История эта начинается в 2005 году с моей поездки из Бреста (где я тогда жил) на Кубань, где планировал погулять в родной станице Старокорсунской на юбилее тети - Ольги Алексеевны Конотоп.
В одном купе со мной ехал поляк - Мечислав Сливинский. Разговорились. Он из города Бяла-Подляски, ехал в белорусский Жодино (город заменит автомобильным заводом, выпускающим БелАЗы), в гости к футболисту, с которым они лет 20 назад подрались на поле, а потом помирились, подружились и все это время общались. И, видимо, хорошо общались, раз тот футболист пригласил Мечислава с семьей на свадьбу сына.
За 14 часов совместного пути, за разговорами мы с Мечиславом, его женой Зосей и дочкой Агнешкой познакомились поближе. Он как представил дочь, я сразу вспомнил фильм «Четыре танкиста и собака». Была там героиня с таким именем. Мечислав показался мне человеком интересным, открытым, вел он себя дружелюбно, я не заметил в его поведении неприязни или высокомерия. Мы даже адресами и телефонами обменялись, чтобы продолжить общение.
Приехал к тете, рассказал за столом о дороге, о поляках-попутчиках, упомянул, что они из Бяла-Подляски ехали. Тетя задумалась, говорит:
- Мне название этого города как будто знакомо...
Но сразу не смогла вспомнить. Меня же стали расспрашивать о жизни в Белоруссии, о батьке Лукашенко.
В бывшую братскую республику я уехал в 1999 году. По семейным обстоятельствам. Работал в КУСП «Молодая гвардия». Организация наподобие наших советских совхозов, занимается животноводством мясо-молочного направления, выращиванием зерна, картофеля, овощей. Куда деть урожай, мясо, молоко - у селян голова не болит. Большую часть централизованно забирает внутренний рынок, часть экспортируется в Литву, Украину, Россию. Остатки молока превращали в порошок. Экономика в сельском хозяйстве плановая.
Гости за столом спрашивали:
- А правда, что в Белоруссии диктат, слова лишнего сказать нельзя…
Я отвечал, как тогда думал и сейчас считаю:
- В Белоруссии все осталось, как было в Советском Союзе. Уровень жизни не сказать, чтобы слишком высокий, но демократии больше и цены в два раза ниже, чем у нас. Когда здесь пакет молока стоил 21 рубль, там его можно было купить за 14. Хлеб здесь стоил 8 рублей, там 4,60. Все продукты хорошего качества, натуральные. А главное, там остались социальные гарантии. Работаешь на селе - тебе выделяют дом, двухэтажный, с мансардой, 80 квадратных метров. Вдвоем в хозяйстве работаете - через 10 лет дом ваш, один - предоставляется право выкупить его по остаточной стоимости.
Для сравнения: у меня старшая дочь оканчивает магистратуру аграрного университета, идет на красный диплом, имеет запатентованные исследования по птицеводству, а работы нет…
Ее двоюродный брат окончил Гомельский железнодорожный университет. Да, он обязан два года отработать на предприятии. Казалось бы, узурпация, но в свои 22 года он уже зарабатывает на наши деньги 32 тысячи рублей, плюс предприятие оплачивает ему коммунальные услуги за жилье. Через два года он, будучи более опытным специалистом, волен выбрать другое место работы, а может остаться и на этом предприятии.
Тогда я в разговоре примеры тех лет приводил, сейчас говорю о свежих, хотя из Белоруссии в 2013 году уехал. Сейчас в станице Неберджаевской обосновались.
...Тетя сидела задумчиво, слушала наши разговоры, а потом неожиданно говорит: «Вспомнила!»
И приносит копию выписки из Книги Памяти, где указано, что Конотоп Тимофей Корнеевич, 1903 года рождения, старший лейтенант, похоронен в июле 1944 года восточнее города Бяла-Подляски в Польше. Это тетин свекор. Похоронку показала. В ней значилось, что Тимофей Корнеевич был командиром штрафного батальона.
- Вот бы нам с дочкой на его могилку съездить, - растрогалась тетя.
Я пообещал позвонить Мечиславу и узнать, есть ли такое захоронение и где в их городе можно остановится.
Он сам в разговоре предложил: «Пусть твои родные приезжают, поживут у нас, я их на кладбище советских воинов свожу». Оговорил только, чтобы гостей было не больше трех и что приютить он их сможет дня на три.
По каким-то причинам тетина поездка тогда не сложилась. Я позвонил Мечиславу, чтобы дать отбой, а он спрашивает:
- А ты сам почему не хочешь приехать?
Я задумался: и правда, почему бы не съездить?
Посоветовался с атаманом Всекубанского казачьего войска Василием Ивановичем Комлацким. Он пообещал написать в посольство Польши ходатайство, чтобы мне побыстрее сделали визу.
Какое я отношение к казачеству имею? Я потомственный казак, в 90-е годы был учредителем Старокорсунского казачьего куреня, делегат Учредительного съезда Кубанской казачьей рады. Там я и познакомился с Комлацким.
Когда уехал из Краснодарского края в Беларусь, стал там представителем Всекубанского казачьего войска. Не однажды участвовал в российских избирательных кампаниях в российском консульстве города Бреста. Вручал в 2010 году польскому послу письмо-соболезнование, подписанное атаманом Комлацким, после того как их самолет под Смоленском разбился.
Но это было уже после моей поездки в Бяла-Подляску. А тогда, в 2006-м, мне действительно быстро сделали визу на три дня для посещения братской могилы.
На этом история совпадений заканчивается и начинается рассказ о моем визите в Польшу…
К поездке я подготовился: попросил переводчика «Интуриста» перевести мне текст благодарности с русского на польский язык, распечатал его на хорошей бумаге, оформил в рамку, под стекло.
От Бреста до Бяла-Подляски 40 километров, ехать полчаса, но на пограничном контроле можно простоять в очереди и день, и два. Поэтому точного времени прибытия я сообщить Мечиславу не мог, но он меня ждал, встретил:
- Миколай! - обнял.
Он всегда меня так называл.
Вечер. Едем на его черном «Фольксвагене». Я расстегнул куртку, под ней казачья форма. Мечислав увидел, остановился, спрашивает: «Ты, что ли, СС?!» И открывает дверь: «Выходи!»
Объяснил ему, что за форма на мне. Поехали дальше. Позже в разговоре выяснилось: для них что Сталин, что Гитлер - все едино…
На границе из-за казачьей формы тоже заминка вышла.
Поляк-пограничник спросил: «Пан офицер? Цель поездки?»
Я показал ему письмо из посольства. Тот ушел с моими документами, видимо, к начальству, вернулся, отдал честь: «Счастливого пути!»
Приехали к Мечиславу домой. Там нас ждал накрытый стол. Еда такая же, как у нас, ничего необычного. Я вручил Мечиславу благодарность. Он спрашивает: «Сможешь все это еще раз повторить?»
Перенесли они с женой стол в комнату побольше, Мечислав созвал соседей - десятка полтора людей, просит меня: «Повтори!»
Я еще раз вручил ему благодарственное письмо, но теперь уже при всех. Мы пофотографировались в их красном углу, где на стене висел портрет Папы Римского (поляки - католики) и сели за стол.
О политике не говорили, никаких острых тем не обсуждали, беседовали на общечеловеческие темы.
Мечислав рассказал, что он предприниматель, изготавливает строительные блоки. У его жены Зоси магазин прямо около дома из переоборудованного гаража. Торгует она продуктами и мелочовкой из хозтоваров.
Утром я купил в Зосином магазине все лампадки, которые там были, и мы с Мечиславом поехали на кладбище.
Заехали за венками. Мечислав сказал: «Приценяйся, но пока ничего не бери». Я к одним продавцам подошел, к другим - везде говорят: «90 злотых». А Мечиславу отдали за 30. Он сказал что-то продавщице на польском о братской могиле, и та уступила цену больше, чем наполовину.
Памятник на братской могиле из трех фигур: советский солдат, поляк и медсестра на фоне разломленного на две части камня. Если стать лицом к памятнику, то кажется, что дерево, стоящее за ним, растет из места разлома…
На кладбище прибрано. В братской могиле Бяла-Подляски похоронено более 7000 советских солдат, погибших при освобождении города Бяла-Подляски и военнопленных.
Мечислав сфотографировался около памятника с цветами и попросил передать этот снимок со словами уважения моей тете.
Возложили цветы и вернулись домой.
У меня была с собой бутылочка бульбаша (так называется белорусский алкогольный напиток, экологически чистый, из злаковых, на травах). Мы еще один вечер посидели, пообщались, опять же, не углубляясь в политику, а на другое утро я уехал.
Шесть лет спустя я снова оказался в Бяла-Подляске по менее значимому поводу: другу надо было купить телевизор, а в Польше они были дешевле, чем в России и даже чем в Белоруссии. Без предупреждения, без звонка заглянули к Мечиславу. Он обрадовался:
- О! Миколай! Заходи! Зося, Миколай снова к нам приехал!
- Я не один, с другом.
- С другом заходи!
На кладбище я в тот свой приезд так и не побывал - не хотелось в суете, между бытовых хлопот…
С тех пор 8 лет прошло, слышу по телевизору, что памятники советским солдатам и полководцам в Европе демонтируют, но надеюсь, что такие поляки, как Мечислав, за это точно не ратуют…
Я давно не могу ему дозвониться, чтобы узнать, жив ли он, здоров ли, как у него дела. Надеюсь, что вы разместите эту статью в интернете и он прочтет ее.
В Бресте мой друг, бывший начальник заставы Попов, тоже наводит справки о Мечиславе. Обещал сообщить.
Думаю, распри между народами, создание образа врага нужны только политикам, мы же, простые люди, должны по-человечески друг к другу относиться и дружить семьями, домами, странами.
Записала Лариса Сафронова