Продолжение "Вперёд, Тамара! Только вперёд!"
Тело Александра Ивановича уже было погружено на большую садовую тележку с двумя колёсами на одной оси, завёрнуто в полиэтиленовую плёнку, какой обычно накрывают парники и теплицы, и обмотано добротной верёвкой. Два Сани, сидевших на обочине, Большой и Малый, вскочили на ноги и дружно ухватились за резиновые рукоятки тележки. Молча, словно по заученному сценарию, весь отряд двинулся вслед за импровизированным катафалком. Почему-то никто не посчитал нужным сообщить нам троим о том, какие были приняты решения в наше отсутствие.
Да это и не требовалось. Лично я только попытался угадать заранее, к какому именно из домов на Рождественской улице мы направляемся. Угадал. Точно. Саньки свернули направо у дома номер сорок девять и вкатили тележку с телом покойника во двор, где стоял синий «Форд»-универсал с распахнутой задней дверью.
Игорь с Володей помогли им положить тело на пол багажника так, чтобы ноги лежали у двери, а голова покоилась на спинке одного из задних кресел, сложенных вровень с полом. Чей-то «Мондео» превратился в склеп на колёсах. И это было естественное в данных обстоятельствах решение. Мы не могли тратить время на похороны, соблюдая правила и обряды цивилизации, которая прекратила своё существование. Теперь мы устанавливаем свои правили и создаём обряды в соответствии с требованиями, которые нам предъявляла действительность.
Светлана, не проявляя никаких эмоций, вползла на четвереньках в багажник машины, поправила положение верхней части тела Иваныча, чтобы он лежал прямо на спине, касаясь спинки кресла затылком, и достала из накладного кармана на своём бедре невесть откуда взявшиеся искусственные белые цветы. Положила их на грудь покойного, перекрестилась и выбралась наружу, пятясь, как рак.
Марина в это время уже писала что-то красным маркером на взятой из стопки у забора белой плитке из керамогранита. Закончив, положила табличку на тело, и мы все прочли написанное, удивительно красивую, ровную надпись, сделанную печатным шрифтом:
«Устинов Александр Иванович, 11.11.1956 – 11.11.2016».
– Ух ты! Он прожил ровно шестьдесят лет, день в день. А ты как узнала, Марин? – спросил Петруха. Марина вместо ответа помахала в воздухе паспортом Иваныча, извлечённом из того же накладного кармана на правом бедре, из которого ранее она достала букетик пластмассовых цветов. Молча положила сиреневую книжечку в протянутую ей Тамарой жестяную банку из-под чая и, отойдя к забору из металлопрофиля, уселась на пачку керамогранитной плитки.
Тамара закрыла плотно круглую крышку банки и спросила: «Дайте скотч кто-нибудь?» Вениаминыч сам взял банку из рук Тамары и, не жалея клейкой ленты серебристого цвета, замотал банку так, что превратил её в подобие мяча для регби. Затем положил «капсулу» рядом с левой ногой покойного и, пробормотав что-то навроде «спи спокойно», захлопнул крышку багажника, пожалуй, даже излишне энергично. Хлопок прозвучал на всю округу, а «Форд» заколыхался, стоя на полуспущенных шинах.
Потом старый моряк приклеил конец ленты к задней стойке кузова автомобиля и, удерживая рулон скотча в левой руке, несколько раз обошёл машину по кругу. Таким образом, он обмотал липкой лентой импровизированный склеп, словно пломбируя его.
– Ну вот. Готов транспорт для последнего путешествия Иваныча в загробное царство, – громко, как голос попа на панихиде, прозвучали слова Бублика в полнейшей тишине.
– Ну да. Я тоже сразу вспомнила про викингов, которые хоронили своих конунгов со всем имуществом, закапывая в лодках, – сказала Тамара.
– Закапывали? Точно закапывали или вот точно так же, как мы, клали в транспортное средство, ставшее бесполезным? – спросил я.
В ответ послышался чей-то глубокий вздох, и я поочерёдно обвёл взглядом всех присутствующих, чтобы увидеть того, кто именно произвёл этот звук. Но в какой-то момент краем глаза заметил еле уловимое движение в окне первого этажа дома, во дворе которого мы находились. Это заставило меня вздрогнуть и пристально всмотреться вглубь помещения за двойным стеклом оконной рамы из белого пластика. Никого. Вновь оглядел всех соратников. Каждый был сосредоточен и смотрел куда-либо неподвижно, уставившись в пустое пространство.
Лишь Тамара вертела головой, переводя взгляд то на меня, то на окно дома.
– Что? – спросила она взглядом.
– Не знаю, – также безмолвно ответил я, пожав плечами. – Ну, ладно, идёмте, братья и сестры! – громко объявил я друзьям.
Отряд снялся и, почти не издавая никаких звуков, направился через распахнутые ворота на улицу. Лишь мы с Тамарой чуть задержались у "могилы" Иваныча. Взявшись за руки, пошли вслед за товарищами, и Тамара тихо спросила: «Ты что-то почувствовал. Я тоже чувствую, будто за нами наблюдают. Но никакого жужжания я не слыхала. А ты?»
Мы остановились прямо в воротах, глядя вслед удаляющемуся в сторону Лунёво отряду, затем резко развернулись на сто восемьдесят градусов, встав лицом к дому и «Форду», стоявшему перед ним. То, что мы увидели, повергло нас обоих в состояние, близкое к помешательству. Рядом с машиной находились трое молодых рослых мужчин, одетых во всё оранжевое. Костюмы на них были из брюк и короткой куртки, на головах одинаковые кепи с коротким козырьком, а на ногах мягкие спортивные туфли. И всё одинакового оранжевого цвета.
В руках у каждого было по продолговатой деревянной коробочке, внешне напоминающей школьный пенал. Они деловито ходили рядом с машиной, направляя коробочки в разные стороны, словно делая какие-то замеры, и тихонько переговаривались. В этот момент я почувствовал, как волосы на всём теле вздыбились, словно наэлектризованные, а Тамара сдавила кисть моей правой ладони так, что косточки хрустнули.
Я перевёл взгляд на Тамару и увидел, что она одновременно со мной поворачивает лицо ко мне, чтобы оценить мою реакцию. Я изо всех сил попытался сохранить спокойствие на лице, но, видимо, это не очень-то удалось. У нас обоих были глаза, что называется, «по пять копеек». Доля секунды глаза в глаза, и мы вновь обратили взгляды вглубь двора. Троица спокойно продолжала заниматься своим таинственным делом, ни на что не обращая ни малейшего внимания, словно нас с Тамарой не существовало в этом мире.
Вдруг один из «оранжевых» замер, глядя на нас, подошёл к другому, который в этот момент стоял, наклонившись к заднему бамперу универсала, приблизив к нему продолговатую коробочку и глядя на невидимую для нас шкалу прибора. Вероятно, тот, что обратил на нас внимание, сказал что-то своему коллеге, потому что тот мгновенно поднял голову и повернул лицо в нашу сторону. Мне стало страшно. Как никогда. Захотелось поднять ствол автомата и направить в сторону приближающегося к нам «оранжевого», но Тамара сдавила мою ладонь ещё сильнее.
Тот подошёл к нам вплотную. Мужчина крепкого телосложения, со спортивной фигурой, ростом выше среднего, остановился в полутора метрах от нас с Тамарой и пристально поглядел в глаза каждому из нас.
– Вы что, видите меня? – спросил он спокойным ровным голосом.
– Угу, – одновременно промычали мы в ответ, при этом синхронно кивнув головами.
– Понятно. Не говорите своим друзьям об этом. И сами забудьте о том, что видели нас.
– Но кто вы? – спросил я, стараясь говорить так же твёрдо и спокойно, как «оранжевый».
– Это неважно. Мы такие же, как вы, просто работаем на Правительство, поэтому у нас немного больше возможностей. Нас не все могут видеть. А те, кто видят, вскоре забывают о нашем существовании. Надеюсь, этой информации достаточно для вас?
– Не очень…
– Уважаемая Тамара! И… Надо полагать, ваше имя Андрей? – перевёл взгляд с Тамары на меня незнакомец. – Вскоре вам придётся узнать очень много такого, о чём ранее вы наверняка слышали, но вряд ли придавали значение. Ничего нового нет и не будет, просто вы начнёте как бы вспоминать то, чего с вами не было.
– Ого… А я думала, что вы в чёрных костюмах и галстуках, и людям в глаза «сверкалками» тычете, чтоб они забыли то, что видели.
– Нет, Тамара, – рассмеялся «оранжевый». – Это всё фольклор, конечно. Про «ЛВЧ», или «людей в чёрном». Но дыма без огня не бывает, вы же понимаете. Ну, всё. У нас мало времени. Очень много работы. Сегодня ещё несколько отрядов появится в зоне нашей ответственности, и за ними, так же, как и за вами, придётся наводить порядок. Всё. Догоняйте своих, делайте, что сказано, и не думайте о нас. Забудьте о встрече с «ЛВО».
На красивом, но незапоминающемся лице незнакомца засияла таинственная улыбка, благодаря которой мы смогли оценить великолепные ровные белые зубы пришельца. Мы с Тамарой послушно обернулись и сделали один шаг на дорогу за воротами. И так и пошли бы дальше, но в последний момент я всё-таки обернулся и крикнул вслед удаляющемуся человеку в оранжевом: «А почему мы-то вас видим?» Тот, не останавливаясь, обернулся и на ходу крикнул: «Ветра нет. Заметили? Давление к норме возвращается!» А затем он присоединился к двум другим «ЛВО» и снова принялся глядеть на шкалу прибора, направляя его переднюю часть с одного предмета во дворе на другой.
Странно, но за время нашего разговора с незнакомцем отряд успел удалиться всего на десяток шагов, хотя должен был бы, как минимум, быть уже на перекрёстке. Однако никто даже не заметил того, что мы с Тамарой задержались на полминуты в воротах. На эти полминуты время останавливалось, словно стоп-кадр в фильме. Ну, или это просто мне так показалось.
Через несколько минут мы уже все вместе пересекли асфальтированную дорогу, соединявшую по кратчайшему пути посёлок Чёрная Грязь и Дмитров, на которой был убит Александр Иванович Устинов. Проходя мимо бурого пятна высохшей крови на асфальте, Серёжка, сын Тамары, вдруг завыл, как щенок. Плечи его заходили ходуном, а ноги, обутые в армейские берцы, затарабанили по дороге громко, словно парень перешёл на строевой шаг.
Тамара отпустила мою руку и догнала сына. Зашагала рядом, подхватив его за левый локоть, и начала что-то говорить, приблизив губы к уху Сергея. Я не вслушивался. Мозг переключился на обработку информации, поступившей в результате очередного экстраординарного события, которое никак не могло бы произойти, будь мы в нашем привычном мире, который был до События. Слишком всё это похоже на «глюк» операционной системы и BIOS одновременно. Или на самом деле мы все уже умерли, но не заметили этого, и ад – это то, где мы теперь находимся. А наказанием нам за грехи – эта вечная дорога, у которой нет конца.
Куда мы идём, чёрт побери? Где конечный пункт? В Саранске, Самаре или по другую сторону Урала? А может, и нет никакого конечного пункта, а мы будем теперь идти и идти, собирая по дороге всё, что сделано из золота?
– Комиссар! Ты чего набычился так? Что за «Люди в Чёрном» у тебя в голове?
– Ой, Марин… Не прислушивайся ты к мыслям шизиков навроде меня. Сама шизиком станешь.
– Так я не могу. Ты очень громко мыслишь в пространство, я аж оглохла от размышлений про операционку и БИОС с загробным царством. Не могу только понять про «ЛВЧ». Что это значит? Пояснишь?
– Поясню, Мариночка. Обязательно поясню. Как только сам пойму что-нибудь. Но, по ходу, скорее ты или кто-то другой вынужден будет мне объяснять, а не я вам.
– Да уж пояснишь. Куда ты денешься! Кстати, что за хрень ты мыслил насчёт меня и Серёжки, когда мы Ржев прошли? Олечка у нас самая юная, она лучше меня пацану в напарники годится.
– Вы что там про меня мылите! – с пылом вступила в разговор Ольга, которая шла на два шага позади нас с Мариной.
– Оль, я и сам не понял, что Марина имела в виду.
– Мари-ин? Чё ты имела в виду-у? – звонко спросила Оля.
– Имела в виду, имела в виду… – кривляясь, отозвалась Марина, подражая Ольге, которая говорит нараспев, как коренная жительница среднего Поволжья. – Андрей же шёл тогда и мыслил про себя о том, что неплохо бы Серёге мужчиной стать, и прикидывал, кого бы ему подставить в пару. Точно помню, меня хотел с пацаном подружить.
– Да не думал я никогда об этом до сего момента!
– Ага! Значит, признался? Ты когда в себя погружаешься, начинаешь так громко мыслить, что вокруг трава жухнет, как от излучения микроволновой печи. В момент сосредоточения все твои мысли слышны на всю округу, аж караул!
– Ну и что ты слышала из моих мыслей?
– А то… Сначала про людей в чёрном размышлял, потом про то, что Серёжке подруга нужна.
– Я тоже слышала, – отозвалась спокойно, даже весело, хрупкая Ольга, энергично шагавшая теперь рядом с нами. Удивительно, откуда столько сил в этой девочке? Сама весит килограммов пятьдесят с «копейками», а рюкзак на себе тянет более половины собственного веса.
– Ой, девчонки! Вечно вы со своими фантазиями. Я не в том смысле думал. Просто Тамара много сил тратит на сына, а он, по сути, мужик уже. Я в семнадцать лет…
– Только не надо вот этого вот… Про то, какие вы крутые в нашем возрасте были.
– Всё! Хватит болтать. Наблюдайте обстановку по ходу согласно боевого расчёта! – огрызнулся я и прибавил ходу, догоняя Тамару и Сергея. Отчётливо было слышно, как девчонки за спиной хихикают, потешаясь надо мной. Или это они не в голос, а в уме так смеются? Мда… И чего тот «оранжевый» про давление говорил? Атмосферное давление, что ли, повышается?
Продолжение следует…