- У себя? - спросил Коробков.
- Заняты они, - ответила секретарша, не поднимая головы.
- Я с отчетом, - доложил Коробков.
- И что? - ответила она так же безразлично.
- У меня срок до вечера, - тявкнул Коробков с обидой в голосе.
- Ничего не знаю, сказали не принимать.
Коробков принял решение бежать к главбуху и тотчас помчался, повинуясь своему решению. Главбух сидела и что-то ела, хотя, судя по остервенелому лицу, ей больше подходило, кого-то.
- Чего вам? - насупилась главбух.
- Я вот, это, принес документы.
- Какие документы? Говорит четче, что, я должна мысли ваши читать?
- Закрывающие, за песок, -прохрипел Коробков пересохшим от жажды голосом.
- За какой еще песок? - нахмурилась недовольный главбух, расстроенная тем, что ее временно разлучили с бутербродом.
- За мраморный, - кашлянул Коробков.
- У нас, уважаемый гражданин, все контрагенты закрыты. У нас, - Лисина указал пальцем, измазанным в горчице, на табличку «Бухгалтерия», - все по полочкам. Не то, что у вас, Коробков. У нас - порядок. Давайте ваши бумаги сюда, - рявкнула главбух и протянула руку с толстыми, облупившимися от красного лака, пальцами.
- Нате, - вздохнул Коробков и отдал бумаги.
- Идите, что вы тут стоите, или у Вас дел нет?
- Есть, - ответил Коробков и попятился назад.
Уходя, он видел, как большая, смачная капля горчицы капнула прямиком из бутерброда на только что принесенные им, Коробковым, добытые в телефонных боях и восстановленные из пепла, закрывающие документы. Не теряя ни минуты, он помчался по коридору, в охрану труда.
- Здрасти, – выдавил из себя Коробков.
- Чего вам, товарищ?
- Я тут журналы перезаполнил по охране труда, какие вы мне сказали.
- Какие журналы? - удивился инженер, как будто бы у него были еще какие-то.
- По охране труда, – повторил Коробков.
- Мне некогда, давайте на следующей неделе, - ответил инженер, не поворачиваясь.
- Ну как же? - взмолился Коробков. - Ведь срок же сегодня, и вы сказали, что если я не переделаю, то вы скажите Уськину!
- И скажу, - съехидничал инженер. - А что вы думали? Дисциплины нет, охраны труда нет. А, ежели этих двух составляющих нет, то беда, караул! Так и до беды недалеко. Идите и приходите, - Задоприкрытовский мучительно зажмурился и выдал: - Скажем, во вторник, во второй половине дня? Только смотрите у меня, без опозданий, я вас знаю, я вам покажу, я вам…
Что дальше хотел показать инженер, Коробков уже не слышал - в ушах стучало, пар шел из ушей на глаза, кто-то повесил влажную простынь.
- У себя? - рявкнул Коробков с досадой в голосе, да так сильно, что секретарша уронила модный журнал на пол.
- Кто - у себя? - удивилась секретарша.
- Директор!!! Кто же еще! - завопил Коробков.
- Что вы на меня кричите, по какому такому праву?! Я, между прочим, почти заместитель директора! -завизжала секретарша. - Занят он, сказал никого не впускать.
Тут неожиданно открылась дверь и в ее проеме показался Уськин. С портфелем, маленьким тортиком, перевязанным красной лентой и букетом белых тюльпанов.
- Чего вам, товарищ? - спросил он, грозно сведя брови.
- Вот эта! Вот она! Она меня не пускает, - указал Коробков на секретаршу отчетом.
- И правильно не пускает! Нечего шляться тут в рабочее время, к людям приставать, у вас дел нету?
- Да как же?! Да что же это такое? - завыл Коробков каким-то звериным ревом. - Я же вот и отчет принес, вы же сами…
— Отчеты надо вовремя сдавать, а не носить их под вечер, - грозно заявило начальство, пряча торт за спину, чтобы выглядеть более сурово и строго. Ибо начальство с тортами теряет всякую убедительность, особенно, то начальство, у которого вишенка закреплена на самой вершине сладости.
- Вы это, идите и приходите, скажем,… в среду, - смягчилось руководство, - только без опозданий, чтоб в срок, а то я вас знаю, разгильдяев. И со словами: «Ниночка, меня ни для кого нет», - начальство устремилось вперед по коридору, исчезая в дверях.
Коробков брел на подкашивающихся коленях в офис, всё, что он планировал на сегодня, рухнуло, намотавшись на снежный ком следующего дня. Дома, выпив водки от простуды и приняв 2 таблетки анальгину, он слег под застиранную простынь, сняв штаны, но оставшись в носках. Всю ночь на 4-м этаже горела лампочка из кухни во двор, освещая проем грязного окна и мешая спать насупившимся голубям. А высоко над домом летели журавли и звали его с собой. Но он не слышал, он был мертвецки пьян от усталости и срочности задач.