Тима стоял во дворе дома. Сердце гулко стучало в груди, солнце беспощадными лучами било в глаза. Солнцезащитные очки, казалось, не спасали, а только запотевали из-за медицинской маски на лице. Он чувствовал, что ему стало резко жарко, что воздуха вокруг не хватает. Дети бегали по площадке, проскакивали между качель, носились друг за другом с криками: «Коронавирус!». Ловили одна группа другую, визжали. От громких звуков Тиме было ещё сложнее дышать. Шум машин, прохожие, дети и их, казалось бы, неуместное веселье просто добивало парня головной болью в висках. Они говорили, что все время взаперти нельзя сидеть, они говорили, что свежий воздух полезен. А ещё они говорили, что маски не спасают, что вирус может проникнуть и через слизистую глаза. Тиме было жарко в резиновых перчатках на руках, и он наблюдал, как дети друг друга хватали за руки, смеялись, брызгались спиртовым спреем. И чем сильнее они смеялись, чем громче становился мир вокруг Тимы, тем больше он сожалел, что вышел впервые за этот месяц на улицу. Он наблюдал, как компания ребят, с рюкзаками, видимо собрались в горы, передавали друг другу бутылку с водой и пили. Он смотрел и ужас сковывал все внутри у парня. Свет солнца, жар вокруг сгущались, и давили на него, словно выжигая с самого белого света, прогоняя домой. Ему не надо было говорить дважды. Тима развернулся и пошёл к подъезду. Дверь распахнулась, оттуда выскочили ещё дети, которые в этом году, может, и не пойдут в школу, родители не будут им покупать форму. Они, галдея, цветным маревом пронеслись мимо. Тима задержал дыхание и зашёл в темноту подъезда. В нос ударил запах хлорки и что-то внутри парня успокоилось, он выдохнул. Зазвонил телефон, Тима посмотрел сообщение, напомнив себе, что надо протереть спиртом экран. И замер. У него заболел знакомый. Тима начал считать дни, когда в последний раз они виделись и решил пару недель отсидеться дома.