Большой черный медведь сидит верхом на крокодиле. Он уютно устроился: одной лапой схватил чудище за хвост, другой придерживает его пасть. Крокодил темно-зеленый с желтым брюшком. Изогнулся, будто гуттаперчевый, а в зубастой пасти – оранжевое солнце. Оба зверя какие-то нестрашные, милые, будто сценку представляют, и крокодил очень осторожно солнышко держит.
Текст: Зинаида Курбатова, фото из личного архива
Хочется руку протянуть – погладить и черный мех мишки, и аккуратные чешуйки крокодильей кожи. Небесное светило напоминает желток в яичнице, приготовленной на завтрак. Эту обложку к книге Корнея Чуковского «Краденое солнце» узнают абсолютно все. Ее автор – великий русский художник Юрий Васнецов. Живописец, график, иллюстратор, выдумщик и фантазер в искусстве и в жизни. Уже восемьдесят лет на проиллюстрированных им книгах дети учатся читать и узнавать мир. Эти книги ценят не только в России, но и во всем мире. Особенно их любят японцы – они даже пьесы ставят, где действуют васнецовские коты и петухи.
ВЯТСКИЕ – РЕБЯТА ХВАТСКИЕ
«Я настолько благодарен Вятке – красоту повидал! Праздники, традиции… На девичниках бывал, кадриль видел в деревнях, слушал частушки, гармонь. Помню, как уютно в Вятке было». Это – воспоминания, которые в конце жизни Юрий Алексеевич Васнецов диктовал супруге Галине Михайловне. Всю жизнь он вспоминал родную Вятку, свою семью и ту атмосферу, в которой он вырос. Ровесник ХХ века, он появился в многодетной семье священника. Васнецовы были скромными, жили небогато, отец окончил только четыре класса духовного училища.
Город был губернский, провинциальный. Множество церквей, деревянные домики с разноцветными ставнями, река Вятка. А какие здесь бывали ярмарки, на которых продавали знаменитую дымковскую игрушку, деревянных расписных коней и разноцветные пряники! Самой яркой была ярмарка Свистунья. Название происходило от свистулек, от старания мальчишек пересвистеть один другого. Свистунья разворачивалась в Светлую седмицу прямо перед окнами васнецовского дома на Кафедральной площади, вокруг Троицкого собора. Здесь были и качели, и карусели, которые приводили в движение мужики, крутившие вручную механизм. На другой площади, вокруг собора Александра Невского, торговали всем, что производили и расписывали вятичи. Нравилась Васнецову и Семеновская лошадиная ярмарка, он хорошо разбирался в лошадях. Васнецов рос живым мальчиком, всюду успевал, и на коньках катался, и бывал распорядителем на гимназических балах. Его даже приглашали помогать проводить праздники.
Он любил рассматривать витрины. У хозяина парикмахерской в окне были выставлены восковые куклы-бюсты. Их причесывали на разный манер, украшали бантами и шляпками. Когда в 1960 году Юрию Васнецову исполнится 60 лет, его родным удастся разыскать и купить такие куклы – блондинку и брюнетку. Художник был в полном восторге, даже целовал этих восковых барышень. В шутку говорил, что ему нравится блондинка. А ко второй кукле, брюнетке, якобы неравнодушен его учитель и друг Владимир Лебедев (см.: «Русский мир.ru» №8 за 2016 год, статья «Воспитатель «лебедят». – Прим. ред.). И конечно, Васнецов любил вывески – расписные, разукрашенные клеенки или куски жести. Да и сам потом подрабатывал, рисуя золотые калачи для лавки булочника или черный сапог для сапожника.
Примерно в это же время русские художники-авангардисты стали вдохновляться искусством вывесок и коллекционировать их, оценили Пиросмани. Потом и молодой Васнецов уже в Ленинграде в 1930 году побывает на выставке Нико Пиросмани. Иногда пишут, что его наивное искусство оказало влияние на вятича. Вряд ли. Вкус и интересы Юрия Васнецова сформировала Вятка.
«Вятские – ребята хватские, семеро одного не боятся, а один на один все котомки отдадим». Известная присказка, казалось, подходила к характеру Юрия Васнецова. Он был застенчив, скромен. Не любил споры, не вступал в конфликты. Но, как окажется, он имел внутреннюю силу, смог защитить свой дар, свое искусство. Сумел это сделать в ту эпоху, когда каток социалистического реализма прокатился по художникам и многих сломал. В этом он был весь в отца. В 1917-м семью Васнецовых выселили из соборного дома. Старший Васнецов какое-то время не служил в церкви, но продолжал носить длинные волосы и рясу, хотя это было опасно. С длинными волосами и бородой он будет приезжать в Ленинград к взрослому сыну и его семье, мальчишки будут кричать вслед: «Поп!» Ленинградская художница Татьяна Шишмарева вспоминала: «Юрий Алексеевич Васнецов. Юрочка! Огромные, неистово голубые глаза на очень румяном лице. Большой своеобразный живописец, не менее удивительный график, сказочник и в творчестве, и в жизни, в своем быту. Непосредственный ребенок, чуть наивный; мудрец, защищавший свое творчество, не сдавший позиции и, будучи робким, сумевший уберечь его от грубых нападок, сохранить».
УЧЕБА И УЧИТЕЛЯ
В 1921 году Юрий Васнецов вместе со своим другом Евгением Чарушиным, тоже вятичем, поступает на живописный факультет Петроградских государственных свободных художественно-учебных мастерских. Так называли тогда Академию художеств (название прославленного вуза менялось несколько раз).
Юрий с 7 лет много рисовал, расписал даже стены в родном доме. Писал с натуры, по его собственным воспоминаниям, ему больше нравилось не рисовать карандашом, а «мазать» красками. Это и понятно: он был отменным, как говорят, «цветовиком», то есть потрясающе чувствовал цвет.
Экзамены в институт в 1921 году он успешно сдал. Вскоре у него и Чарушина появился еще один друг – приехавший с Урала Валентин Курдов. Друзья обосновались в большом городе, освоились. Каждое лето Юрий ездил в Вятку, навещал родителей, писал с натуры. Через два года начались так называемые «чистки». Из вузов вычищали, то есть выгоняли, детей дворян, священников, офицеров царской армии. Васнецову непросто далось решение отречься от отца, но только так он мог удержаться в вузе. Его письмо было опубликовано на страницах «Вятской правды», в нем он писал, что «порывает всякую связь со служителями культов».
Годы учебы были очень важными для его становления как художника. Он впитал и узнал все лучшее. Наверное, никогда в великолепном здании на берегу Невы не было так интересно учиться, как в ту эпоху. В Ленинграде творческая жизнь кипела: создавались разные общества, объединения, кружки, шли выставки, обсуждения, диспуты. Еще десять лет – и все прекратится. Общества разгонят, создадут Союз художников. А тогда в бывшей Академии художеств преподавали абсолютно разные педагоги – от старинных академистов до авангардистов. Учились в то время свободно: можно было переходить от одного учителя к другому, менять мастерские. Васнецов так и делал. Учился у Осипа Браза, мастера парадного портрета. Потом у Александра Савинова, тяготевшего к академической традиции, затем у великолепного живописца Алексея Карева. Позже пришел в «Мастерскую пространственного реализма» к авангардисту Михаилу Матюшину. Матюшин был теоретиком, считал, что под воздействием цвета форма меняет свою структуру. Писал о «расширенном смотрении» в живописи. Между основным цветом и окрашенной средой, по его мнению, возникает цвет-сцепление. У Матюшина Васнецов научился многому. Позже писал так: «Очень серьезно я отношусь к фону. Нехорошо как-то называть «фон», лучше – «среда». Но «беспредметником» Васнецов не стал, и не мог стать. Его живопись оставалась фигуративной. Ему был важен сюжет, персонажи.
В 1926 году он окончил Вхутеин, но учиться продолжил. Он понимал, что ему необходимы знания и опыт. Чья-то верная рука, которая направляла бы его. Все трое друзей решили посоветоваться со знаменитым уже тогда живописцем и графиком Владимиром Лебедевым, а тот рекомендовал учиться кубизму у Казимира Малевича. Создатель «Черного квадрата» преподавал в институте, который находился в особняке Мятлевых около Исаакиевского собора, это был экспериментальный центр по изучению современного искусства. Два года Васнецов учился пластике кубизма, добивался материальности, фактурности. Уже в тех ранних работах видно, что Васнецов – большой живописец.
ЧЕРНЫЙ И ДРУГИЕ ЦВЕТА
Васнецов был невероятно работоспособный. Рисовал бесконечно, цветными карандашами делал живописные рисунки. Писал маслом на фанере и холсте, но скоро отошел от нежных тонов, от матюшинской школы. Сохранились его кубистические работы – натюрморт с трубкой, например. Но кубизм его не увлек. С самого начала он был далек от так называемой «маэстрии», когда художник демонстрирует свой профессионализм, свою ловкость, свой прием. По его словам, он долго трудился над холстом, «вымучивал» работу, перемазывал, убирал красочный слой, красил снова и снова. В этом процессе рождался предмет, очень ощутимый, осязаемый. Фактура так и чувствовалась. Он полюбил черный цвет – сами художники говорят, что сложнее всего писать черный и белый. Часто в его картинах присутствуют фигуры или предметы полностью черные. Но внутри такого пятна живет насыщенная и сложная гамма оттенков и фактур…
Юрий живет в Ленинграде, столь любимом художниками. Но не рисует с натуры Неву, дворцы, набережные. В это время в Ленинграде немало прекрасных живописцев, которые пишут пейзажи города, подражая французам. Васнецов, конечно, был знаком с этими мастерами и их работами. Но это был не его путь. К началу 1930-х годов Юрий Васнецов пришел уже к своему узнаваемому стилю. Он пишет самые обычные вещи: шляпу, бутылку, пиджак, накинутый на спинку стула. Пишет купленные на рынке игрушки – деревянные рыбки, маленькие гитары.
В 1932 году Васнецова приняли в аспирантуру живописного факультета Академии художеств. В качестве итоговой работы надо было написать большую многофигурную композицию. Васнецов решил, что холст будет сатирический, он изобразит пирушку, хорошо знакомые с детства провинциальные типажи. Но природе васнецовского дара сатира была чужда. Холст так и не был написан, зато остались этюды, подготовительные работы.
Васнецов не мыслил себя без живописи. Самым важным для него был цвет, как он сам потом писал. Он старался, чтобы цвет был «материальным». В Русском музее хранятся 34 холста Васнецова. Среди них – «Дама с мышкой». С каким теплом и вниманием художник изображает разодетую женщину, полные руки ее обнажены, жемчуга переливаются на шее и руках. Модная завивка наверняка сделана в той парикмахерской, где в витрине выставлены восковые куклы. На плече у дамы сидит маленькая белая мышь, в руках сумочка. Платье черное, сложное. Фон переливается от голубого до охры, по бокам – узоры. Напоминает по композиции роспись подноса, вывеску. Но образ получился мощным, монументальным.
РОДИТЬ КНИЖКУ – ОЧЕНЬ ТРУДНО
«У меня редко бывает, чтобы книжка получалась легко. Вот уж повторение, тогда другое дело. А родить книжку – очень трудно», – писал Васнецов о своей работе книжным иллюстратором.
В 1925 году в Ленинграде при Государственном издательстве образовалась редакция детской литературы. Располагалась она на последнем этаже Дома Зингера на Невском, теперь это – «Дом книги». Руководили редакцией два человека: Самуил Маршак занимался литературной частью, Владимир Лебедев – художественной. Вокруг этих талантливых людей сплотился необыкновенный творческий коллектив. Здесь родилась советская детская книга, справедливо названная лучшей в мире, феноменальной. Трое друзей – Чарушин, Курдов и Васнецов – отправились к Лебедеву в надежде получить работу. Они всюду ходили втроем, выглядели довольно провинциально, на американский манер носили одинаковые клетчатые гольфы. Любили шутить, разыгрывать всех, били чечетку. Лебедев дал всем троим иллюстрировать книги Виталия Бианки, писавшего увлекательные рассказы о животных. Чарушин и Курдов сразу показали себя отменными анималистами. У Васнецова не все получалось. Вначале он иллюстрировал рассказ о собаке «Карабаш». Не слишком удачно. А вот книга «Болото» получилась. Выполнена она в «смешанной технике». Юрий Алексеевич работал над картинками долго, перерисовывал, счищал бритвой, наклеивал отдельные фрагменты. Вышла настоящая живопись – тонкая по цвету, разнообразная по фактурам. Возникло пространство, глубина. Над болотом кружатся бабочки-капустницы, огромные стрекозы, жуки. Таинственный мир, которому удивляется ребенок. Васнецову не надо было притворяться. Его характеру была свойственна наивность, чистота. Он видел сказку повсюду в обычной жизни. Рассказывают, что во время блокады Юрий Васнецов говорил про бомбы, которые сбрасывали на город: «Прилетели огненные жар-птицы!»
Книга «Болото» вышла в 1931 году. Имела большой успех, хотя иллюстрации изрядно потеряли, испорченные несовершенной полиграфией.
БОРЬБА С ФОРМАЛИСТАМИ
В том же, 1931 году был создан Союз советских художников, все творческие объединения распустили. В 1932-м грянуло знаменитое постановление «О перестройке литературно-художественных организаций». Социалистический реализм стал единственно возможным художественным стилем. В Академии художеств основали новый факультет – искусствоведческий. Нужны были критики, которые будут хвалить соцреализм и ругать западные влияния. Появился новый термин – «формализм». Формалистами называли тех, кто не был реалистом, да вообще всех, кто свободно и ярко работал. Художники и в станковой живописи, и в книге уже не могли делать все, что заблагорассудится. Началось с того, что в статье в «Комсомольской правде» изругали две книги Лебедева, а затем его «вычистили» из редакции.
В 1933 году был создан «Детгиз». Но уже без Лебедева. Фактически эта детская редакция пережила два разгрома – в 1931-м и в 1937-м. Это были страшные времена. А Васнецов после успешного «Болота» начинает получать заказы. И один – очень важный: иллюстрации к «Коньку-Горбунку» Ершова. Он работал в технике литографии, которую к этому времени уже хорошо изучил. Рисовал на камнях, каждый цвет отдельно на каждом камне. Потом мастер-печатник в присутствии художника печатал на листе бумаги поочередно рисунки с каждого камня. Цвета при этом накладываются один на другой, эффект трудно просчитать. Но в этом и есть прелесть литографии. Эта техника одновременно живописна и хорошо воспроизводится при печати. Юрий Васнецов работал с увлечением. Он чувствовал эту сказку в стихах нутром, ведь тут сцены из крестьянской жизни, с избушками, ярмарками коней и одновременно с волшебством. Царь-девица плывет в лодке, от нее исходит необыкновенный свет, который отражается в воде. Над ней и солнце, и луна, у ног лежит шкура тигра. А какой у Васнецова был Чудо-юдо Рыба-кит! Черный, черно-красный, черно-синий. Об этой книге мы можем судить только по сохранившимся эскизам. Ее не издали, забраковали полностью. А рисунки велели счистить с камней. Узнав об этом, Юрий Васнецов побежал к своей невесте Галине с криком: «Галя, не женимся!» Ведь получалось, что он терял работу, заработок. А могло произойти что-то и похуже.
Потом Васнецова еще много раз будут упрекать в том, что его иллюстрации пугают советских детей. Звери ненатуральные. В итоге он переделает «Конька», потом появятся и новые заказы. Но живопись он уже будет писать только для себя, в стол. При жизни он не выставит свои холсты. Будет постоянно бояться новых «проработок», уже признанным мастером будет писать Самуилу Маршаку, что не переживет, если раскритикуют его картинки. А борьба с формалистами в стране растянется на десятилетия и обескровит многих художников. Талантливый Алексей Пахомов полностью откажется от живописи, его иллюстрации станут сухими и выхолощенными. Самохвалов, Дейнека – горько смотреть на их поздние работы. Владимир Лебедев совсем сломается, уйдет в себя. Ограничит всякое общение. Его поздние иллюстрации – это что-то на грани безвкусицы…
СЕМЬЯ И СЕМЕЙНЫЕ ПРАЗДНИКИ
В знаменитой «Нормальной пивной», что прямо напротив Дома Зингера, Васнецов познакомился с чертежницей Галиной. Они поженились, в 1937-м у них родилась дочь Елизавета, в 1939-м – Наталия. Наташу крестил отец Юрия Алексеевича, приехавший для этого из Вятки. Обе дочери пошли в васнецовскую породу. Статные, с ярким румянцем и выразительными серо-голубыми глазами.
Юрию и Галине удалось создать не просто семейное гнездо, уютное и доброе, их дом в самые мрачные времена был удивительным оазисом, где принимали друзей и устраивали невероятные праздники. Квартира была наполнена милыми, уютными вещами – букетами бумажных цветов, кружевными салфетками, какими-то бантами на зеркалах, самодельными ширмами. Юрий еще в юности славился артистизмом. Любил карнавалы, переодевания, маски. Его коронным номером была балерина: он танцевал в пачке из газет. Переодевался либо дамой с помадными щеками, либо турком с усами, нарисованными жженой пробкой, или китайцем, который показывал фокусы с шариками. Многие художники вспоминали эти праздники: до войны – на проспекте Римского-Корсакова, после – на 1-й линии Васильевского острова, где теперь установлена памятная доска.
Васнецов любил приглашать гостей заранее, загодя готовился к их приходу и неоднократно напоминал о приглашении. Но для некоторых друзей-соседей делалось исключение. В окне просто выставляли бутылку и рюмочку – как приглашение к ужину. «Папа был уникальный человек, был душой нашей семьи, душой застолий и праздников, – вспоминает талантливый художник Елизавета Васнецова. – С ним никогда не было скучно, что-нибудь он всегда придумывал». Недавно Елизавета Юрьевна выступила с публичной лекцией: рассказала о традициях семьи, показала фотографии. Сколько выдумки, юмора, труда было вложено в эти праздники. Гости каждый раз были ошеломлены. Недаром Васнецов так любил буффонаду, цирк, который предпочитал театру. Однажды Васнецовы соорудили куклу в человеческий рост. Ее туфельки прикрепили к ботинкам Васнецова. Гости пришли, а он всюду ходит с дамой, что-то ей нашептывает, потом они садятся за стол. На гостей хозяин не обращает внимания. В другой раз их квартира превратилась в кафе: пол покрасили черной краской, сделали круглые столики, в окошке можно было заказать пиво. Или, к примеру, дочери Васнецова становились вятскими игрушками – кормилицей и всадником. «Они жили у меня на даче, под Новый год. Та же любовь к игре: когда мы вышли после встречи Нового года на улицу, Юрочка спел песенку про дедушку Якова, где, следуя словам, в припеве надо было делать разное, а под конец упасть в снег, – вспоминала Татьяна Шишмарева. – И я упала, и он был в восторге: «Вот и Танечка упала». Эти традиции любовно сохраняют дочери и внучки Васнецова. Никто в Петербурге не устраивает столько веселых театрализованных дней рождений, юбилеев, девичников, танцевальных вечеров.
СУДЬБА РАБОТ
Мало кто знает, что Юрий Васнецов поработал и сценографом. В 1937 году режиссер Алексей Дикий предлагает ему оформить пьесу Горького «Мещане» в Большом драматическом театре. Задание режиссера было четким: создать назойливо давящую обстановку мещанского быта. Сохранились фотографии и эскизы. На сцене представлена комната, стены украшают преувеличенные цветы, висит репродукция картины Бёклина «Остров мертвых», стоит нелепая мебель. Премьера состоялась в июне. Рецензии были неутешительными. Васнецова назвали стилизатором. В журнале «Рабочий и театр» в сентябре 1937 года появилась статья М. Бредова о Диком под характерным названием «Плоды гнилого руководства». Алексея Дикого арестовали. Постановка потом была реабилитирована и шла уже после войны в тех же декорациях. Чуть позже Васнецова приглашают и другие режиссеры. Но он отказывается. Почему – можно только гадать.
Вероятно, он решил полностью погрузиться в мир книжных иллюстраций. Перед самой войной Васнецов сделал иллюстрации, которые вошли в золотой фонд книжной графики. Это «Три медведя» Льва Толстого, «Теремок» и другие. Они выполнены в автолитографии, то есть художник подправлял каждый оттиск. Выразительные, яркие образы. Узнаваемые васнецовские ели, когда нарисована каждая иголочка на ветке. Удивительные лесные ягоды и цветы, все такое уютное, волшебное. Звери очеловеченные. Франтоватые петухи, хозяйственные коты. «Сходил котик на торжок, купил котик пирожок!»
Васнецов, как всегда, много работал. Не хотел отвлекаться ни на что. Тяготился общественными обязанностями. Когда в Союзе художников его попросили возглавить секцию графики, он отказался: «У меня девочки!» На него нарисовали карикатуру: он кормит грудью двух младенцев. Когда началась война, Васнецова вместе с другими художниками послали на окопные работы, возводить Лужский рубеж. Галину Михайловну и дочек удалось эвакуировать в Молотов – так тогда называлась Пермь. Васнецов не находит себе места, живет то у друзей, то перебирается в здание Союза художников. В его дом на проспекте Римского-Корсакова попала фугасная бомба. В блокадную пору глава Союза художников Владимир Серов организовал производство в Ленинграде агитационных плакатов, открыток. Это было большое дело, ведь художникам за работу платили, это была возможность не погибнуть от голода. Юрий Алексеевич возьмется за работу, но не сможет рисовать открытки с изображением наших бойцов или партизан. Он физически не мог выполнить заказную тему. Друзья понимают, что Васнецов особенный. И тогда Валентин Курдов решил помочь другу с эвакуацией: его брат выполнял ответственное задание вывезти оборудование своего института. Сопровождающим взяли Васнецова.
«Судьба папиных работ была счастливая, – вспоминает Елизавета Васнецова. – В дом наш попала бомба, а все папины вещи – живопись, графика, рисунки – все сохранилось. Он так радовался!»
НАРОДНЫЙ ХУДОЖНИК
После войны Васнецов – уже признанный классик. Книги следуют одна за другой: «Сорока-белобока», «Ладушки», «Кошкин дом», «Краденое солнце». Теперь он больше работает акварелью, гуашью, белилами. Книги становятся более декоративными, в них много узоров. Шрифты своеобразные, напоминают виденные в детстве вывески. Каждая буковка украшена, обведена линиями, утыкана цветами или горошками. С ним не сравнится ни один иллюстратор русских сказок, особенно сказок про зверей. Пожалуй, только москвичка Татьяна Маврина.
Васнецов работает на Ломоносовском фарфоровом заводе – создает удивительные блюда. Продолжает заниматься живописью, которую показывает только близким. Пишет в Мерёве под Лугой, где снимает дачу, потом в Рощине – уже на своей собственной даче. Изображает скромные пейзажи, непримечательный, крашенный синим кинотеатр или просто сосенки в лесу. Или капли дождя на ветках. Все это напоминает о провинциальной Вятке, милой патриархальной жизни, которая осталась в прошлом.
«В нем жило два художника, два человека не только разных, но даже просто очень далеких друг другу, – вспоминал друг Васнецова художник Василий Власов. – Был Васнецов – великолепный артист, чудо-режиссер, создававший изумительные спектакли и в быту, и на бумаге… И был Васнецов-живописец, работавший тяжело, сложно». В 1966 году Юрию Алексеевичу Васнецову присвоили звание народного художника РСФСР. Он и был настоящим, истинно народным художником.