Еще вчера слово «интернет» писалось не со строчной, а с прописной буквы. Сегодня нормы орфографии изменились, подтвердив тем самым очевидный факт – Всемирная сеть стала неотделимой частью современной цивилизации. Беседуем с кандидатом психологических наук доцентом кафедры психологии факультета философии и социальных наук БГУ Александром Солодухо о том, какими темпами цифровой мир преобразует общество, как мы ведем себя в Сети и легко ли там нами манипулировать.
– Александр Сергеевич, проводятся ли какие-либо социологические исследования по поводу того, как пользователи ведут себя в интернет-пространстве?
– Единого мирового центра исследования психологии интернет-поведения не существует. Полноценный научный анализ возможен только тогда, когда есть доступ к большим данным, которые предоставляются либо теми же социальными сетями, либо какими-то крупными агрегаторами персональных данных. Уверен, что серьезные компании типа «Яндекса», «Фейсбука», «Гугла» проводят такие исследования, но эти данные чаще всего закрыты для широкой аудитории. Правда, иногда на волне подобного анализа отдельные ученые, как, скажем, тот же Майкл Косински, не только становятся известными всему миру, но еще и попадают в политический переплет.
Косински провел онлайн-тестирование, в котором добровольно приняли участие около 300 тысяч пользователей ФБ. Оно было ориентировано на американскую аудиторию и ставило целью узнать психологические характеристики пользователей.
В результате обработки анализа данных замечено, что есть определенная закономерность между психологическими характеристиками, привычками, предпочтениями в интернете и традиционными позициями американского политического поля – демократов и республиканцев. Именно с легкой руки Косински в широкий обиход вошло устойчивое выражение Digital foodprints, цифровые отпечатки поведения, которое было подхвачено в интернет-пространстве. Это простые действия, которые осуществляют пользователи в соцсети – подписки на определенные группы, лайки, музыкальные вкусы, статусы. Проблемой для исследователей является то, что им нужно обладать соответствующей технической поддержкой, чтобы добыть, выгрузить, обработать и проинтерпретировать этот огромный массив данных.
– Могут ли соцсети, которые проводят свои исследования, воспользоваться их выводами для манипулирования всеми нами?
– Могут. Другой вопрос, что научно доказать факт манипуляции крайне сложно. Да и манипулировать людьми непросто, ведь у каждого из нас присутствуют критическое мышление и собственная субъективная картина мира. Вся история с пандемией COVID-19 показала, каким образом люди ведут себя в условиях, когда информации мало, а та, что появляется, – противоречивая. На самом деле эпидемиологическая угроза не имела ярко выраженного пугающего образа (в отличие от лихорадки Эбола например), а в интернете люди искали ответы на простые вопросы, связанные с профилактикой и причинами этого заболевания. Поскольку ясности не было, аргументы выдвигались порой прямо противоположные. Помните, прошла информация о том, что курение якобы помогает в борьбе с коронавирусом? Как человеку курящему, мне проще принять эту версию, потому что она вписывается в мою картину мира. А вот сторонник ЗОЖ категорически не согласится с такими посылами и легко найдет аргументы, опровергающие этот тезис.
– Замечу, что гипотеза о том, что курение помогает в борьбе с COVID-19, не подтвердилась…
– И ряд авторов даже вынуждены были отозвать свои публикации. Это случается в научном мире, когда приходится изучать проблему быстро. В этом и состоит уникальность ситуации с мировой пандемией – ученые и медики столкнулись с сильнейшим давлением ожиданий общественности. Кстати, гораздо больший резонанс в научном мире вызвал отзыв научной статьи, в которой доказывалась эффективность использования гидроксихлорохина в лечении коронавируса. Это противомалярийный препарат, известный тем, что его принимал для профилактики президент США Дональд Трамп…
– Как относятся ваши коллеги к тому, что в Сети, как грибы, появляются все новые и новые неологизмы – чекиниться, твититься, инстаграмиться? Пропасть между старшим и младшим поколением пролегает огромная: деду уже совсем непонятен язык внука…
– Лингвисты этим тоже сильно озабочены, хотя обновление языка – неизбежный процесс, иллюстрирующий ускорившуюся социальную жизнь. Многие авторитетные фигуры в лингвистике, как, скажем, француз Клод Ажеж, заметили, что похожие преобразования были и в XVII, и в XVIII веках в разных языках, просто сейчас эти процессы идут на более высоких скоростях и обладают наглядным, доступным каждому следом. У лингвистов есть термин «креолизованный текст», который хорошо описывает то, что происходит в интернете с языком, когда сращиваются образные и знаковые системы координат. Яркий пример тому – мемы, демотиваторы, комиксы, реклама, плакаты и т.
д. А потому обществу, пользующемуся разными производными языка, необходимо уметь договариваться, и лучший выход – диалог и взаимное уважение к собеседнику. Если тот же внук захочет не просто обменяться с бабушкой репликами, а поговорить о чем-то более важном и существенном, ему нужно постараться простым языком объяснить ей смысл глаголов «фолловиться», «чекиниться». Уверен, что она его поймет и станет гораздо спокойнее относиться к такого рода неологизмам.
– Что думают психологи по поводу эрративного написания слов, когда молодежь активно пользуется «олбанским» и «падонкаффским» языками?
– Любой индивид проигрывает несколько ролей в обществе и обладает определенным множеством языковых кодов. Мое вербальное поведение во время лекции и в процессе общения с близкими тоже отличается. Как и разговоры учеников на уроках русского и белорусского языка и за стенами школы. Большое значение имеет способность человека переключать
эти самые культурные коды. Однако данный навык формируется вместе с обретением опыта. Подростки, к примеру, не обладают им в полной мере, и часто конфликты с окружающим миром связаны с тем, что их поведение не соответствует нормам и пожеланиям старших. Но со временем, в процессе социализации, они этому обучаются, и в большинстве случаев все становится на свои места.
Безусловно, общение детей в последние годы изменилось, часть контактов виртуализировалась. Причем в некотором смысле по части освоения виртуального мира молодое поколение дает фору взрослым. Мы по старинке думаем, что они сидят в «Одноклассниках», «ВКонтакте», а фокус уже давно сместился в «Инстаграм», относительно новые «Тик-Ток» и «Перископ».
Родители часто не учитывают фактор взросления, естественных сложностей подросткового периода. Они пытаются порой действовать в жесткой манере, скажем, обвинить во всех бедах своего чада интернет, гаджет, онлайн-игры. Реакция ребенка на подобный стиль воспитания естественная – отгородиться, замкнуться, отодвинуться… Важно не давить на подростка, чтобы не вызвать отторжения. Нужно учиться говорить спокойно, уважительно и помнить, что по мере взросления сына или дочери должна увеличиваться и протяженность зоны его собственных прав. И ответственности тоже.
С 1 января 2022 года Всемирной организацией здравоохранения планируется переход на Международную классификацию болезней 11 пересмотра. В него уже включена игровая зависимость.
Елена ЕЛОВИК