Проблема далеко не в том, что человек не понимает Бога, мир или людей вокруг него, проблема в том, что человек не понимает себя. Не то чтобы безумные, бездонные расстояния находились за пределами меня, и каждый сталкивался с новым и новым головокружением при каждом научном открытии о глубинах и высотах. Они в нас.
Самая замечательная вещь в нынешнем фильме «Гравитация» - это не визуальные эффекты, а призрачная близость расстояния и одиночества. Ни один другой фильм не смог передать столько многого : головокружение от бесконечно большого расстояния слишком близко, у вас под рукой, это бесконечное расстояние начинается прямо у меня дома, и головокружение не только работает вниз, но и в направлении всех. Тема головокружения стала большим вдохновением для фильмов Хичкока. Головокружение из глубин также является темой старого фильма «Аббис» (Abyss, 1989) из глубин моря.
Гравитация - это в основном смерть, стремление к человеческой близости, смысл жизни, который за пределами Земли внезапно приобретает совершенно разные измерения. Речь идет также о совершенно бесполезном желании главной героине вернуться на Землю, хотя ее ничто на Земле не ждет. Ключевой вопрос: в чем смысл человеческой жизни, человеческой истории в непосредственной близости от звездной бесконечности?
Подобную тему можно найти в фильме Abbys. Хотя история разворачивается в глубине океана, опять же, вдали от людей, это в основном близость людей. Сочетание обстоятельств обнаруживает разводящуюся пару на борту. Хотя оба пытаются общаться, это невозможно. Только когда главный герой бесконечно далеко в океане, на которых ни один человек до него не умирал и больше не общался, только в этот момент бесконечно разделенные могут быть рядом. Излишне говорить, что фильмы Хичкока также вызывают головокружение, особенно на фоне радикальности межличностных отношений. Это предлагает тему близкого расстояния (технически) и отдаленной близости (межличностный). Интересно, что оба вызывают головокружение. Мы страдаем от бесконечного стремления к близости, что по какой-то причине невозможно. В конце концов, со времен Эдемского сада у нас была история о том, как человек, Недавно созданный Богом и созданный для отношений, он чувствует себя одиноким, даже в присутствии Бога. Это чувство одиночества возникает до первородного греха, до грехопадения, и поэтому его нельзя считать человеческой ошибкой.
Как люди, мы когда-то думали, что небо близко, но глубина то глубокая. Поэтому страх - Левиафан и наводнения - возник из морской тьмы. Теперь нас преследуют другие расстояния - космические. И отсюда также приходят захватчики, пришельцы, которые хотят контролировать нас или проникать в нас. В конце концов, в одной интерпретации мы - захватчики: душа, разум, язык, пришедший с небес и овладевший телом животного и начавший контролировать его (автор «Звездной одиссеи» Стэнли Кубрик, похоже, склонен к этой интерпретации). В конце концов, в экологической идеологии иногда кажется, что захватчики на этой иначе гармоничной планете - это мы.
И, наконец, последняя интерпретация головокружения, к которому склоняется U2 в своей песне «Головокружение»: «Это темно / джунгли - твоя голова / она не может контролировать твое сердце». Другими словами, головокружение происходит не снаружи, а от космических расстояний внутри нас (смущающие джунгли), в данном случае между мозгом и сердцем.
Возможно, именно это имел в виду Ницше, когда писал свое знаменитое «Когда вы смотрите в пропасть, пропасть также смотрит в вас». Здесь мы находим наши зеркала, в глубине или высоте. В неизвестности, потому что мы неизвестны. Проблема далеко не в том, что человек не понимает Бога, мир или людей вокруг него, проблема в том, что человек не понимает себя. Не то, чтобы безумные, бездонные расстояния были просто вне меня, и каждый сталкивался с новым и новым головокружением с каждым научным открытием о глубинах и высотах. Они в нас. Как физически, так и психологически. Поэтому нужно обязательно чувствовать себя все более и более брошенным в мир, незнакомцем Камю, более отдаленным и неоправданно дислоцированным, когда ад - это не другие, а сам человек, когда он один.
