Отрывок из произведения
Улугбек был самым настоящим узбеком. Делал все с хитринкой, с каким-то «подвывертом», как говорил Анатолий. Привезя Толика на поле, долго распространяться по поводу будущего не стал:
- Толик-джан, знакомьтесь это наша знаменитость, Батыр! Настоящий герой-целинник. Он был в наших краях первопроходцем. С каждого гектара по пятнадцать центнеров белого золота собирал. Знакомьтесь, - улыбнулся. – Батыр может многому тебя обучить, у него знаний знаешь сколько!
- Да, бросьте вы Улугбек. Вы же меня нашему приезжему товарищу не продаете, а всего лишь дружбу ему мою предлагаете, - улыбнулся Батыр.
Говорил он с сильным акцентом: «у» совмещал с «ю», при произношении «х» высоко поднимал заднюю часть спинки языка к середине мягкого нёба, «ш» соединял с «ё», а «ж» звучало как три соединенных звука «дже».
Толик перевел взгляд на нового знакомого. Батыр был весьма колоритной личностью: двух метрового роста, крепкого телосложения, с огромными руками, на которых густо росли волосы. Чернильного цвета раскосые глаза, выгоревшие на солнце ресницы и брови, спускающиеся к вискам. Толстые, бескровные губы, широкий, прямой нос, овальной формы лицо и лысина, которую он периодически вытирал грязным, скомканным носовым платком. Но, несмотря на несколько устрашающий вид, смотрел Батыр по-доброму, широко улыбаясь.
- Будем знакомы, - Толик крепко пожал протянутую руку.
- Ну, пошли, Толик-джан, - Батыр хлопнул Толика по плечу и этот жест Анатолию показался настоящим проявлением теплых чувств, которые испытывал к нему новый знакомый.
Да и о себе Толик не мог сказать ничего иного, кроме как «очень рад знакомству». Батыр расположил к себе с первой же секунды. В нем чувствовался по-настоящему добрый и отзывчивый человек.
Улугбек, видя, что его вмешательство больше не требуется, помахав рукой, побежал к дороге, где его ждал газик.
- Ну, что Толя-джан, - Батыр обвел рукой широкую степь, - прокладывай первую борозду на этом поле. Надо вот здесь, - указал место.
Вокруг расстилалась выжженная солнцем целинная земля, на которой ни травинки живой. Под сапогами хрустит сухая полынь тут же превращающаяся в пыль. Одни только шары перекати-поля от дуновения ветерка движутся.
Опустив плуг, Анатолий чувствовал, как окреп и набрал силу ветер, дувший в спину.
Завел трактор и мысленно наметил борозду, машина двигалась очень медленно, словно ее сзади кто-то придерживал. Плуг наконец-то погрузился в землю и чтобы он не ушел глубоко дал побольше газу. Трактор пошел быстрее. Целинная твердь поддавалась с трудом. Без воды, земля Мирзачуль почти превратилась в камень. Местами, грызя буксующими гусеницами землю, трактор практически останавливался на месте. Анатолий прибавил скорость, и разрыхленная плугом сухая земля заклубилась пылью, словно облако, окутавшее кабину.
Батыр тут же закричал:
- Стой! Не газуй, не надо, а то ничего не выйдет, - голос у Батыра был низкий, хрипловатый.
Он сам сел за руль и выровнял трактор, не меняя положений рычагов на то место, где наметил Толик сделать борозду.
Анатолий восхищенно смотрел, как работал этот удивительный человек. Казалось, будто работает он, не глядя, даже если глаза завязать, все равно сделает как надо. Внимательно смотрел на трактор: все колеса у него железные, на задних, блестящие стальные клыки – зубья. На ходу эти клыки блестели и будто смыкались в круг.
Батыр спрыгнул с трактора и вместе с Толиком подошел к тому месту, где Анатолий сбился. На земле зигзагом лежал след.
- Давай Толик, теперь снова ты. Все получится! Из тебя толковый ученик, выходит, - улыбнулся и похлопал Анатолия по плечу. – Вот здесь, - рукой показал в сторону гор, - чуть повыше, весной маки расцветают, а они не растут там, где твердая земля.
Снова Толик завел трактор, погрузил плуг в землю. Так, метр за метром человек отвоевывал у степи ее владения.
Серые лотки оросительной системы проложены, но пока они без воды. Благодаря облицовочным каналам, трубопроводам, лоткам, дренажу, капитальной планировке, вскоре рассчитывали собирать первые урожаи с этих пустых земель. Пока здесь ничего не растет, но приехавшие осваивать целину уже разровняли громадные просторы степи. Край обеспечен техникой, все есть и экскаваторы и трактора и комбайны. В местах отведенных под строительство будущих поселков, машинами роют землю под фундамент и траншеи для коммуникаций; свет, газ, вода, радио, телефон – со временем, все будет. Землю подготовили, поля разровняли, после уборочной запланировали побольше саженцев посадить. Вода, которая должна поступать по обширной дренажной системе, предотвратит засоление степей.
Целинники жили в вагончиках, в палатках, но строительство новых домов шло полным ходом. К зиме, поселок, в котором будет жить семья Губрий, должен быть построен. Нужно поставить хотя бы дома для тех, кто там постоянно находится, и школы, ведь без них никуда.
Строительство начинается в Зафарабадском районе Таджикистана и тянется до самого казахстанского Джетысая. Во всей Средней Азии нет такой колоссальной стройки – на сотни квадратных километров. Оттого и тяжело обеспечить техникой и материалами сотни объектов. Но люди ко всему относились с пониманием, ведь по всей стране развернулось соревнование за долгосрочное выполнение пятилетнего плана.
Когда Ленин подписывал декрет об освоении Мирзачуля (1), главное значение он придавал развитию хлопководства и подчеркивал, что новые земли должны быть освоены в предельно короткие сроки, чтобы обеспечить хлопком текстильную промышленность. Если удастся собрать хороший урожай, хлопок Мирзачуля обеспечит нужды страны и даже, может быть, останется на отправку в зарубежные страны.
__________________________________________________
1. Мирзачуль – Южная Голодная степь, на левобережье Сырдарьи; Узбекистана. Традиционное местное название Мирзачуль, где мирза от узбекского марза - «межа, граница», чуль «безводная степь», в целом «Граница степи». Русскими это название было очень вольно калькировано как Голодная степь