Как - то раз на заседании Общества любителей русской словесности, проходившем в Москве в 1880 году, два Ивана - Тургенев и Аксаков - решили предложить почётному собранию идею установки в Москве памятника классику отечественной литературы - Николаю Васильевичу Гоголю. Пушкину монумент возвели, например. Понятно, что он наше всё, но и талантам Гоголя надо бы отдать дань уважения. Во время кулуарных обсуждений выяснилось, что подобной мыслью горит и писатель Алексей Потехин.
Короче говоря, Потехин при поддержке Тургенева и Аксакова кинул клич, открыв тем самым сбор средств на монумент "по подписке" - была этакая краудфайндинговая платформа в конце ХIX века. Местом установки выбрали Арбатскую площадь на смычке с Пречистенским бульваром.
В творческом конкурсе на проект памятника из сорока шести претендентов не выиграл никто, и тогда художник Остроухов предложил заведующему хозяйственными вопросами Москвы - Николаю Гучкову - кандидатуру молодого скульптора Николая Андреева. Очередная комиссия поначалу скептически восприняла молодого автора, но когда был проект был представлен на всеобщее обозрение, почтенные заседатели так впечатлились, что единогласно его утвердили.
В рамках бюджета - 70 тысяч царских рублей - приступили к закладке монумента, который и был открыт 26 апреля 1909 года при огромном стечении народа.
Памятник никого не оставил равнодушным: вопреки традиции изображать гордых гениев в величественных позах, Андреев изваял Гоголя в минуты жесточайшей депрессии.
Издание "Новое русское слово" сообщало: "Не захотят многие этого памятника с больным Гоголем, не захотят пугливо кутающейся фигуры, дрожащего от холода, прячущегося от людей, с птичьим профилем, с бессильно поникшей головой". Горожане судачили - пройди мимо памятника летней лунной ночью, и жуть берёт. То - ли ворона, а то - ли летучая мышь.
Однако, на своём месте монумент простоял более сорока лет - до 1951 года, хотя уже с 30-х некоторые деятели искусства стали упрекать скульптуру в депрессивности. В "Правде" тогда писали: "Памятник... искажает образ великого писателя, трактуя его как пессимиста и мистика".
А тут ещё товарищ Сталин, который регулярно проезжал мимо Гоголя по дороге из Кремля на дачу в Кунцево, постоянно раздражался от мрачного вида Николая Васильевича. В общем, судьба "грустного" писателя была предрешена.
К 200-летию со дня рождения Гоголя был объявлен всесоюзный творческий конкурс, в котором победил скульптор Томский. Он изобразил вытянувшегося во фрунт, позитивного и весёлого Гоголя, озарённого улыбкой. Этот памятник и установили на бульваре, а старая скульптура уехала в Донской монастырь, превратившийся в своего рода "тюрячку" для произведений искусства, не вписывающихся в картину бодрого мира советского народа.
По поводу нового Гоголя в Москве гуляла следующая эпиграмма:
Юмор Гоголя нам мил,
Слёзы Гоголя — помеха.
Сидя, грусть он наводил,
Пусть теперь стоит — для смеха!
Интересен тот факт, что сам автор скульптуры - Николай Томский - тоже невысоко оценивал своё произведение, и считал его творческой неудачей.
Надпись на пьедестале, гласившая "Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза" вызывала в среде москвичей жестокий стёб в стиле "От Николая Васильевича Гоголя - Советскому правительству".
В период хрущевской "оттепели" "грустный" Гоголь вернулся в центр - он был установлен в тенистом сквере во дворе дома номер 7 по Никитскому бульвару, где когда-то обитал. Теперь два Гоголя, весёлый и грустный, обитают по соседству - через площадь.
С завидной периодичностью возникают предложения вернуть "грустного" Николая Васильевича на старое место, но если меня кто - то спросит, что я об этой идее думаю, то ответ будет - после драки кулаками не машут. Сделанное - сделано.
