Продолжение. Начало здесь.
Смаковать жизнь, перекатывая каждое мгновение, словно кусочек любимого, быстро тающего мороженого во рту... Осязать, видеть, чувствовать объёмность, многомерность и неповторимость каждой секунды - многим ли это дано?
Кто умеет созерцать и впитывать красоту бытия, оставляя за пределами внимания то, что не дарит радости, не позволяет душе дышать? Сложится ли, в конечном итоге, картина мира в захватывающее дух полотно, полное света и красоты, или развеется по ветру горечью и разочарованиями?
Каждый делает выбор сам. Можно научиться ценить каждый миг, прикрыв от удовольствия глаза, перекатывая его во рту, как кусочек нежнейшего швейцарского шоколада, или глоток любимого вина. Но сделать это лучше прямо сейчас... потому что... кап...ещё один миг канул в небытие...
Какое послевкусие он оставил?
Света перекатывала во рту шоколадную прохладу, нащупывая языком подмякшие кусочки орешков. Раскусывала их, наслаждаясь ореховой терпкостью, позволяя мороженому в это время таять под языком.
Прикрывала глаза, погружаясь в ощущения. Запоминала их хорошенько - чтобы зимой, в холодной аскетичности Севера, перебирать в памяти эти краткие мгновения радости и наполняться ими снова и снова.
Так было с морем в детские годы. В вечернем сумраке января, когда снаружи завывает метель, бешено забрасывая окна снегом, спасают лишь воспоминания о южном лете. О тёплых, прозрачных волнах, слизывающих бегущие следы и каракули на песке... о горячем, золотистом солнце, от которого хочется зажмуриться и смеяться... о горке медовых персиков, истекающих сладким соком - над ними так и вьются лакомки-осы... о сочных, ароматных арбузах, пахнущих свежестью...о том, как обжигает босые ноги горячий белый песок, но так хочется набрать как можно больше ракушек и белых камушков - ведь обязательно надо привезти эти драгоценности домой, на Север - щедрые дары моря, ещё хранящие его солёный вкус и неумолкающий шум, его целительные прикосновения.
Когда снаружи безрадостно, такие воспоминания греют душу, наполняют сердце надеждой и желанием жить. Если напитываться до краёв мимолётными мгновениями счастья, то этим и наполняется чаша жизни. Тогда для тоски не остаётся места.
Именно поэтому, Света смаковала каждый миг, проведённый у камина в квартире на Ленинском проспекте. Дэвид понимал это, позволив гостье находиться в моменте целиком, без остатка. Быть счастливой. Просто быть.
Он и сам старался впитать все звуки, краски, эмоции... все оттенки своего нежданного счастья рядом с этой девушкой, обрушившейся на него всей силой своей цветущей молодости, наполнившей бурлящей жизнью его дни.
Дэвид чувствовал, как рядом с нею прибывают силы. До встречи с ней, Москва казалась серой. Он даже смирился с неизбежностью грядущей зимы, укрывающей надежды и мечты нетающими снегами. Он физически осязал, как с каждым днём иссякают силы, а кровь постепенно, пусть незаметно, по чуть-чуть, но неумолимо остывает.
Ему думалось, что лучшие, самые волнующие моменты жизни остались во вчера.
И вдруг... она!
Со всей своей взбалмошностью и смешливостью, с буйным цветением надежд и страстных мечтаний... с детской наивностью и непостоянством, и в то же время, с таким непостижимым очарованием женственности, от которой вибрирует пространство, и наполняется соками жизни - они вливаются в сердце, растекаются жаром по венам, горячат остывающую кровь и заставляют сердце биться с новой силой - как в юности.
Ей не понять сейчас всю бездонную меру его благодарности.
Не хватит слов - ни английских, ни русских - чтобы объяснить, почему он не сводит с неё сияющих глаз. Но достаточно того, что сердцу ясно, отчего глазам этим открылись ярчайшие краски мира, о существовании которых он даже и не подозревал.
С появлением Свиеты, Москва для Дэвида засияла ослепительными огнями. И как он раньше не замечал всю красоту новогодней иллюминации, радостную предпраздничную суматоху столицы и улыбки на лицах людей?
А зима... зима осталась лишь снаружи. Да и то, она, скорее, бодрит, наполняет свежими силами, нежели отнимает их, как прежде.
Дэвид смотрел на сияющее пламя, заронившее искру жизни в его сумрак, и понимал: если бережно хранить этот огонь, то он будет согревать и дарить свет ещё дооолго-долго. Главное - не затушить его неосторожным движением или словом.
Он заметил, как потух светин взгляд при виде бархатного футляра... чутко уловил смятение, когда поддался порыву и преждевременно обрушил на неё потоки вспыхнувших надежд - она оказалась совсем не готова к его откровениям.
С ней так нельзя. Если не хочешь её потерять.
Дэвид моргнул - огонь в камине полыхнул, утробно загудел и бешено затанцевал, вздымаясь тугими языками. Слившиеся с жарким пламенем дрова затрещали, раскололись и опали вниз, вспыхнув целым снопом искр.
Нет, я не хочу её потерять.
Дэвид заставил себя отвести от примолкшей девушки взгляд. Поставил коробку с мороженым на столик, распахнул дверцу камина и осторожно поворошил дрова. Добавил ещё пару поленьев - пусть огонь горит подольше.
– Дэвид, во сколько тебе завтра на работу?
– Пойду к десяти. А ты спи, сколько хочешь. Я потом покажу тебе, как открыть и закрыть замки.
– Про то, как включать и выключать сигнализацию, лучше напиши, а то вдруг что-нибудь забуду, сделаю не так, упаси Боже...
– Хорошо, напишу. Не переживай. А ключ положишь в свою новую сумочку - там есть специальный кармашек на молнии с ключницей внутри.
– Правда? А я и не заметила...
– Ну, тебя можно понять.
Света усмехнулась, вытянула левую руку, полюбовалась, как голубой камушек сияет в отблесках огня.
– Красивый... Спасибо, Дэвид...Чудесный подарок.
– Будешь смотреть на перстень, и, надеюсь, думать обо мне. - Грусть невольно закралась в голос мужчины, и девушка легонько коснулась его руки:
– Эй...What is it? (Что такое?) Отставить грусть-печаль! Давай лучше мечтать о прекрасном. Только посмотри вокруг. Разве можно грустить в такой чудесной атмосфере? Впитывай эту радость, наполняйся ею про запас.
Света, улыбнулась, обвела рукой пространство, наполненное тихим счастьем.
Повинуясь движению девичьей ладони, Дэвид осмотрелся вокруг. И улыбнулся в ответ. Эта девочка умеет сказать о важном так легко, что сразу всё становится понятно.
Надо же так уметь напомнить сердцу о главном - без нагромождений слов... одной улыбкой и простым жестом. Если бы я мог так же...
Пушистая ёлочка перемигивалась разноцветными гирляндами в углу. На столе догорали свечи, узорчато оплывая воском. Уютно потрескивал в камине огонь, наполняя комнату живительным теплом.
Света попробовала черничное мороженое из ведёрка Дэвида, а он зачерпнул её шоколадного.
– Всё, больше не могу, объелась. - Объявила Света, облизнув ложку и поставила ведёрко с недоеденным мороженым на столик. Откинулась в кресле: - Уффф... нельзя так объедаться на ночь. Но так вкуснооо... грех отказываться.
Дэвид, скрывая улыбку, серьёзно кивнул:
– Если нельзя, но очень хочется, то можно.
– Завтра выплаваю в бассейне всё съеденное. А ты? Хочешь, поплаваем вместе? В Regent Park.
– У нас есть тренажёрный зал, я бываю там в последнее время чуть не каждый день. Вместо обеда. Думал завтра тоже сходить - в офисе почти никого не будет, можно спокойно тренироваться. А ты можешь отдыхать, сколько угодно. Обед в холодильнике. К шести вечера буду дома и полностью в твоём распоряжении.
– Меня Оля завтра к себе пригласила на обед. Борщ и пельмени собираются готовить. Правда, сейчас я ни о том, ни о другом даже думать не могу. Бррр... - Света тряхнула золотистыми волосами и рассмеялась. Локоны рассыпались по плечам, упали на лоб - девушка отбросила их назад и улыбнулась глазами Дэвиду:
– Может, завтра вечером снова побудем дома? У камина? Мне сейчас так хорошооо... А тебе?
– Очень. - С чувством ответил вице-консул и тоже откинулся в кресле. - Не представляю Новый Год без тебя, Свиета.
– А как ты отмечал его в прошлом году?
– У друзей. Собирались большой компанией, ели, пили. Пели. Но почти сразу после двенадцати ушёл домой - спать хотелось. А сейчас уже глубокая ночь, а спать совсем не хочется. Чудеса, да?
– Ой, а ведь и правда... я и не заметила, что уже ночь. - Света мельком глянула на часы, вздохнула: - Ну почему так время быстро летит? Ужас просто...
– Я тоже всё время задаю себе этот вопрос в последние дни. Свиета, скажи, когда мы снова встретимся?
– Завтра! - Искренне удивилась девушка. Но, встретив серьёзный взгляд карих глаз, наполненных ожиданием и надеждой, вздохнула. Поняла. Ободряюще улыбнулась:
– Мы что-нибудь обязательно придумаем, Дэвид. Нам так хорошо вместе. И мы оба хотим новой встречи. Значит, она обязательно состоится. Ты же сам говорил: главное - набраться терпения. И всё получится.
– Может, мне махнуть к тебе на Север?
– Я целыми днями на работе... с раннего утра до самого вечера. Даже по выходным работа. Тебе не понравится сидеть в одиночестве в нашем дубаке. В январе и феврале будем созваниваться и писать друг другу. В марте ты едешь в Австралию...
– Да. В апреле - традиционно во Францию. Много работы на виноградниках. Обрезка листвы, обработка от насекомых, удобрение почвы... Поедешь со мной? Обещаю много вкусного сухого Каберне! - Дэвид хитро прищурился, предвкушая светину реакцию.
– Неее, фууу...гадость это твоё Каберне! - Отмахнулась девушка, при этом так скислилась, словно лимон в рот запихала. Хитрец, предвидя именно такой ответ, от души расхохотался, запрокинув голову.
Хорошо сидеть вдвоём у горящего камина.
Наслаждаться неспешной беседой, строить планы.
И мечтать сколько душе угодно.
Продолжение здесь.