Был у нас на курсе парень. Дима Баранчиков. Оторви, да еще раз оторви.
Диму отчислили уже на втором курсе.
Там смешно было.
Баран (как его звали) стал дразнить преподавателя культурологии – манерного полковника. У этого полковника была присказка на все случаи жизни: «А Рембрандт-то был выше этого!»
И вот Диме так она понравилась, что стал он открыто стебать плюшевого культуролога.
- Товарищ полковник, разрешите в туалет, - вскакивал Баранчиков из-за стола.
- Можете потерпеть еще пять минут?
- Но Рембрандт-то был выше этого!
Группа сползала от смеха под парты. Полковник сдержанно улыбался. Но Баранчикова запомнил.
На экзамене он спросил Диму:
- Баранчиков, что вы можете сказать о Золотом веке голландских мастеров светотени?
- Ни-че-го, - ответил Дима, зевая.
- А про Рембрандта?
- И про него то же.
- А то, что он был выше этого? – прищурил глаз полковник.
- Это могу, - просиял Димка.
- Но этим исчерпывается ваш багаж знаний, Дмитрий. Оценка "грусть".
И влепил Барану пару.
Вскоре Баранчиков получил дуплеты и по другим предметам. Его отчислили.
До отчисления Дима успел покуролесить. Была у него своя фишка. Когда его наказывали, например, назначали в наряд по столовой ключником, Баранчиков говорил: «вот и съездил, .лять, к бабушке». Всем стало интересно, что за бабушка и кто к ней съездил.
А дело оказалось вот в чем. Баран с грехом пополам закончил среднюю школу на Сахалине. Учителя когда слышали его имя – крестились. Дима обносил военные склады, его ловили японские пограничники при попытке переправить праворукую хонду с острова Хоккайдо. Много вопросов было к Диме. Милиционеры ждали совершеннолетия Баранчикова, чтобы закрыть его.
Но Димина мама после окончания школы бросила родственникам клич с просьбой о спасения Димули. И отыскался вдруг в Москве дядя-генерал, который приказал везти Южно-Сахалинского дьявола в Москву. «Везите хоть в клетке, встретим. А тут в военном училище из него дурь быстро вышибут», - сказал генерал.
Рассказать о поступлении в военное училище Диме никто не решался. Поэтому мама соврала, что они поедут в Москву погостить к бабушке. Димка обрадовался. В столице он никогда не был. Там он собирался выгодно сбыть икру горбуши.
Приехали. На вокзале бравые солдаты схватили Баранчикова, посадили в УАЗик и отвезли в военный лагерь, где абитуриенты уже готовились к сдаче вступительных экзаменов.
- Я эту подставу припомню, - сказал Баранчиков маме, когда она принесла ему вечером гостинцы. – За ржавой решкой чалиться я не подписывался. Тут экзамены будут. И я их сдавать не собираюсь!
Первым экзаменом было сочинение.
Тема-бомба: «Естественность как мерило нравственности человека в романе Льва Толстого "Война и мир".
Баран написал в сочинении все, что слышал по этой теме в подвале ДК «Мечел» от Сиплого: «На словах ты Лев Толстой, а на деле – .уй простой».
Дима сдал работу. Он верил, что его отпустят сегодня же. «Поеду по ресторам, продам икру горбуши, а вечером куплю плейстейшен на Горбушке». Такие стихи рождались в Диминой голове.
Пришли результаты. Дима увидал напротив своей фамилии странную оценку «хорошо». «Наверное, ошибка. Но есть еще два патрона – английский и право». Но «хорошо» повторилось и на этих предметах. Мистическим образом двоечник Баранчиков набрал проходной балл, хотя иным золотым медалистам ставили трояки за пропущенные запятые. Оказалось, генерал давно решил вопрос поступления.
Так Баран попал в армейку.
Суббота. Семь часов утра. Хмурое подмосковное утро.
- Курс, подъем! - гремит старшина. – Форма одежды номер два! Минута времени! Время пошло!
- Бабуля, это ты? – шепчет заспанный Баран, натягивая носок. – Какая, нахер, минута? Где блинчики с абрикосовым вареньем?
Мы, конечно, валялись.