Из кабинета мы переместились на манеж цирка. Сарвату Михайловичу нужно было репетировать. Пост директора никак не повлиял на то, что он цирковой артист, который любит свое дело. Этот случай и стал введением меня в тайны дрессуры. Сарват Михайлович стоял на середине арены, беседовал со мной, а лошади сами, без каких-то команд делали все то, что я потом видел в программа.
- То есть, что такое трудовая копейка, вы тоже с детства знаете.
- О деньгах я никогда не думал. Во всяком случае тогда. Впервые задумался, когда уехал от родителей в Киев на смотр. Моя ставка составляла шестьдесят рублей. Организм молодой, кушать хочется…Денег не хватало. Просить деньги у родителей было стыдно. Мне повезло, я успел съездить на гастроли в Германию и вещи, которые привез оттуда, сдавал в скупку.
- Гротеск наездник, жонглер на лошади…Понятно, что с лошадями вы нашли общий язык. Почему вы вдруг решили, что справитесь со слонами?
- У Юрия Владимировича было много животных. Со многим он позволял мне общаться и даже делать номера. Сначала была куница, потом пони, зебра. У него состоялось и мое первое знакомство со слонами. Появился новый слон и несколько несложных трюков я сделал под руководством Юрия Владимировича. Все это было параллельно с жонглированием.
- У вас все так просто…Вы что как Маугли знаете язык всех животных?
- Единого языка нет. Есть общее начало. Начинается оно с, условно говоря, азбуки. Эти азы и составляют то, что называется школой дрессуры. Таких школ много. Есть такие, которые мне нравятся, какие-то для меня неприемлемы. Очень трудно объяснить все тонкости…Могу сказать одно, что, когда дрессировщик говорит, что он потратил два года на постановку трюка – он плохой дрессировщик. Значит, ты неправильно репетировал. Или выбрал неправильно животное. Мучить и себя и животное два года…Это полная ерунда!
- Выбрал неправильно – значит, работал с животным, которое не поддается дрессуре?
- Ну, животные ведь, как и люди – разные бывают. Есть талантливые, есть бесталанные. Кому-то математика дается, кому-то нет. Для животного трюк, условно говоря, та же математика. Спортом тоже вроде многие занимаются, но олимпийскими чемпионами становятся единицы.
- И все-таки куницы, зебры, это не слоны.
- Вы напрасно говорите с таким пренебрежением о зебрах. Они очень сложные и я бы даже сказал коварные животные. Они вспыльчивы. Они вполне могут укусить или ударить ногами. Вальтеру Запашному чуть руку не ампутировали. Его покусала зебра.
- А у вас были конфликты с животными?
- Были. С тиграми. Но так как вы сейчас беседуете со мной, то можете сделать вывод, что конфликты были не серьезные. А слонов я взял, потому что мне придавал уверенность опыт, полученный под руководством Дурова. Да и успел я уже вторым дрессировщиком у Юрия Юрьевича поработать, когда умер отчим.
- Звучит скучно. Я столько баек слышал, страшных рассказов, леденящих кровь.
- Нет, меня никто не кусал, не рвал, не бодал. Разве это плохо? Наверно у меня такая школа?
- Как вы выдумываете трюки?
- Выдумать новый трюк очень сложно. Сколько до нас поработало замечательных дрессировщиков! Не даром говорят – все новое – хорошо забытое старое.
- А разве это интересно: повторять все то, что уже сделано до тебя?
- Кардинально новое выдумать очень сложно, но форму поменять вполне. А это уже не повторение. Возьмите, к примеру, Славу Запашного, сына Мстислава. Он ведь посадил своих тигров на шары. А это уже новшество! И потом всегда есть стимул – сделать лучше, чем у других. Как у меня тигры нигде не прыгали. На задних лапах, как собачки. И не просто прыгали, а через барьер! А потом у меня тигр прыгал и через двух своих собратьев, опять же на задних лапах.
С кем из животных больше всего запомнилась работа?
Не могу без улыбки вспомнить «номер», в котором работали жираф, шимпанзе и афганская борзая. Но это нужно видеть. Они втроем гоняли мяч! К сожалению, делалось это только на репетициях.
Продолжение следует...
Андрей ВАРТИКОВ фото из архива Сарвата БЕГБУДИ
