Фантастика — это окружающая нас реальность, доведённая до абсурда!..
Рэй Брэдбери
Один из видов фантастики – антиутопия. Если в утопии всё фантастически хорошо, то в антиутопии всё фантастически плохо.
Раньше я не понимал, зачем смотреть или читать мрачные сюжеты, когда хочется отвлечься от суровой действительности и погрузиться в красивую атмосферу вымышленного мира.
Сейчас я понимаю смысл. Почитаешь, или посмотришь антиутопию, выходишь на улицу, там погода отвратительная, дождь моросит, прохожие хмурые ходят, а ты идёшь и улыбаешься. Дождь то не радиоактивный, и прохожие хоть и не улыбаются американской улыбкой, но это ведь люди, живые люди! А не зомби какие-нибудь.
Многое, описанное в фантастике стало реальностью. А если что-то не сбылась, то потому, что реальность превзошла самые смелые фантазии.
Конечно, антиутопии пишутся как предостережение о событиях нежелательных для человечества. Мало кто хочет, чтобы они стали реальностью. Но что, если такая фантастика становится нашим настоящим?
В 1963 году, французский писатель Пьер Буль написал научно-фантастический социально-сатирический роман «Планета обезьян». Не знаю, представлял ли он насколько эта сатира может быть близка к реальности?
По сюжету книги герои попадают на планету очень похожую на Землю, но разумными существами на ней являются обезьяны. Люди находятся на полу животной стадии развития. Разумные обезьяны отлавливают диких людей, с целью изучения в неволе.
На первый взгляд может показаться, что на этой планете обезьяны развились быстрее людей и заняли доминирующую позицию. Но ирония в том, что это не так. 10 тыс. лет назад, на этой планете была высокоразвитая цивилизация людей, которые держали в домах дрессированных обезьян как слуг, но постепенно люди деградировали, а обезьяны развивались и уже не хотели мирится с положением слуг.
Надеюсь, статью не заблокируют за небольшую цитату из книги:
«— Обезьяны, опять эти обезьяны, — с беспокойством говорила женщина. — Последнее время они бурно размножаются, хотя совсем недавно казалось, что их род вот-вот угаснет. Если дальше будет так продолжаться, их станет больше, чем нас… Но дело не только в этом. Они становятся нахальными. Они уже выдерживают человеческий взгляд. Мы зря приручали их и зря давали им свободу, как слугам или обыкновенным домашним животным. Баловни семей становятся самыми дерзкими. Недавно меня толкнул на улице разносчик-шимпанзе. Но когда я подняла руку, чтобы его стукнуть, он посмотрел на меня так злобно и угрожающе, что я не осмелилась его ударить. Анна, та самая, которая работает в лаборатории, сказала мне, что у них тоже многое изменилось. Она уже не осмеливается входить в клетки без страховки. Она уверяет, что по вечерам там слышатся шушуканье и даже смешки. Одна из горилл издевается над доктором, передразнивая его походку. Женщина умолкла, несколько раз тяжело вздохнула и продолжала: — Ну вот, дожили! Одна из обезьян научилась говорить. И это не выдумка: я сама читала в «Газете для женщин». Там была его фотография. Это молодой шимпанзе. — Шимпанзе! Первый! Я был в этом уверен! — воскликнул Корнелий. — А теперь появились другие, — продолжала женщина. — Газеты каждый день сообщают о новых говорящих обезьянах. Кое-кто из ученых считает это большим научным достижением. Неужели они не понимают, к чему это может нас привести? Насколько я знаю, один из этих говорящих шимпанзе отвратительно ругается. Первое, для чего они используют дар речи, это для того, чтобы поносить своих хозяев. Они отказываются повиноваться… Женщина некоторое время молчала, потом вновь заговорила, но на сей раз низким мужским голосом и назидательным тоном: — То, что с нами произошло, можно было предвидеть без труда. Нами овладела мыслительная лень. Никто больше не читает: даже детективные романчики кажутся произведениями, требующими слишком большого духовного напряжения. Никто больше не играет: в крайнем случае раскладывают безобидные и безопасные пасьянсы. Даже детские фильмы кажутся чересчур утомительными. А в это время обезьяны про себя размышляют. И в этих молчаливых одиноких раздумьях их мозг развивается… И они уже овладели речью! О конечно, с нами они почти не говорят, разве только презрительно огрызаются на тех немногих смельчаков, которые еще осмеливаются им приказывать. Но по ночам, когда все мы спим, они обмениваются впечатлениями и сообщают друг другу то, что узнали за день. Последовала еще одна пауза, затем подопытная заговорила тоскливым женским голосом: — Мне было слишком страшно. Я больше не могла так жить. Я предпочла уступить место моему лакею-горилле. Я сбежала из собственного дома. Он жил у меня уже несколько лет и верно служил мне. Но постепенно, понемногу он изменился. Он начал уходить по вечерам, начал посещать собрания обезьян. Он научился говорить. А потом отказался выполнять какую бы то ни было работу. Месяц тому назад он приказал мне заняться готовкой и мыть посуду. Он начал есть из моих тарелок, пользоваться моими вилками и ножами. На прошлой неделе он выгнал меня из моей комнаты. Мне пришлось провести ночь в гостиной, в кресле. Я не осмеливалась больше ни ругать его, ни наказывать и попыталась завоевать его расположение добротой. Но он только смеялся надо мной, и претензии его все возрастали. Я чувствовала себя совсем несчастной, беспомощной. И я сдалась. Я нашла приют в стойбище, которое устроили женщины, оказавшиеся в таком же положении, как я. Здесь есть и мужчины. У многих теперь не хватает смелости жить по-старому. Мы обосновались за пределами города и влачим жалкое существование. Но мы довольны и почти не разговариваем друг с другом. Первое время я раскладывала пасьянсы. Теперь мне не хочется, да и нет сил заниматься даже этим.»
Пьер Буль. Планета обезьян.
Книга, написанная в середине прошлого века, стала актуальной через почти 60 лет. Но у нас ещё есть шанс. Шанс не допустить описанных событий. Главное решительность, и желание развиваться!