Сказка о мальчике, которого выстругали из полена, оказывается страшной притчей о добре и зле — вполне себе в духе книги Карло Коллоди.
Наш «Золотой ключик, или Приключения Буратино», конечно, совсем уж оскопленная детская книжка, из которой вымыт весь ужас, присущий европейскому эпосу.
У Маттео Гарроне получилось роуд-муви в лучших традициях голливудских экранизаций. Пиноккио пускается в затяжное путешествие, встречая самых разных людей (и не только людей). Рассказывать о маршруте нет нужды: все так или иначе помнят и про бродяг-разбойников, и Поле чудес, и бродячий цирк …
Гарроне, относясь к книге очень бережно, переносит на экран почти все самые жуткие злоключения, которые происходят с Пиноккио. Основной лейтмотив картины страшный: наивного и доброго ребенка, оказавшегося в жестоком мире, спасти может только фея — то есть волшебство, которого, по понятным (по крайней мере мне) причинам, не бывает. То есть шансов на спасение нет.
К тому же деревянный мальчик не чувствует физический боли. А значит все испытания, которые он перенес, дались ему лишь душевными страданиями. Претерпев, Пиноккио превратится в человека, но благо ли это для него?
Гарроне перенес в кино важнейшие для понимания истории деревянного мальчика аллюзии: на пророка Иону, поглощенного китом, и на страшный средневековый сюжет про гамельнского крысолова, который увел всех детей из города.
Первая — о наказании за неповиновение Богу (в случае с Пиноккио — своему отцу). Подобно Ионе, который вопреки повелению Бога отправился странствовать, Пиноккио ослушался отца (читай — Создателя) и вместо школы ушел в бродячий цирк.
Вторая — старый сюжет похищения детей, о которых никто ничего никогда не узнает. При этом Коллоди (а потому и Гарроне) обошелся с Пиноккио по-доброму, поскольку писал детскую сказку (все-таки, хотелось опубликоваться).
Но главное, кажется, Коллоди (и вновь поэтому Гарроне) обращается к Достоевскому. Хотя документальных свидетельств того, что Коллоди читал бессмертный роман, нет, все же, думается, читал. На итальянский язык книги Достоевского перевели еще при его жизни, а Коллоди опубликовал сказку о Пиноккио в 1881 году.
В конце концов, даже если не читал, будем считать это тем самым судьбоносном совпадением: Достоевский дописывал «Идиота» во Флоренции — городе, который является для Коллоди родным, ну а уж доброта и чистота помыслов в Пиноккио явно сходится с вечным образом князя Мышкина.
Но Гарроне идет дальше, вступая в диалог и с Пырьевым, и с Куросавой.
Все же Пиноккио, в отличии от Мышкина — «положительного прекрасного человека», способен на действия и поступки, а русский князь обречен на страдания во спасение других. Но как знать. Может быть доброта, а не красота вовсе спасет этот мир.
Ну или какой-нибудь другой.
7/10
Поддержать канал можно:
- поставив лайк 👍🏻
- подписавшись ☑️
- написав комментарий 💬
Спасибо!
