А вам когда-нибудь доводилось чувствовать себя странно, когда ваш начальник ставит вам странную задачу? Ну, то есть, не ощущали ли вы себя при этом идиотом? Что, постоянно ощущаете? Да ну, преувеличиваете! И что уж такого странного может сказать вам ваш начальник, если честно? А вот меня несколько дней назад вызывает к себе редактор, с которым мы знаем друг друга около 30 лет, и спрашивает, прищурившись:
— Ты ведь увлекаешься же всякой паранормальщиной, запредельщиной и тому подобной чертовщиной? И НЛО ещё?
— Не сказал бы, что так уж увлекаюсь, но…
— Но в теме.
— Вроде того.
— Так вот. Мне тут через человека одного передали, что в одной из Служб задержали снежного человека…
— Вероятно, на одной из застав…
— Точно! Видишь, ты уже въезжаешь. В общем, надо поехать и разобраться.
— Да это наверняка развод какой-нибудь! Ну сам посуди!
— А если нет? Короче, в редакционном задании всё будет как обычно, никакого снежного йети или как там его… Рядовой плановый выезд. А сам, конечно, смотри. В общем, на месте сориентируешься.
…До места добирался по уже весенней почти распутице в условиях холмисто-лесистого… э-э… малодорожия. Расписывать не стану, уж с этой-то запредельщиной знакомы все. И вот я на заставе. И вот уже сижу в канцелярии. Начальник, мельком пробежав пункты задания, настороженно и вместе с тем явно недоумевая, сверлит меня чекистским взглядом. Во взгляде совершенно отчётливо читается: где основной пункт?! Только меня взглядами не запугаешь, я тёртый газетный калач, меня на мякине не проведёшь, никакая кривая коза с седоком на спине мимо меня не способна проехать и смутить; всякая лапша с моих ушей соскальзывает беспрепятственно; никакой компостер мне мозги не закомпостирует; никто не…
— А вы что, — в упор спрашивает хмурый и раздражённый начальник заставы, — со снежным человеком не хотите, значит, общаться?
— Конечно, хо… С каким ещё снежным человеком?! Это вы о чём?
— Да ладно! Только я редактору вашему через одного человека об этом йети сообщил, как тут же и корреспондент нарисовался! Таких совпадений не бывает.
— Да не знаю я ни о каком…
— Тогда пойдёмте, я вам его покажу!
— Нет, погодите. А где же представители Службы, не говоря уж про Погрануправление? Где телевидение и прочая пресса? Где впавшие в экстаз учёные с мировыми и узко известными именами?
— Во-первых, здесь пограничная зона, — отрезал старлей. — А во-вторых… Ну вот представьте себя на моём месте. Звоните вы в отряд и докладываете оперативному дежурному, что задержали настоящего снежного человека. А теперь представьте, что вы на месте оперативного. Ваша реакция? Только честно!
— Ну… Если честно… Вы что там, перепились все?! Вот так примерно…
— Да не примерно, а именно так. А если учесть, что у меня год назад ЧП стряслось, из-за которого, собственно, до сих пор старшим лейтенантом хожу, то… сами понимаете.
— Это понятно, конечно. Но если даже допустить, что вы тут и впрямь йети поймали, то за то, что командование обо всём узнает через газету, вас тоже, мягко говоря, по головке не погладят.
— Да я уже не знаю что делать… — обречённо махнул рукой начальник. — Что так, что эдак — всё хреново. Но во втором случае, вы, по крайней мере, засвидетельствуете, что я не пил. Это раз. И что этот чёртов снежный человек действительно задержан! Это два.
— Может, это кто-то из местных просто косит под йети? — спросил я, пытаясь разобраться в своих чувствах. На розыгрыш это уже совсем не было похоже. Вид у старлея действительно измученный и задёрганный. И на меня смотрит, будто я сейчас достану откуда-нибудь волшебную палочку и сделаю так, чтобы всё было, как раньше.
— Да какое там… Пойдёмте. Он в кочегарке сидит, с кочегаром общается.
— Как в кочегарке? Без охраны?!
— А его бесполезно охранять. Это раз. И он, хоть и снежный, тепло очень любит. Это два. И он… Совсем не местный. Совсем, совсем не местный. Вы и сами увидите.
Когда мы шли к кочегарке, миновали двоих бойцов. Они с лёгким любопытством и неким ожиданием посмотрели на меня, синхронно затянувшись сигаретами.
— А это кто такие? — спросил я, хотя уже догадался, что услышу.
— А это вот они как раз задерживали этого чёртова йети. То есть, не задерживали, а… Да они сами потом расскажут.
В кочегарке неожиданно уютно даже. И чисто. И тесно. Это потому что на табуретке недалеко от топящегося котла сидит… снежный человек. Точно не местный! Грязно-серая густая шерсть покрывает его с ног до головы длинными свалявшимися космами. Голова — крупная, лобастая, с неандертальскими надбровными дугами и большим губастым ртом — сидит прямо на плечах. А впрочем, может, шеи просто не видно из-за шерсти. Руки как руки, только мощные и тоже все в шерсти, за исключением широких лопатообразных ладоней. Плечи хоть и широченные, но сильно покатые, не как у людей. А вот ступни — размер пятьдесят пятый какой-нибудь — вполне себе человеческие, хоть и сильно шерстяные сверху. И только после этого общего, внешне невозмутимого осмотра, с помощью которого я пытался справиться с шоком, обратил внимание на глаза йети. Они, чуть прищуренные сейчас, глазами неандертальца не были. И смотрели прямо на меня, от чего по моей спине вдруг замаршировали стройные отряды мурашек. И ещё одна деталь. Мой рост 1метр 85 сантиметров. Я стоял, снежный человек сидел, но при этом был выше меня примерно на полметра. Он и смотрел-то на меня сверху вниз.
Честно говоря, стало, интеллигентно выражаясь, страшновато. Чтобы скрыть своё состояние, я обернулся к начальнику заставу и спросил, как мне показалось, достаточно твёрдо.
— А-а-а… ф-фотографировать его м-можно хоть?
— Можно. Только смысла нет.
— А-а-а… почему?
— А он не запечатлевается никак. Ни на плёночный аппарат, ни на цифровой. Всё, что рядом — получается, а его нет на снимке и всё тут. Мы пробовали много раз во всяких режимах съёмки.
Ну что, попробовал и я. Точно. Угол кочегарки есть, плакат с мерами безопасности есть, табурет есть, насосные трубы есть. Йети — нет.
Пока суд да дело, снежный человек всё так же поглядывал на меня. С явным (корыстным?! кулинарным?! злонамеренным?!) интересом. При этом казалось почему-то, что он ухмыляется, хотя улыбки на лице явно не наблюдалось. И вдруг йети сказал странным низким голосом.
— Хочу говорить ему, — и недвусмысленно вытянул в мою сторону руку. Не лапу вовсе. Именно руку, пусть и сильно мохнатую. По-русски, кстати, сказал. Как кто, я не знаю, но лично я от неожиданности, кажется, подпрыгнул.
Начальник понимающе кивнул и, будто в том была его личная заслуга, с ноткой гордости пояснил:
— Он и по-фински может.
— Откуда знаете?
— А он с нарядом сначала по-фински заговорил, когда только возник перед ним прямо на дозорной тропе.
— Хочу говорить ему! — раздалось громче и раскатистее. — Я говорить, он говорить, ты и ты — выходить, никак не мешать, — указал совершенно по-человечески на начальника заставы и кочегара, который всё это время, не отсвечивая, сидел в другом углу котельной на втором табурете, а после этих слов молча подхватился и устремился к выходу.
Офицер развёл руками, и они вместе с кочегаром шустро высочились наружу. Начальник успел, правда, шепнуть мне:
— Вы не бойтесь, он смирный вообще-то…
Ох, не понравилось мне в тот момент это подозрительное «вообще-то». Но деваться было некуда.
Сидим на табуретках, молчим, друг друга разглядываем. Я, кажется, седею потихоньку.
— Ты из газеты, — неожиданно ухмыляется снежный человек. — Это хорошо.
Куда-то делись дурацкий выговор и очень низкий тембр голоса.
— Почему? — я всё ещё не в своей тарелке.
— Правду напишешь, а то сочиняют про нас всякое…
— Ну… э-э… хорошо. Но для этого я должен кое-что узнать… А вы вообще откуда? Где живёте? Сколько вас? Каково ваше самоназвание? А, правда, что вы можете во времени перемещаться на небольшие промежутки? А чем вы питаетесь? А какова продолжительность вашей жизни? А вы действительно можете развивать скорость до 60 километров в час? А почему никто не видел ваших детей? А как вы общаетесь с теми, кто живёт в других странах? А вот вы конкретно сколько языков знаете, если не считать русского и финского? И где…
— Стой! Тихо! Ты, теперь точно знаю, на самом деле из газеты. Дай кончик хвоста, так ты и уши отхватишь!
О, похоже, эквивалент нашего «сунь палец, так он руку по локоть отхватит!»
— Слушай. Всё не отвечу, потому что всё не знаю. Живём на природе. Питаемся сообразно времени года тем, что лес даёт. Не людоеды. Рад этому?
— Рад!
—Скорость до шестидесяти километров в час развивать не можем. Можем до пятидесяти. Детей прячем. Я знаю ещё шведский, норвежский, эстонский, литовский, латышский, немецкий, французский… Ещё многие. Перечислять дальше нет смысла. Наше самоназвание ты не произнесёшь и не напишешь, не сможешь потому что.
— Ну а всё-таки?
Он сказал. Я не произнёс и не записал. Не смог.
— Это так звучит ваша собственная речь?
— Так звучит.
— Ну а во времени-то…
Снежный человек внезапно исчез. Я опасливо потрогал табуретку. Пустая! И тёплая… Только убрал руку — мой сенсационный собеседник появился. И сразу пояснил:
— Прыгнул на десять минут назад.
— Это поэтому вас никто поймать не может?
— Это поэтому.
— А как вы так делаете?
— Так же, как вы дышите. Не задумываясь.
— А что ещё необычное умеете?
— Ты не произнесёшь и не напишешь.
— Не смогу потому что?
— В вашем языке просто нет таких понятий. Как я тебе о них расскажу?
— А-а, как же тогда вас задержали-то?
— Сам появился! Пришёл поговорить. Зимой скучно. Греться люблю.
— Снежный человек любит греться?!
— У нас другое самоназвание, я говорил.
— А вот лично вас как зовут?
— Тебе не произнести и не записать.
— Нет такого понятия в нашем языке?
— Просто не сможешь.
В таком телеграфном ключе мы общались еще где-то час, когда удивительное существо вдруг издало странный щёлкающий звук, шумно вздохнуло и заявило:
— Конец разговору. Устал говорить. Теперь не скучно. Пошёл домой!
И исчез. Я вышел из кочегарки под огромным впечатлением от общения с… вовсе не снежным, получается, человеком. Ко мне тут же подскочили начальник заставы, кочегар и давешние два бойца.
— Ну что?! — обратились они ко мне чуть ли не хором.
— Нормально, — сказал я. — Он домой ушёл. Как пришёл, так и ушёл.
— А-а надолго? — с тайной надеждой спросил старлей.
— Если я правильно понял, то где-то до следующей весны. А, может, и дольше не появится. Пока не соскучится. Эх-х, его бы переводчиком приспособить — столько языков знает!
— Эх-х, мне бы успеть перевестись куда-нибудь отсюда! — тоскливым эхом отозвался начальник заставы.
И вот я в редакции. И вот рассказал всё редактору. И никаких доказательств не представил. Не смог. Как оказалось, диктофон записал только мои вопросы и шумовой фон в ответ.
— Так мне делать материал об этом?
— Ну сделай, если хочешь, на первое апреля поставим, — пожал плечами редактор. — Всё равно никто не поверит.
Я написал. Потому как обещал собеседнику. А снимки в материал из интернета надёргаю. Да и они все поддельные, как вы понимаете. Потому что настоящие снежные люди никак не фиксируются. Это факт. Что до следов на снегу, то я минут за пять запросто изображу пару очень убедительных отпечатков. А вообще интересные они люди — эти йети!
Автор Олег Бучнев
