просто все пошло как обычно и все, как будто ничего не случилось. А ничего и не случилось. Между нами. А вот событий за год произошло прилично.
Первое, мы нигде не учимся. Это трагедия нашей семьи, которая, родители надеются, в этом году, наконец, растворится в котле знаний и перейдет из разряда трагедии в разряд маленькой семейной неурядицы. Виновники которой, безусловно, мы. Что ж, имеют право на все из перечисленного. Не буду долго останавливаться на этом. Все планировали. Родители надеялись. Но этим планам не суждено было свершиться, а надеждам не суждено было оправдаться. Мы хотели поступать в медицинский, так сказать пойти по папиной дорожке, но, то ли нас для этой дорожки слишком много, то ли Боливар все-таки действительно не выдержал двоих… экзамены мы завалили.
Я помнится писал, что хотел тогда вообще год передохнуть, раз уж у нас была такая возможность, но обсуждать это с родителями смысла не имело, а потому мы и решили поступать в медицинский. Не скажу, что совсем не хотел там учиться, если выбирать, то это действительно стоящая профессия, по крайней мере, она действительно нужная и благородная, а не как те, что сейчас выбирает каждый второй – либо юрист, либо экономист. Прости меня, мама, за данный выпад, ты относишься к числу не только действительно профессиональных, но и честных экономистов. А сейчас юрист – это адвокат, который правда стремится защищать вовсе не невиновных, а как раз наоборот. Виновные больше платят. А экономист – это, как правило, тот, кто знает ни как правильно направлять финансовые потоки, а куда. К тому же, я вообще считаю, что существует всего несколько действительно нужных профессий (я не рассматриваю здесь ни одной из рабочих профессий или относящихся к сфере услуг – эти люди святые в принципе, так как выполняют действительно нужную работу за действительно маленькие деньги), к которым отношу, пожалуй, учителей, медиков и инженеров-конструкторов (к последним отношу и архитекторов). Так как учителями мы, по крайней мере, точно я, быть не смогли бы в принципе – не тот психологический тип, техника в любом ее виде не интересовала никогда, кроме, может быть, тех же компьютеров, но связывать с ними будущее как-то тоже никогда не планировали, а потому оставалось последнее – медицина. Отец, сам того не зная, все-таки привил нам интерес к этой профессии своими рассказами, иногда серьезными, а зачастую простыми байками. Но где-то что-то зацепилось, окрепло и попыталось выбраться на свет божий как Чужой из одноименного фильма, но, как и в этом фильме – загубили милого и отправились бороздить просторы вселенной. По крайней мере, на ближайший, после провала миссии, год.
Конечно, все расстроились. Не совру, если скажу, что расстроились и мы, но родители, конечно, сильнее. Они считали нас достаточно сильными учениками, и мы производили именно такое впечатление, а на поверку оказались в строю неудачников. Мы предложили им некий компромисс, давайте мол, мы поступим в медицинское училище (в парочку мы даже съездили узнать что да как) на фельдшерское отделение, а через три года снова будем поступать в институт, наверняка, с коркой училища будет легче, но здесь уже родители выступили в роли охотников за приведениями, и отправили данную идею в преисподнюю. На семейном совете было решено пойти в предстоящем учебном году на подготовительные курсы, и следующим летом попробовать снова, если мы действительно хотим именно в медицинский. Мы сообщили, что действительно хотим стать врачами, и были помилованы. Чему я был очень и очень рад. Так как впереди открывались огромные перспективы – целый год для занятий музыкой минус каких-то десять часов в неделю на подготовительные курсы. Лафа! Кайф! Я так думал. Ага. Год назад.
Теперь думаю сделать еще пару таких пауз, в которых я расскажу, что же еще произошло с нами за этот год. Конечно то, что предстоит, наверное, намного важнее, но все это не может начать двигаться без того, что мы уже проскакали, без того, что имеем. Конечно, я расскажу: и о том, что уже есть, и далее – о том, что будет, но сейчас хочу записать сюда еще несколько вещей, так как, боюсь, без них не получится связанного повествования, а ведь это дневник, и замышлялся как этот вид и думаю, таковым и останется. Каждый пропуск должен быть заполнен. А здесь целый год прошел… Как же не рассказать что, да как было? К тому же на данный момент – это единственное в чем я по-настоящему уверен. Я имею в виду события, не людей. Хотя и к последним есть вопросы, но об этом позже. Если дойду. Если хватит сил, терпения и всего остального, что привело меня к ведению дневника и что позволяет здесь отмечаться, как при условно-досрочном освобождении, честное слово. Не спрашивайте откуда я об этом знаю – из фильмов, откуда же еще. Мне семнадцать и я ни хрена еще ничего не понимаю в жизни. Просто хочу, чтобы она состоялась. Моя. Ни чья-то еще, даже не любимых мной людей… Она должна быть моей. А я должен ее создавать. Лепить из того, что есть. А пока из того, что было. Ха-ха. Итак, про прошедший год, я, кажется, что-то обозначал цифрой один, когда собирался его описывать, ах да – мы нигде не учимся. Ставлю заслуженную единицу. Или раз – загибаю первый палец.
Второе. Два. Мы умеем играть на гитарах. Теперь умеем. И у нас группа. Это получилось. Долбили-долбили и выдолбили суденышко. И оно поплыло. Ничего глобального конечно, но, в целом, очень даже ничего, мне нравится. Мы с братом действительно неплохо стали играть. Простенько, но неплохо. Невероятно, но факт, что и Жало, глядя на нас, действительно втянулся, купил бас, и… Прикиньте, он отличный басист! Втроем мы очень и очень неплохо играем. В основном перепевки да переигровки конечно, тех же Блекдэшников, Нирвану и, бляха, я отрыл для себя Radiohead.
Еще не все члены нашей группы, ха-ха, брат да Жало смирились с этим, но мне порой нравится такой вот депрессивный саунд. Но я не претендую, это я для себя, для души, так сказать. Играем, конечно, то, что позадорнее. Пара вещей есть и собственных. Но это уже день сегодняшний, а что было в начале?
В начале было слово… С этим не спорю. Но, что было в начале у нас? Гитары. Правильно! Нужно о них поведать. Да, гитары с братом у нас теперь есть. По паре каждой тваре! Две электрогитары и две акустических. А как иначе, если мы разнорукие? Поэтому в этом плане мы теперь очень и очень самодостаточные. Драммера у нас нет. Плачу навзрыд. (Драммер – это барабанщик). Никак мы не можем никого найти, хоть мало-мальски приличного. Нету! Но это ладно – позже об этом. Сейчас о гитарах. Есть! У меня черный стратокастер, у брата – белый Ибанез – взял себе все-таки тот Устиновский, одна из двух впервые увиденных нами электрогитар (елки, ну что за название, как можно в России продавать и иметь гитары с таким названием?), но брат запал, купил и доволен. Хотя, что я говорю? Мы с ним оба «западательные». Я-то тогда запал именно на черный фендеровский стратокастер, как у солиста блекдешников, такой в итоге и взял, еле нашел. Но нашел же! А по-другому и быть не могло. Иначе не было бы у меня гитары. Почти на сто процентов уверен. Жало, кстати, тоже бас фендеровский взял. Ну они и правда классные, что говорить… Так что при гитарах мы. Но как они нам достались, это конечно отдельный разговор. Сейчас? Да, конечно сейчас. С этой мыслью-то писать садился. Вещь дорога только когда и нужна по-настоящему, и когда с трудом досталась. Тогда это действительно дорогая для тебя вещь – во всех смыслах. Так и с нашими гитарами. А потому и лелеем их сейчас, пылинки сдуваем. А как же – родные. Сейчас поймете почему. Жало, кстати, уверен, мог сразу себе гитару взять, ну может денек бы поныл и все, родичи при деньгах, уговорил бы. У нас другая история. Батя обещал конечно, если из нас будет толк, но, видимо, толк из нас повалил гораздо быстрее, чем он планировал. Исходя из чего, в нужные нам сроки родители предложить ничего не могли, а мы не могли ждать. Да и не хотели. И не хотели, чтобы родители покупали. В какой-то момент обзавестись гитарами стало для нас делом чести, эдаким большим и самостоятельным делом. И Пашка поддался этому нашему порыву. Ему тоже захотелось сделать это самостоятельно. Итак, трое в лодке, и считаем гитары. Трое, значит, три гитары. Втроем оно конечно легче, но и денег нужно втрое больше. Где взять? Конечно же, придумали. Вопрос только «Что?».
Придумал Жало. И это с одной стороны удивительно, так как кому-кому, а ему можно было не беспокоиться на этот счет. Гитара у него, как я уже писал, могла появиться практически сразу же, стоило только заикнуться родителям, к тому же данная вещица сразу же переводила его из роли раздолбая, просаживающего мамкины и папкины деньги, в практически богему, когда это же самое просаживание родительских денег могло стать капризом в угоду таланта. Родители Пашки жаждали, чтобы у их сына появилось увлечение, которое было чем-то большим, чем игры на Sega и бесконечные джинсы и кроссовки. Нам бы с братом, дуракам, понять бы это раньше, точнее даже не понять, а просто задуматься об этом, и было бы все шито-крыто. Пашкины родители всем бы гитары понакупали, лишь бы их сын был бы занят чем-то полезным. Хотя бы рок-н-роллом (это я от себя добавил – для родителей гитара – это просто неплохо и в целом полезно). Но мы пошли по пути сопротивления. По тернистому и опасному пути, где предводителем выступил Пашка, ну а мы уже гуртом. Как-то так. И до сих пор меня это мучает. Да-да. Вроде и заслужили, а вроде и нет. А все потому, что гитары-то мы… УКРАЛИ! Нет, конечно, не сами гитары, так, чтобы под покровом темноты лезли в квартиру или в магазин, и все под тем же покровом вылезали обратно, держа в руках увесистые кофры, в которых на малиновом бархате покоились пока еще безмолвные и незнакомые нам лично произведения гитарного искусства Лео Фендера, ну и кого-то там еще, кто мог придумать гитары с названием Ибанез. Фууу…
Конечно же было не так. Не так именно, но именно так по существу. Грызет ли совесть нас с братом? Нет, не грызет. Почему? Да потому что мы Робин Гуды, мать вашу! Может быть, именно так нужно было назвать нашу группу «Робин Гуды, мать вашу!», неплохое название, но Братs все-таки лучше – для нас. Да-да, и мой и брат и Жало поддержали мою идею, единственное мы решили все еще больше запутать и написать Brat по-русски, ну а множественное число указать английским манером – добавлением –s как окончания. Так вот мы - Робин Гуды, а все потому, что решили брать деньги у богатых и купить на них гитары бедным, то есть - нам. Жало был вроде сочувствующего дворянина, как в любых фильмах про богачей и бедняков, про белых и красных и тому подобном – всегда есть герой, который сам принадлежит к правящему сословию, но при этом сочувствует и помогает классу угнетенных. Вспомните хотя бы декабристов. В общем, Жало был декабристом – и, как и они, все это дело и предложил. А сводилось оно к следующему (сейчас вы поймете, что мы не такие уж и сволочи, дураки – да, сволочи – нет): воровать у воров, даже не у богачей, а вообще у тех, у кого у самих рыло в пушку. Благо, таких у нас в каждом дворе хоть попой ешь – как говорится. А говорю я о мальчиках-зайчиках, о молодых бандитах в спортивных штанах, кожаных куртках, да с золотыми цепями на бычьих шеях.
Конечно, идея сначала была более паскудная (Жало просто брякнул, что че мол ждать, можно просто спереть – достаточно просто изложил всю идею ничего не скажешь), которая касалась воровства у любых граждан нашей могучей родины, но брат мгновенно предложил провести некоторую селекцию, которая конечно же существенно сужала поток потенциальных «клиентов», при этом существенно расширяя возможность распрощаться нам с нашими буйными головами. Но наша с братом совесть, которая принялась орать сразу же, как только Пашка заикнулся на эту тему, в этом случае обгадившись замолчала. Обгадилась, потому что стало страшно, а замолчала, потому что такой подход ее не смущал. И вот как это было...
Хотя стоп – не сегодня. Я уже порядочно побумагомарательствовал. Продолжение следует. Надеюсь, конечно, не через полтора года. Но кто знает. В общем, не прощаюсь. Может быть, ночью еще посижу. А пока – пока!