Ссылка на Главу 5 (Картина первая)
Глава 6. Немного жизни. Немного смерти
− И чем же профессия художника сейчас отличается от того, что было двести пятьдесят лет назад? – спросил Джованни свою спутницу.
− Что-то осталось прежним, − ответила Эмма. – Но некоторые подробности будут для вас в новинку.
Они прошли в зал, где на небольшом подиуме выступали люди, являвшиеся чем-то средним между музыкантами и ди-джеями. Исполнители производили манипуляции с устройствами, выполненными в виде небольших светящихся пультов, подвешенных перед ними. Лившаяся откуда-то музыка заметно реагировала на эти действия. На светящихся стенах менялись картинки.
Джованни обратил внимание, что исполнители словно рисуют на своих устройствах разные фигуры, и движущееся изображение тут же возникает на стенах.
− Вот, примерно так и выглядит моя профессия сейчас, − произнесла Эмма, указывая на своих коллег. – Мне тоже иногда приходится выступать, изображая «живые» картины, сочетающиеся с музыкой. Обычно я импровизирую. Показываю зрителям первое, что придет в голову.
− Однако, − покачал головой Макиавелли. – В мое время я бы посчитал, что вы скорее актриса, чем художница. Тогда у нас были в моде интерактивные представления, участники которых танцевали, рисовали и пели одновременно, иногда вовлекая зрителей в происходящее.
− О, профессия актера в прежнем виде уже не существует, − улыбнулась Эмма. – Сыграть кого-то по сценарию в театре или постановочном ролике может любой человек. Программное обеспечение всё доведет до ума и покажет именно так, как это планировал режиссер. Исполнитель будет лишь ходить по заданной траектории в кадре. Нужный тип лица, мимику и одежду просто дорисуют. Текст прочитает голосовое приложение, снабдив его необходимым тембром и интонациями. Разве в двадцать первом веке было не так? Я не очень хорошо знаю историю, но то, что такой подход к актерскому искусству возник именно в то время, мне вполне известно.
Джованни пожал плечами.
− Да, возможно, вы правы. Один мой знакомый актер, Адриано Вилладжо, как правило, занимался именно тем, что выступал в роли «скелета», как он выражался, во время киносъемок. На него одевали комбинезон с датчиками, а после съемок эту фигуру превращали, например, в дворянина восемнадцатого века, с лицом какого-нибудь уже давно умершего известного актера. Адриано шутил, что после его смерти, в загробном мире, все эти знаменитости будут требовать от него часть гонорара, за то, что он пользовался их лицами.
Двух исполнителей на подиуме сменил третий – то ли мужчина, то ли женщина, с совершенно лысой головой, в просторном одеянии, по которому периодически проскакивали цветные искры. Пульты, которыми пользовались предыдущие исполнители, поднялись под потолок и исчезли из виду. Человек в светящемся одеянии поднял руки, и все стены
помещения ярко засветились, переливаясь оранжевым и розовым цветами. Исполнитель начал совершать разные телодвижения, стоя на месте. Музыка сменилась, словно подстроившись под ритм его танца. В какой-то момент исполнитель подпрыгнул и его одежда, как и стены вокруг, взорвались ярким фейерверком красок. Присутствующие вокруг люди зааплодировали, затем многие присоединились к танцу.
Джованни и Эмма прошли в следующий зал. Здесь Макиавелли увидел людей, сидящих и лежащих на диванах и прямо на полу. Никто из них не подавал признаков жизни. Музыка в этом помещении была тише, а освещение очень слабым.
− Что с ними? – спросил журналист.
− Ничего. Просто развлекаются, − ответила Эмма.
− Ага… − произнес Джованни, оглядывая неподвижные тела. – А как они развлекаются?
− Чем-то заняты в виртуальной реальности.
− О, это знакомо! Я смотрел старый фильм «Матрица», братьев Вачовски.
− Братьев? Они же были сестрами.
− Ну это кому как нравится. По мне, так если родились мужчинами, так значит братья. А если уж отрубили себе одно место, так не сестры, а кастраты…
Эмма нахмурилась, глядя на Макиавелли.
− Вы осуждаете мое мнение? – с иронией спросил ее Джованни.
− Как вам сказать… Я полагала, что еще с начала двадцать первого века к таким вещам, как выбор своего пола, относились с уважением…
− Да ладно вам! Нам про это, сколько себя помню, ездили по мозгам. Скажу вам так: мне совершенно безразлично, кем там решили себя считать Вачовски, ведь они свободные люди, но у меня свое мнение, и я тоже свободный человек.
Эмма покачала головой.
− И всё же осторожнее, господин Макиавелли. В наше время подобное пренебрежение к самоидентификации человека…
− Я знаю, − кивнул Джованни. – В мое время уже так было. И в первую очередь здесь, в Америке. Ладно, я не буду затрагивать таких тем. Вернемся к виртуальной реальности. Я не просто так вспомнил «Матрицу». Все эти люди не опасаются застрять там, ну или ощущать себя в виртуальности после пробуждения?
− Не знаю. Я сама не любительница подобного. Виртуальный мир достаточно сильно отличается от реальности. Не думаю, что можно их спутать. Чтобы смоделировать идеальную копию окружающего мира и подать ее человеку в виде сигналов нервной системы, понадобятся очень большие вычислительные мощности. Один мой друг, программист, мог бы рассказать вам об этом больше. Наиболее полноценную симуляцию реального мира можно увидеть, но только если вы подключитесь к экспериментальной вычислительной станции. Через «Трибвеб» это невозможно сделать. Нужно ехать в Главный исследовательский центр информационных технологий в агломерации Сан-Франциско, в Четвертой секции. Далеко не каждый желающий может попасть туда.
Макиавелли снова обвел взглядом неподвижных людей на полу и диванах.
− А что они там могут видеть?
− Что угодно. Что сами захотят. Большинство реализуют свои желания, которые нельзя осуществить в реальной жизни. Многим это помогает избавляться от психологических комплексов или сбрасывать накопившуюся агрессию…
− И что, часто у вас тут есть повод для агрессии? – спросил Джованни, вспомнив свое негодование, когда разбирался с поисковой системой.
Эмма пожала плечами.
− Не задумывалась об этом.
− А если кто-нибудь из этих людей, − Макиавелли указал на лежащих, − выйдя из виртуальной реальности, решит, что он всё еще в симуляции, и начнет нападать на окружающих, как в какой-нибудь игре?
− О таком я слышала, − согласилась Эмма. − Но психоаналитики и служба безопасности занимаются тем, чтобы не допускать проявлений жестокости среди людей. Каждый из нас обязан проходить регулярное обследование. Специалисты могут наблюдать за состоянием здоровья любого пользователя систем «Трибитс». Если вам станет плохо, то вам пришлют помощь. Если у вас, например, нервный срыв, то любой сотрудник службы безопасности, находящийся поблизости от вас непременно постарается сделать всё, что от него зависит. Так что агрессивные действия во многих случаях можно предупредить.
Джованни и Эмма прошли в еще одно помещение. Здесь находился бассейн. Макиавелли поглядел на людей, многие из которых купались, зажмурился и помотал головой.
− Что с вами, Джанни? – забеспокоилась Эмма.
− Не могу понять, что это… − произнес журналист, поморщившись, и снова посмотрел на купающихся. – С моим зрением что-то странное или у них такие купальники? Их туловища выглядят словно размытые пятна. Одни только руки, ноги и головы торчат из каких-то мутных овалов.
− Что? Купальники? – спросила Эмма и вдруг захихикала. – Да нет же! Сейчас никто не пользуется купальниками. Все купаются без одежды.
− Что?! – Макиавелли с недоумением посмотрел на нее.
− Да, так и есть. А то, что вы назвали «мутными овалами», лишь кажется. Ваш интерфейс не позволяет видеть тела человека без одежды до тех пор, пока этот человек сам не разрешит вам.
− Так это что? Цензура вмонтировалась мне прямо в глаза?! – воскликнул Джованни. – Весело, ничего не скажешь. Хорошо хоть рекламу у вас таким способом не транслируют.
− А как же иначе? – сказала Эмма. – С тех пор, как люди не носят нижнего белья, стало необходимым использовать иные способы ограждения своего тела от чужих глаз, если другой одежды нет, как, например, в бассейне.
− Уф, а зачем тогда вообще одежду носить? – спросил журналист. – Можно было бы просто задать задачу вашим вычислительным системам, чтобы они создавали вокруг каждого видимость наряда…
− Ну, такое теоретически возможно, − заметила Эмма. – Только это не очень удобно. Одежда у всех разная. Наши информационные сети мощны, но зачем перегружать их тем, что голые люди будут постоянно посылать друг другу изображение своей «виртуальной одежды». А «зона размытия» генерируется автоматически, когда глаза пользователя интерфейса направлены на обнаженного человека. Информационная система быстро распознаёт это и делает всё, чтобы никто не испытывал стыда или внезапного влечения к кому-нибудь. А еще людям бывает просто неуютно, если они раздеты. Перепады температуры и влажности, а так же некоторые тактильные ощущения могут быть неприятны, если нас ничего не защищает от них.
Вдруг все люди пришли в движение и взволнованно поспешили в зал, откуда Джованни и Эмма недавно вышли.
− Что это они? – спросил Макиавелли.
− Там что-то случилось… − сказала художница и последовала за остальными.
Джованни оставалось сделать то же самое. Он посторонился, пропустив мимо себя торопливых людей с «зонами размытия», затем прошел в соседнее помещение, где все молча стояли, окружив одного из лежащих на полу любителей «виртуальной реальности». Журналист протиснулся вперед, чтобы лучше видеть, что происходит.
Лежавший человек не подавал признаков жизни. Его лицо было в крови, вытекшей из носа и рта. Она образовала небольшую лужу вокруг его головы. Макиавелли хотел было оказать первую помощь, так как никто не двигался, чтобы сделать это. Но только он присел рядом на корточки и потянулся, чтобы пощупать пульс пострадавшего, как кто-то положил руку на его плечо.
− Джанни, не трогайте его! – услышал Джованни голос Эммы.
Он обернулся и увидел, что она и все остальные смотрят на него с некоторым испугом.
− А врача-то хоть вызвали? – спросил Макиавелли, поднимаясь.
− Да, сейчас специалисты прибудут, − сказал скорбным голосом находившийся неподалеку Рик Мортинсон. – Бедный Уолтер… Как же так, старина?
Джованни снова поглядел на лежащего в крови человека.
− Пропустите! – раздался властный оклик.
Два человека в голубых комбинезонах с эмблемами медицинской службы и один в красном, с еще незнакомой журналисту символикой, подошли к мертвецу. Они осмотрели его, используя миниатюрные приборы, затем человек в красном комбинезоне подозвал двух сервботов, немного отличавшихся от тех, что приходилось видеть Джованни. Машины быстро облекли тело в непрозрачный пакет, приподняли и увезли.
Присутствующие были подавлены. Макиавелли услышал, как некоторые начали тихо причитать, сокрушаясь о том, как скоропостижно наступила смерть этого человека. Любители «виртуальности» стали одновременно «просыпаться» и озираться по сторонам. Их скорбные возгласы, казавшиеся немного нетрезвыми, раздавались тут и там.
Вечеринка мгновенно превратилась в импровизированный вечер памяти, посвященный умершему Уолтеру Донахью, сценаристу. Яркие краски исчезли со стен. Коллеги выходили в центр зала, куда журналиста привели в самом начале, и произносили слова скорби, порою таким душераздирающим голосом, что у Макиавелли невольно наворачивались слезы.
− Что же с ним могло случиться? – спросил Джованни у Эммы.
− Ах, какая теперь разница? – ответила та, вытирая глаза.
Прошло около двух часов. Журналист ожидал, что скоро объявят о дате похорон или о чём-нибудь вроде этого, а затем все разойдутся, но тут случилось то, чего он никак не ожидал.
− Друзья! – раздался голос, идущий со всех сторон. – Данные посмертного исследования нашего достопочтенного коллеги Уолтера Донахю поступили в общий аккаунт коллектива «Энигмы». Каждый из вас может ознакомиться с этими сведениями. Тело Уолтера только что было утилизировано. Благодарим всех за проявленное сочувствие к этой безвременной утрате! Можно продолжать проводить время, как вы планировали изначально.
Изумленный Макиавелли услышал, как вновь заиграла прежняя веселая музыка. Стены разукрасились яркими красками. Снова послышались оживленные разговоры и смех. Некоторые, как и прежде, стали танцевать.
− Не может быть! – проговорил Джованни. – Да что там наномашины, виртуальная реальность и звездолёты?! Вот это да! Вот это, блин, отношение к жизни… Помер, поплакали, закопали… Гуляем!
− Что с вами, Джанни? – обеспокоенно спросил Рик, подошедший к журналисту. – Вы, как будто, потрясены? А! Понимаю! Уж простите, я не предупредил вас о том, какое сейчас отношение к смерти и проводам усопших…
− Ух… − вздохнул Макиавелли. – Ничего… Ничего страшного, друг мой. Всё нормально. По пути сюда, в двадцать третий век, я уже потерял брата, трех спутников и многих других близких людей. Просто… Непривычно.
Он устало посмотрел на Мортинсона.
− Послушайте, Рик, я вообще не большой любитель выпивки, чем порою выделялся среди соотечественников, но сейчас я бы хотел пошарить в вашем баре, или что там у вас вместо него?
Мортинсон улыбнулся и проводил Джованни к ряду столиков у одной из стен. Вскоре к ним присоединилась Эмма и еще какие-то люди.
Продолжение: Глава 7 (Картина первая)