Центральное место в древнерусском летописании занимает Повесть временных лет, написанная около 1106 года. Автором Повести считают Нестора, монаха Федосьева Печерского монастыря.
С Киево-Печерским монастырем связан начальный период русского летописания, с рядом характерных его черт – публицистичности, временами, назидательности по отношению к княжеской власти. Киево-Печерский монастырь вначале не был княжеским монастырем. Его игумены иногда вступали в политические конфликты с киевскими князьями, хотя иной раз умело пользовались их расположением, и охотно получали от них богатые пожертвования и вклады.
Повесть представляет собой обширный свод, созданный в нескольких церковных центрах и многими летописцами, как общерусская версия истории Древней Руси. В.Н. Татищев пишет об 11-и летописных редакций Повести: «Все манускрипты, которые я в руках моих имел, хотя начало Несторово имеют, но в продолжении ни один с другим точно не сходен, в одном то, в другом другое прибавлено или сокращено».[1]
По В.Н. Татищеву, автор Повести использовал ряд древних источников, но в ряде случаев, в ходе столетий переписывания Повести, монахи изъяли из текста летописи те места, которые не понимали, или которые их не устраивали В.Г. Белинский отметил, что нет еще редакции Повести, основанной на вернейшем списке,[2] а имеющиеся списки неполны и разноречивы.[3]
В Повести выразилась идеологии различных классов и политические устремления ряда феодальных центров. В ней ярко видна идеология управляемых и эксплуатируемых, церковная идеология - рядом с языческой, светской и дружинной. Ценно и то, что в Повесть вошли народные взгляды на русскую историю, исторический фольклор, народная молва.
Время написания летописи совпало с черной исторической полосой княжения Святополка-Михаила /1093-1112/, характерной кровавыми княжескими усобицами, вероломством по отношению к друзьям и врагам, разорительными набегами половцев на юг страны. Нестор, пытаясь понять логику исторических событий, придает им религиозную окраску рассуждений о «происках лукавого», божественных наградах и наказаниях, которые народ получает свыше.
История человеческого рода, с точки зрения Нестора, это история борьбы христианского добра и дьявольского зла. Вместе с тем, Нестор высказывает мнение и о реальных причинах бедствий на Русской земле, связанных с княжескими раздорами и войнами.
Цель летописи следует из её названия - Повесть временных лет, или откуда пошла Русская земля, и кто в Киеве начал первый княжити. Нестор, следуя византийским образцам, начал летопись с библейских времен Всемирного потопа, придав Повести эпический масштаб, нарисовав грандиозную политическую и этническую картину известного ему мира. Нестор толкует о предыстории восточных славян, населявших Русскую землю и установлении княжеской власти в Киеве и Новгороде.
Реальный отсчет времени Нестор начинает с 852 года с царствования византийского императора Михаила. При этом впервые появляется название Русской земли: об этом мы узнали, пишет летописец, потому, что при царе Михаиле приходили русские на Царьград, как пишется в летописце греческом. Под 1064 г. встречается указание летописца, что с XI века известия записаны очевидцами событий, тогда как прежде речь шла об устных преданиях.
По мнению В.Н. Татищева, Нестор окончил свой труд «в 1093-м году, где он, описывая о казнях божеских за грехи, кончает речь таким порядком, как обыкновенно книги русские заканчиваются: аминь, что и последователь его Сильвестр в окончании своей летописи точно так же положил».[4]
Показать Русскую землю в ряду других держав мира, доказать, что русский народ не без роду и племени, что он имеет свою историю, которой вправе гордиться, - такова замечательная цель, которую поставил себе Нестор.
Повесть представляет концепцию истории Древней Руси, связанную с решением вопроса старшинства, первородства власти князей. Главенству Киева, основанному тремя легендарными братьями (Кием, Щёком, Хоривом), усиленном крещением Руси князем Владимиром, Нестор противопоставил концепцию норманнизма, по которой власть новгородских князей Рюриковичей исторически была первой, относительно Киева.
По византийской теории императорской власти, все народы, обращенные в православие, должны быть политически зависимы от Византии. Греки в XI-XII вв. и в последующие века настаивали на зависимости русской государственности от империи, и стремилась поддержать это мнение на Руси раздачей византийских придворных чинов русским князьям.[5] С точки зрения греков, Русское государство было связано своим происхождением с Византией. Законная власть была обретена на Руси лишь после ее крещения, с появлением на русской земле православной церкви.
Норманнская концепция Нестора была антигреческой, утверждая иную точку зрения на происхождение русского государства - не с византийского юга, а со скандинавского севера. Русское государство возникло еще до принятия христианства. Согласно Повести, все русские князья - представители одного княжеского рода, восходящего к единому родоначальнику - Рюрику. Нестор представлял себе возникновение русской государственности в виде акта призвания, в правовом основании которого лежала идея добровольного договора славян с варяжскими князьями Рюриковичами, где инициатива идеи создания Русского государства исходила от самого славянского народа.
Принято считать, что первым древнерусским летописцем был монах Киево-Печерского монастыря, названный современниками Никоном Великим. Неоднократно изгоняемый князьями из Киева за непокорность, Никон объездил Приднепровье и Приазовье, неутомимо собирая материалы об истории славян и Киевской Руси. Летописный свод Никона не сохранился, но отрывками вошел в труд Нестора.
Составление первого летописного свода было поручено от имени киевского великого князя Святополка Изяславовича монаху Киево-Печерского монастыря Нестору.
Нестор, в числе известных исторических сведений, использовал древнюю Новгородскую летопись, вошедшей фрагментами в Повесть под названием Остромирова летопись.[6] В ней давалась не дружественная оценка князя Ярослава Мудрого /† 1054./, которому новгородцы помогли захватить киевское княжение. Ярослав изображается с позиций жесткого политического памфлета и даже личного очернения. Упоминается, что мать Ярослава Рогнеда и его родная сестра Предслава были публично обесчещены. Сам Ярослав рисуется как неумелый полководец, жадный и трусливый человек, которого только глупые киевляне назвали Мудрым. [7]
Когда после долгих лет борьбы на киевском княжении утвердился Владимир Всеволодович Мономах – давний враг Святополка, то он труд Нестора велел переделать. Он распорядился написать новую редакцию летописи, поручив это монаху Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестру /†1123/. Сильвестр сделал упор на осуждение феодального сепаратизма, на необходимость общего подчинения киевскому князю. Он проводит идею пагубности безвластия для народа, приводящего к хаосу в обществе и государстве. Восстановление власти, как призвание на княжение является благом для всех. Сильвестр, рассуждения Нестора о призвание на княжение Рюрика, уподобил призванию на княжение в Киев Владимира Мономаха. Известно, что после смерти Святополка, несколько раз был зван на киевское княжение Мономах. «Спаси нас от бед» - обращались к нему послы от жителей Киева. Когда Мономах согласился, «народ изъявил необычайную радость… видя князя великодушного на главном престоле российском».[8]
Однако новая переделка летописи Мономаха не устроила. Он поручает довести начатое до конца старшему сыну Мстиславу, своему новгородскому наместнику. Мстислав, используя местные новгородские летописи, составил третью редакцию «Повести временных лет», где обозначил иную, относительно киевской, версию становления Древней Руси. Теперь не Киев, а Новгород снова стал местом зарождения русской государственности, Киев же выступил в роли новгородского восприемника.
Таким образом, исторические факты рисуют перед нами вполне очевидную картину как на протяжении более века ядро древнерусского летописания политически прессовалось и идейно неоднократно форматировалось киевскими князьями.
По Нестору, древнерусская история разворачивалась в последовательной смене трех эпох. Вначале, это было время, когда славяне жили "зверинским образом, скотски", в лесах, как все звери, убивали друг друга, ели всё нечистое, жили уединёнными, разбросанными и враждебными один другому родами.[9] Затем, возникли племенные княжения вольных, не знающих рабства славян. В конце исторических событий, благодаря инициативе и желанию самих славян, наступила высшая ступень княжеского единодержавия, в виде явления на княжение варягов Рюриковичей.
Бесспорно, что варяги не могли привнести на Русь государственность, поскольку сами ею в те времена не обладали. Но, не менее ясно и то, что многовековая история восточного славянства также не привела Русь к рождению единого государства.
Несторовский норманнизм исторически неверен в утверждении о добровольности призвания варягов славянами. По Никоновской летописи, Новгород впервые упоминается под 859 г. именно в связи изгнанием варягов: «всташе Словене, рекше Новгородци… на Варяги, и изгнаше их за море».[10] Древляне также не пожелали расстаться со своей «вольностью и встретили варягов с оружием».[11]
Варягов призывали не славяне, а варяжские новгородские князья для усиления своего войска, также как киевские князья звали на помощь степные орды печенегов и половцев.
Идеология норманнизма соответствует античным и феодальным понятиям государственности, как формы наложение высшей монархической власти на подвластный народ.
К концу IX века на Руси вызрели все предпосылки для появления ранне-феодальной государственности. Роль варяжской династии Рюриковичей свелась к формированию единой государственной вертикали власти между обособленными новгородским и киевским княжениями, и последующему присоединению к ним славянских и других народностей. Здесь проявилась своеобразная диалектика в истории древней Руси. Порознь, ни славяне, ни род Рюриковичей не обладали государственностью. Славянские княжения имели местный характер, а варяги, по сути, являли собой вооруженные родовые отряды, как внешняя военная сила по отношению к разрозненным славянским княжениям. Их политическое единство в ареале варяжского пути от Балтики до Причерноморья привело к рождению древнерусской языческой империи Рюриковичей.
Империя Рюриковичей имела, безусловно, славянский характер. Неслучайно, что языческий пантеон богов князя Владимира был чисто славянским, варяжских богов в нем не было.
В дальнейшем, в ходе развития и становления могущества древнерусского государства, помимо призвания варягов и сами варяги не раз обращались к Руси за помощью. Когда норвежский король Олаф бежал в Киев, его сын с русской помощью вернул себе престол. При дворе Ярослава Мудрого подвизался знаменитый викинг Гарольд, долгое время домогавшийся руки Елизаветы - дочери князя Ярослава.
[1] Татищев В.Н. «История Российская», 1768, книга I, часть I, гл. 5, с. 55.
[2] «Который назвать из них правильным и Нестору принадлежащим, решить едва ли возможно» («Ответ генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова», СПБ, 1793, с. 13).
[3] Белинский В.Г. Полное собрание сочинений, т. VI, М, 1947, с. 301.
[4] Татищев В.Н. «История Российская»,1768, книгаI, часть I, гл. 5, с. 53-54.
[5] Соколов П. «Русский архиерей из Византии», Киев, 1913, с. 37 и далее.
[6] Рыбаков Б.А. «Из истории культуры Древней Руси», М., 1984, с. 67-81.
[7] Там же, с. 81.
[8] Карамзин Н.М. «История государства российского», т.II, гл. VII, с. 131.
[9] Ключевский В.О. «Курс русской истории. Лекция VII», П., 1918, с. 117.
[10] Греков Б.Д. «Киевская Русь», М., 1949, с. 343.
[11] Карамзин Н.М. «История государства российского», т.I, гл. V, с. 46.
---------------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
