"Последние дни нового Парижа" - Чайна Мьевиль
Если кратко суммировать впечатления от книги, то можно ограничиться фразой: «я ожидала большего». Действительно, от книги об оккультизме, Второй Мировой войне и сюрреалистической живописи ожидаешь фейерверка, фанфар и выноса мозга, а никак ни нудноватых и кажущихся бесконечными приложений. Сюрреалисты сами по себе весьма жирный субстрат для литературы, так как оставили после себя довольно толстый пласт мемуаров, статей и манифестов, не говоря уже о непосредственно предметах искусства и акционизме. Даже странно, что в этом направлении никто до сих пор ничего серьезного не сделал… хотя, может оно и к лучшему.
В любом случае, «новый странный» Чайна Мьевиль казался весьма подходящей кандидатурой для работы с таким материалом. И его нельзя винить в отсутствии фантазии, уж чего-чего, а фантастически крутых идей в его книгах всегда пруд пруди. И тем не менее, в этот раз что-то пошло не так.
Во-первых, сдается мне, что идея не уместилась в выбранный объем. Большая часть конструкций выдуманного Мьевилем мира осталась за кадром, или хуже того, в треклятых приложениях, к поношению которых я еще вернусь. Сюжет и герои из-за этого оказались подвешены в воздухе. И это не та пикантная недосказанность, которая сообщает произведениям ореол многозначительности и простор для читательской мысли. Нет, это банальные смысловые пустоты, когда непонятно откуда что берется и зачем оно нужно. О мире нового Парижа, правилах его функционирования и наполняющих его чудесах хочется знать больше, чтобы понять их лучше, потрогать, так сказать, за мясцо, но нет. Впечатление создается такое, будто смотришь на карандашный набросок к картине, а не на нее саму. Если «Вокзал потерянных снов» получился громоздко избыточным в описании фактуры мира и практически удушал основной сюжет детализированным пейзажем, то «Последние дни нового Парижа» страдают прямо противоположенной проблемой — мир изображен слишком уж схематично. Даже с условием того, что все подается как воспоминания парижского партизана-сюрреалиста, по определению однобокие и не претендующие на полноту понимания событий.
Во-вторых, те самые приложения. Постоянно обращаясь в своей книге к наследию сюрреалистов, Мьевиль делает это как-то не очень удачно. Мало того, что произведения частенько упоминаются лишь вскользь, как будто для галочки (это само по себе не порок), Мьевиль выбирает еще и не самые широко известные из них. А хуже всего ссылки на тексты сюрреалистов, которые упоминаются безо всякого цитирования и при том являются весьма редким и недоступным в переводе. В общем и целом, все эти отсылки и приложения делаются громоздкими и малопонятными для человека не являющегося искусствоведом и специалистом по периоду. Хотя заметно, что автор хорошо потрудился, собирая материал.
Кроме того, необходимость постоянно отвлекаться от текста на чтение приложений и поиски картинок в Google нарушает пресловутый эффект suspension of disbelief (подавления неверия) и мешает погрузиться в описываемые автором события. Если это такой смелый постмодернистский прием создания метатекста, то я его не оценила. Мне бы хотелось, чтобы герои читали сумасшедшие стихи и высказывали собственными ртами чудаковатые идеи сюрреалистов, а не заставляли несчастного читателя терзать поисковик в поисках референтов.
В целом, можно сказать, человек не знающий ничего о сюрреализме из "Последних дней нового Парижа" ничего толком о нем и не узнает, не проникнется и полюбит это искусство, хотя идея книги, несомненно, именно в этом: показать, что искусство - инструмент освобождения и возвышения человеческого духа, а сюрреализм в этом смысле одно из самых диких, самобытных и свободолюбивых проявлений искусства, а потому он неизбежно противопоставлен мертвенно-механистичной рабской философии фашизма. Недаром, под действием ведовства творения сюрреалистов оживают легко и непринужденно, в то время как натужные творенья придворных художников Гитлера, да и картины самого фюрера, упорно отказываются оживать, слишком уж мало живой души было в них изначально.
И, видимо, должен быть и третий пункт, раз два уже были.
Было бы не так обидно, если бы книжка в принципе была плохой. Но у нее интересная идея, интересные персонажи (кроме непосредственно художников-сюрреалистов, которые почему-то вышли совсем уж сухими и неинтересными как куски картона), неплохой сюжет, а явление под конец ожившего автопортрета Гитлера так и вовсе впечатляет. Вот, например, герои: молодой парижский партизан-сюрреалист (принадлежащий к реально существовавшей художественной группе) и американка-оккультистка, служащая силам Преисподней - довольно оригинальный дуэт людей диаметрально противоположенных идей и целей, но вынужденных вступить в тактический союз. Но об их предыстории, об обстоятельствах их вылепивших книга рассказывает слишком мало, из-за чего их поведение время от времени повисает в воздухе и ничем вообще не объясняется. Сюжетная линия из прошлого, повествующая о С-взрыве, изначальном событии, породившем Новый Париж, наводненный ожившим искусством, вообще оставляет желать лучшего. Уж она то точно ничего не объясняет, хотя по идее могла бы описать роль оккультного знания в этом альтернативном мире, широту возможностей и характер философских взглядов оккультистов (я, черт побери, так и не поняла, почему у Мьевиля одни колдуны помогают фашистам и другие с ними борются).
Словом, "Последние дни нового Парижа" - любопытный сплав реальных событий и лиц с самыми буйными фантазиями, интересная, с философской подоплекой, история и, вместе с тем, очень скучная книга перегруженная отсылками.