Старый морской волк грустит. Из его окна не видно моря. И запах только по ночам, когда дует нежный юго-восточный. Днём же пахнет рыбой от коптилен, и требухой, и сотнями других запахов, но не морем.
А ночью кажется, что оно подступило к самым окнам, колышет весь дом, отчего на стенах вздрагивают портреты дедов и прадедов морского волка. Все они в полосатых фуфайках, с трубками во рту. Все они просолённые и просмолённые, кроме одного, самого первого, самого древнего. Его дагерротип в темноте почти неразличим, но старый морской волк знает, что на его пра-пра-прадедушке надета шляпа с пером и кожаный плащ. И волосы у него длинные и чёрные. А во взгляде таятся зеленоватые звёзды.
Такие звёзды старый морской волк видел над океаном давным давно. Там, на Островах Равноденствия. Там, далеко-далеко, куда возврата нет и не будет. Но когда море подступает к дому по ночам, ему кажется, что только шагни за порог — и тебя там будет ждать старинный трёхмачтовик. Он подхватит старого морского волка на свою деревянну ладонь и понесёт по волнам...
Иногда кажется, что море стучит в окна и двери. Старый морской волк выскакивает наружу и видит только сухую землю двора, да узкую улицу, да ещё луну. Но не тот он волк, чтобы на луну выть! Он лишь задирает голову да почёсывает её, лохматую, давно не стриженную и не чёсанную...
Но только однажды снова слышится голос моря, когда снова дует влажный юго-восточный. Этой тёплой ночью старый морской волк выходит за дверь и видит, как волны мягко покачиваются там, где кончается крыльцо. Он делает два шага по ступеням и идёт по щиколотку в воде к лунной дорожке. Там, где заканчивается дорожка, покачивается на волне парусник — силуэт, чёрный силуэт, на редкость чётко вырезанный ножницами ночи на фоне луны.
Кажется, что дойти до парусника невозможно: слишком далеко, слишком глубоко, но старый морской волк бросается грудью на гладкую, шелковистую волну и плывёт. И когда уже кончаются силы и становится совсем трудно дышать, и тело насквозь пронзает боль — с корабля бросают спасательный круг.
Старого морского волка поднимают на борт. И он оказывается среди таких же, как он — просмолённых, накрепко просолённых морем, одетых в одежду простых моряков и с трубками в зубах. Все, кроме одного: тот в кожаном плаще и шляпе с пером...
Утром от старого морского волка найдут лишь его старую зюйдвестку да трубку с пустым кисетом. И в доме будет пахнуть морем, и крыльцо будет облизано солёной волной. Так странно. Ведь море даже не видно из его окна...