Каждый раз, когда я ловлю взгляд "Прекращай ерепениться", я тут же отворачиваюсь и принимаюсь щебетать вдвое активнее. И прекрасно делаю вид, что не слышу чуть усталого выдоха. Нет, не слышу, ну совсем. Все в порядке.
Так легко натягивать маску улыбку, прятать неуверенность в предложении чая, обязательно самого необычного, мол, видишь, ничего для тебя не жалко. Только да, поговорить совсем не о чем. И проще отвернуться, поправить что-то на столе и краем уха ловить звучание родного голоса.
Проще поздравлять, ехидно подтрунивать, усиленно серьезно возносить собеседника на пьедестал, то ли дистанцируясь, то ли наоборот задабривая. И с горечью замечать, как схлопывается розовое, нежное нутро, которое раньше было дозволено видеть только тебе.
А после смотреть на закрытую дверь, ощущать фантомное тепло от неловких объятий на прощанье и совсем не знать, что в мыслях ушедшего лишь усталость, досада вперемешку с нежностью.
"Не мешай мне тебя любить", " Не мешай прошлое, не дави на раны", "Иди вперед и возможно, мы снова пересечемся", " Прошу, не стой на месте, не замирай в том безумии", "Я беспокоюсь".
Не слышать, не знать этих мыслей, натянуто улыбаться и пожимать плечами. Мол, дело наживное. Все уходят, пора привыкнуть.
Когда я ловлю взгляд, "Прекращай ерепениться", отворачиваюсь и принимаюсь щебетать вдвое активнее. И совсем не вижу второй части "Просто позволь мне быть рядом".
Как жаль, что для неё, кажется, слишком поздно.
