- Да, он как раз сегодня звонил! Я ему передала ваше предложение,
оно его очень заинтересовало, но он уже устроился на работу, - с сожалением сказала Нина.
- Так он отказывается? – спросила Алина.
- Пока да, но сказал, что недели две поработает, посмотрит. Если не понравится, он тогда вернется. Так что вы звоните, недельки через две, и всё окончательно выяснится.
- Обязательно позвоню, мне его рекомендовали, как очень серьезного и внимательного молодого человека, - сказала Алина, чтобы направить разговор в нужное русло. И её это удалось.
- Да, он очень внимательный, - тут же подхватила Нина. – Мало того, что у меня никогда не забывает про здоровье спросить, так ещё и дирижером нашим интересовался. Как, мол, его состояние? Я его и обрадовала, так, мол, и так, пришел в себя человек, значит, жить будет. Он так разволновался, я прямо удивилась. Нет, до чего же парень-то душевный!
Алина едва нашла в себе силы, чтобы попрощаться с Ниной. От волнения её всю трясло, и даже зубы предательски выбивали дробь.
- Так, - лихорадочно думала она, - если Алексей прав, то эта мразь ни в каком не в Барнауле, а где-то рядом. Какой резон ему тянуть с убийством, если над ним висит угроза разоблачения? Значит, надо ждать его сегодня ночью, а ребята сидят там, ни о чем не подозревая.
Она снова схватилась за телефонную трубку и набрала номер Петрова, благо он ещё был на месте, и категорично сказала ему:
- Вася, через сорок минут встречай меня у служебного входа! – и дала отбой.
Алина заметалась по квартире, спешно собирая вещи. Мужу объяснила, что ей срочно надо подменить Иру на дежурстве в больнице. Как она и боялась, Миша увязался за ней. Благо, сдав её с рук на руки Петрову, он развернулся и уехал домой.
- Что за пожар? – удивился Петров.
- Пошли в реанимацию, - ответила Алина, - сразу всем расскажу, чтобы не повторяться.
Они тихонько поднялись по лестнице на второй этаж, но у дверей реанимации не увидели ни Дымова, ни Алексея.
- Да где же они?! – шепотом возмутилась Алина. – Охрана, тоже мне!
- Вы о нас? – поинтересовался Алексей, выходя из-за колонны.
- Господи, тень отца Гамлета! Напугал! – схватилась за сердце Алина. – Где Иван Сергеевич?
- Иван Сергеевич! – тихо позвал Алексей.
Дымов на цыпочках вышел из-за шкафа.
Алина должна была признать, что Алексей дело знает, но поможет ли это им? Заглянув в реанимацию, она позвала Иру и тихонько рассказала всем о разговоре с Ниной Гусевой.
Алексей посмурнел и, сказав: «Дайте подумать!», отошел к окну.
Минут десять, показавшиеся бесконечными, он что-то там молча прикидывал, затем вернулся и все, став в кружок, голова к голове, внимательно выслушали его инструкции и указания.
Ночью дверь в реанимацию тихонько приоткрылась, и чья-то тень бесшумно скользнула из коридора в палату. Замерев у двери, непрошенный гость долго прислушивался к тишине и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Правда, полной темноты в палате не было, потому что свет луны пробивался сквозь тонкие шторы и слегка освещал её, вполне достаточно, для того, чтобы ночной визитер рассмотрел фигуру больного на кровати, рядом с которой стояла капельница. Голова больного была вся замотана бинтами, а подбородок скрывала простыня, которой он был накрыт. Ночной гость осмотрелся, какое-то время ничего не предпринимал, затем стал озираться как бы в поисках чего-то. Нужную вещь он нашел на кушетке. Это была подушка. Взяв её, он подошел к больному, и резким движением сильно прижал её к лицу жертвы, сильно навалившись всем телом.
Будь на месте больного дирижер, у него не было бы ни одного шанса, но и Алексею, который исполнял его роль, пришлось нелегко. Он крутанулся в постели и ощутимо пнул нападавшего коленом в бок. Тот взвыл, но подушку не отпустил. Алексей размахивал и руками и ногами, но чувствовал, что уже задыхается. Он почти отключился, когда хватка ослабла. Это Дымов, не зная чем ему помочь, схватил подставку под капельницу и ударил ею преступника по голове. Вернее, хотел ударить по голове, но отсутствие опыта и то, что негодяй наклонился, привело к тому, что удар пришелся по спине и не нанес тому сколько - нибудь существенного урона. Сыграл эффект неожиданности. Визитер перестал душить Алексея и бросился к выходу, остановить его было некому. Так бы он и ушел, но сегодня, наверное, ненадежное бандитское счастье ему изменило. Убегая, он споткнулся об подставку, которую уронил Дымов и со всего размаха приложился виском об косяк двери. Видно, и для него это было слишком, потому что он упал, как подрубленный, на закуску ещё открыв лбом дверь в коридор, которая сначала распахнулась от удара, а потом обратным ходом ещё и приложила бандита по темечку и он так и остался лежать, головой в коридоре, а ногами в палате. На шум прибежал запыхавшийся доктор Петров, который вместе с Ирой и Алиной караулил дирижера в закрытом боксе. Увидев лежащее тело, он присел на корточки, отыскал пульс на шее, коротко сказал: «Живой!» и стал резиновым жгутом связывать ему руки
Алексей просипел с кровати:
- Погоди, я сам.
Он встал, путаясь в бинтах и простыне и чертыхаясь, туго связал
Мохову руки за спиной и ещё крепче скрутил лодыжки.
- Здоровый, черт, - прохрипел он.
- Да уж, - согласился Петров. – Сильно вам досталось?
- Ох, если бы не Иван Сергеевич, придушил бы меня этот амбал, - пожаловался Алексей.
- Да я что, я его только капельницей огрел, а упал-то он сам, - отнекивался засмущавшийся Дымов.
- А это о чем говорит? – спросил его Алексей.
- О чем? – хором спросили Петров и Дымов.
- О том, что Бог-то не фраер, вот и доходился кувшин по воду! – назидательно ответил Алексей.
- А сейчас что? – спросил доктор Алексея.
- Всё по плану. Звони в милицию, звони главному, поднимай как можно больше шума. Охрану распуши, куда она смотрела? Как этот козел сюда попал? Алине выдай больничный халат, пусть ложится в боксе и спит, будто пациентка и никуда не высовывается. А ещё лучше вкатай ей какое-нибудь успокоительное или снотворное, надежнее будет! – посоветовал Алексей.
- Спасибо! - поблагодарил за совет доктор Петров. – Я ещё жить хочу и желательно долго и счастливо!
Алексей рассмеялся:
- Что, боишься её?
- Вот ещё! – возмутился Петров. – Но… опасаюсь, - лаконично закончил он, не желая продолжать эту тему.
Алина, ничего не подозревавшая об этом разговоре, сама попросила у Васи успокоительное:
- У меня сейчас не кровь, а концентрированный раствор адреналина, - пожаловалась она. – Дай мне что-нибудь, а то, я не усну ни за какие пряники!
Вася в душе перекрестился пяткой от радости, отсыпал ей щедрой рукой таблетки, на всякий случай закрыл бокс снаружи и ключ положил к себе в карман.
То ли от Васиного снадобья, то ли от облегчения, которое приносила мысль, что злодей схвачен, и смертельная опасность для Ольховского и его добровольных защитников миновала, Алину охватило состояние покоя и блаженства. Она свернулась калачиком, взбила поудобнее подушку, и сама не заметила, как крепко уснула.