Для тех, кто пришел впервые в Чайхону, поясню: публикую длинное полотно биографических историй.
К чему все это я рассказываю? Почему именно об этом?
В институте начинался последний этап перед сдачей диплома. В творческом ВУЗе диплом состоит из работ, которые студент сделал за время учебы. Или руководитель ставит определенную задачу, выявляя все сильные стороны студента. Это может быть, например, во время дипломного спектакля.
Я всегда работала много и жадно. Пробовала создавать в разных жанрах, формах, объемах. От сокурсников мне частенько на разборах «доставалось» за эксперименты, тогда как Мастер напротив, всегда понимал сверхидею, угадывал, какие задачи я перед собой ставлю и практически всегда поддерживал. Безусловно, пинки и критику я от него получала, но воспринимала их довольно спокойно, без злобы и агрессии. Надо отдать должное, Мастер никогда не ограничивал нас в поисках и воплощениях наших собственных идей.
И вот, Мастер дал задание, сделать произведение в сюрреализме (скорее, ответил на мой внутренний посыл и дал приказ: «а теперь, детка, поработай вот так»).
Сюрреализм зародился во Франции в 1920-ых годах. Это направление в искусстве, когда творец создает на основе фантазий, мечтаний и воображения и не признают никаких рамок. «Сюр» - в переводе с французского означает «сверх», то есть, сверхреальности. На первый взгляд, такие работы можно воспринять как бред. Но на самом деле, каждая деталь в произведении отражает внутренние страхи и желания художника. При создании, идет активная работа с подсознанием. Аллюзии, парадоксы в сочетании цветов, форм и идей, абстракции… но подчиненно оно должно быть всегда по правилам академического искусства.
Какое-то время назад, смотрела спектакль «Фрида и Диего» в театре им. Бориса Покровского. Главный персонаж – художница Фрида, та самая, которая имела отношения с Троцким. Это была опера. Вещь получилась весьма неоднозначной и неподготовленному зрителю, не всегда нравилась. Ну, во-первых, на сцене была не одна Фрида, а две. Таким образом, обыграв картину Кало «Две Фриды» режиссером было показано, насколько человек может быть одиноким, даже если у него есть горячо любимая «вторая половина». Во-вторых, все, что происходило на сцене, было понятно, но всё имело не то значение, которое видишь. В постановке было много революции. Так вот, не буду углубляться, потому что не ставила цель писать отзыв на спектакль, а просто на этом примере хотела разобрать сюр. В действие вводятся воины рейха. Звучит их музыка (легко угадываемая и у каждого, кто понимает о чем речь, как минимум, возникает отторжение, злость, неприятие). На сцене стоит коляска, в колесах спицы в форме сваsтики. Солдаты под бравурный марш выходят с куклами в руках и шагая, бросают куклы в коляску, как в мясорубку… страшная сцена.
Зрители были шокированы, многим не нравилось, театр покидали как во время спектакля, так и в антракте. Но на самом-то деле, таким средством выражения, режиссер показал войну, мясорубку, в которой погибали и дети. В спектакле была критика политической власти, была отсылка к нынешней власти, но это так, декоративная присыпка на плюшке. Для меня лично, ярким был эпизод с войной.
Когда мастер поставил передо мной задачу: создать сюрреалистическое произведение, возник дичайший интерес. Мне всегда было важно преодолеть себя. Суметь взять высоту. Безусловно, мнение людей важно, но еще важнее – научиться выразить глобальную идею, за которую мечтала взяться десятилетие назад, но к которой пока еще, не знала даже как подступиться. Конкуренция с коллегами по профессии для меня никогда не была важна. Я абсолютно спокойно отношусь к чужому успеху, скорее порадуюсь за человека, детально разберу «историю его успеха», но завидовать или заимствовать не буду. Потому что творчество идет из нутра. А мне жизнь, слава Богу, с горсточкой отсыпала разного рода встреч и приключений, с этим бы справиться (улыбаюсь).
Работать в сюре, оказалось очень интересно. Для этого, мне сначала пришлось научиться воспринимать реальность иначе. Видеть детали, из них складывать историю, подбирать для выражения инструментарий. Произведение было сделано. Но получилось оно слабым, не эффектным. На разбор, отдала его другу актеру и вскоре, получила от него жесткую критику:
- Это не интересно, это скучно, есть идея, но нет реализации! Тебе нужно раздвинуть свои границы, переступить через комплексы, - принялся с горячностью мне доказывать.
А затем, он решил мне помочь…
В определенный день, мы встретились на Тверской. Он взял меня за руку и завел в вагон метро со словами:
- Найди и покажи мне тот самый взгляд, что есть у твоего персонажа…
Быстрым шагом мы пересекли вагон, вышли на следующей станции на остановке, вновь вошли в вагон, сквозь который шли не останавливаясь. И так, несколько часов.
Передо мной мелькали сотни разнообразных лиц, в которых я выхватывала на бегу только взгляд и ничего больше. Глаза, глаза, глаза…тоскливый, радостный, обреченный, направленный в глубь себя, заинтересованный, восторженный, удивленный, недоумевающий, равнодушный, бесстрастный… счетчик внутри меня быстро отщелкивал взгляды, давая им определения…. влюбленный, очарованный, разочарованный… глаза, глаза, глаза…
Он потащил меня в торговый центр, не знаю уж как, но договорился и по громкоговорителю, для нас включили музыку.
- Танцуй! – приказал мне. – На виду у всех, танцуй!
И я танцевала. Танцевала под удивленными взглядами публики. Я танцевала босая. Я училась, быть на виду, отбросив страхи и сомнения делать что-то. Делать вопреки. Делать ради…
Это был февраль. Мы с друзьями поехали в Саратов смотреть спектакль, где друг играл главную роль. Он кстати о нашем приезде даже и не знал и был жутко удивлен. Спектакль прошел на «ура», зал был полный, постановка и музыкальное сопровождение было отличное.
А после, мы пошли в гримерку друга. Там я и познакомилась с этой очаровательной девушкой Дарьей. У нее были каштановые с рыжим отливом волосы, доброе лицо, с ясным взглядом. Она показалась мне несколько наивной, мечтательной девушкой. Мы пили толпой вино, слушали актерские байки, много смеялись, затем, откуда-то появилась гитара. В гостиницу, мы пришли часа в два ночи, переполненные счастливыми эмоциями.
В составе той же «агит-бригады» вернулись в Москву. Прошло недели две и я пришла на спектакль того же друга в театр. Он был на сцене как-то особенно взвинчен, в игре с партнершей демонстрировал необычайно пылкие чувства. Хотя по роли они и должны были играть влюбленных, но тут был такой накал страстей, что даже в зале чувствовался необычайный подъем.
После спектакля, труппой пошли гулять. Это были Чистые пруды, скамейки, откуда-то появились виски, вино, пластиковые стаканчики. Пили, пели, гуляли. В разгаре этой вечеринки, я у друга поинтересовалась, что случилось, откуда этот жар и пыл?
- Мне перед спектаклем позвонили. Даши не стало, - сказал он просто.
Мы стояли поодаль от всех остальных, я смотрела в его глаза и чувствовала себя так, как чувствует человек, получивший удар в лицо.
К тому времени многих уже из моих родственников и друзей, проводила в другой мир, но это… Эта хрупкая девочка с ясными глазами.
- Это было застолье и у нее развилась пищевая аллергия. Выпила водки и закусила соленым огурцом. Скорая не успела приехать, - рассказал друг, все так же, продолжая улыбаться.
И я, глядя на его лицо, поняла что оно веселое от растерянности и боли. Я как-то быстро потеряла почву под ногами, мы продолжили общение с труппой, о чем-то говорили, чему-то смеялись…
Вчетвером, пошли к метро. Я никак не могла придти в себя, потерялась. Друг остановился перед входом, развернул меня лицом к себе и схватил за плечи:
- Ты не имеешь права плакать! Она любила жизнь, любила театр, поэтому и служила в нем. Играй! Хотя бы в память об этой девчушке, играй.
Мы спустились в метро, мы смешили публику в вагоне, мы разыгрывали миниатюрные сценки в переходе, мы просили подаяние («пятьдесят копеек на бутылку пива»). И все было будто бы во сне, будто не со мной. Потому что внутри себя я плакала, а снаружи смеялась…
В тот вечер, потом уже, дома, я впервые в жизни выпила крепкий напиток (никогда ни до, ни после, не пила ничего крепче вина). Выпила, но не опьянела.
Этот вечер стал щелчком, будто внутри переключили тумблер и я стала понимать, как можно работать в сюре. Как раздвоить сознание и обнажить нутро. Как главную, сакраментальную мысль нарядить в разные образы, как это обыгрывать.
И я засела за произведение, которое велел сделать Мастер. Думала тогда, что именно его и сделаю дипломным проектом, но защищалась с иным произведением, выполненным в «реалистичной манере»