История и внутренняя динамика каждой страны говорят о том, что мы должны быть настроены скептически.
Как историк, я обычно пишу о прошлом. Однако сегодня, когда я сижу и пишу о будущем, в моей голове мелькает одна удивительно освобождающая мысль: поскольку я пишу о событиях, которые еще не произошли, никто не может сказать, что я ошибаюсь! Через пять лет, я полагаю, кто-то, решивший перечитать эти записи, может обнаружить, что мои прогнозы не оправдались, но к тому времени мы также можем иметь мир, в значительной степени лишенный человеческой жизни из-за какой-то комбинации коронавируса, глобального потепления и отсутствия футбола в колледже, так что моя короткая статья о потенциальном конце Корейской войны вряд ли привлечет много внимания.
Это, я признаю, захватывающее отсутствие подотчетности, которое побуждает меня немного изменить параметры вопроса. Формальное окончание Корейской войны было бы, конечно, неплохо, и даже возможно. Однако более важный вопрос заключается в том, будет ли такое соглашение иметь какой-либо практический эффект. Приветствовались бы подписи на клочке бумаги, за которыми последовала бы драматическая пресс-конференция. Но будут ли они на самом деле иметь какое-то влияние? Здесь, признаюсь, я настроен весьма скептически. В основе моего пессимизма лежит множество факторов, но наиболее заметными являются три, и все они проистекают из конкретных политических потребностей и внутренней динамики основных игроков.
Во-первых, администрация Трампа приняла более личный стиль дипломатии, который в случае с Северной Кореей пренебрег развитием институциональной основы, критически важной для внесения значительных изменений в политику. Такой подход не только оказался в значительной степени бесплодным, но и фактически ослабил позиции Америки. Если Трамп будет отстранен от должности в ноябре, его замене, по сути, придется начинать с нуля в развитии связей с КНДР, что будет особенно сложно, поскольку мы можем ожидать, что кандидат Байден предложит суровое осуждение связи Трампа с диктатором. Трамп также уже использовал часть дипломатического оружия в своем арсенале, встречаясь с Кимом на саммитах и фотосессиях, например, и даже входя в Северную Корею. Эти пряники обычно приберегаются для завершения дипломатического процесса, как часть переговорного пакета, включающего взаимные уступки. Вместо этого Трамп дал Киму благоприятное освещение в СМИ, которого он добивался, и ничего не получил взамен. Предложения экономических стимулов также будут менее заманчивыми, чем кажется Трампу, поскольку появление рыночного среднего класса, вероятно, будет рассматриваться в Пхеньяне в лучшем случае как обоюдоострый меч. И с недавним падением престижа и влияния США во всем мире Трамп (или его замена) также будет иметь меньше возможностей для нормализации отношений, чем в прошлом.
В то же время силы в Южной Корее также, вероятно, умерят энтузиазм в отношении перемен. Исследования показали, что молодое поколение РК с меньшей вероятностью, чем старшее, воспринимает Север как часть единой нации и с большей вероятностью придерживается враждебных взглядов по отношению к КНДР. С каждым годом это поколение приобретает все больше политической власти, что делает еще более маловероятным, что будущие правительства РК продолжат пропагандистские усилия президента Муна с той же приверженностью. Недавняя воинственность КНДР, похоже, еще больше усугубит эти тенденции в ближайшем будущем, как и тот факт, что Мун, несмотря на свое желание продолжать переговоры, вряд ли порвет с желаниями своего американского союзника, особенно учитывая экономические проблемы, ожидаемые от короанвирусного кризиса.
Как историк, я обычно пишу о прошлом. Однако сегодня, когда я сижу и пишу о будущем, в моей голове мелькает одна удивительно освобождающая мысль: поскольку я пишу о событиях, которые еще не произошли, никто не может сказать, что я ошибаюсь! Через пять лет, я полагаю, кто-то, решивший перечитать эти записи, может обнаружить, что мои прогнозы не оправдались, но к тому времени мы также можем иметь мир, в значительной степени лишенный человеческой жизни из-за какой-то комбинации коронавируса, глобального потепления и отсутствия футбола в колледже, так что моя короткая статья о потенциальном конце Корейской войны вряд ли привлечет много внимания.
Это, я признаю, захватывающее отсутствие подотчетности, которое побуждает меня немного изменить параметры вопроса. Формальное окончание Корейской войны было бы, конечно, неплохо, и даже возможно. Однако более важный вопрос заключается в том, будет ли такое соглашение иметь какой-либо практический эффект. Приветствовались бы подписи на клочке бумаги, за которыми последовала бы драматическая пресс-конференция. Но будут ли они на самом деле иметь какое-то влияние? Здесь, признаюсь, я настроен весьма скептически. В основе моего пессимизма лежит множество факторов, но наиболее заметными являются три, и все они проистекают из конкретных политических потребностей и внутренней динамики основных игроков.
Во-первых, администрация Трампа приняла более личный стиль дипломатии, который в случае с Северной Кореей пренебрег развитием институциональной основы, критически важной для внесения значительных изменений в политику. Такой подход не только оказался в значительной степени бесплодным, но и фактически ослабил позиции Америки. Если Трамп будет отстранен от должности в ноябре, его замене, по сути, придется начинать с нуля в развитии связей с КНДР, что будет особенно сложно, поскольку мы можем ожидать, что кандидат Байден предложит суровое осуждение связи Трампа с диктатором. Трамп также уже использовал часть дипломатического оружия в своем арсенале, встречаясь с Кимом на саммитах и фотосессиях, например, и даже входя в Северную Корею. Эти пряники обычно приберегаются для завершения дипломатического процесса, как часть переговорного пакета, включающего взаимные уступки. Вместо этого Трамп дал Киму благоприятное освещение в СМИ, которого он добивался, и ничего не получил взамен. Предложения экономических стимулов также будут менее заманчивыми, чем кажется Трампу, поскольку появление рыночного среднего класса, вероятно, будет рассматриваться в Пхеньяне в лучшем случае как обоюдоострый меч. И с недавним падением престижа и влияния США во всем мире Трамп (или его замена) также будет иметь меньше возможностей для нормализации отношений, чем в прошлом.
В то же время силы в Южной Корее также, вероятно, умерят энтузиазм в отношении перемен. Исследования показали, что молодое поколение РК с меньшей вероятностью, чем старшее, воспринимает Север как часть единой нации и с большей вероятностью придерживается враждебных взглядов по отношению к КНДР. С каждым годом это поколение приобретает все больше политической власти, что делает еще более маловероятным, что будущие правительства РК продолжат пропагандистские усилия президента Муна с той же приверженностью. Недавняя воинственность КНДР, похоже, еще больше усугубит эти тенденции в ближайшем будущем, как и тот факт, что Мун, несмотря на свое желание продолжать переговоры, вряд ли порвет с желаниями своего американского союзника, особенно учитывая экономические проблемы, ожидаемые от короанвирусного кризиса.
Надеюсь, любой, кто оглянется на эту работу через пять лет, обнаружит, что я был жестоко неправ. Я, конечно, надеюсь на подлинный мир и даже дружбу, поэтому я с радостью поделюсь бутылкой соджу с первым человеком, который свяжется со мной через пять лет, чтобы высмеять это предсказание. Тем не менее, уроки прошлого и условия настоящего заставляют меня скептически относиться к этим шансам.