Когда солнце практически полностью скрылось за горизонт, монах зажег факел. Ярко-красный свет освещал двор монастыря и растворялся темной дымкой у самых ворот. Он прошёлся по двору, огляделся нет ли кого постороннего и решился уже войти в храм, как послышался глухой стук о деревянные ворота. Подойдя к воротам, не отворяя засов спросил:
- Кого носит по ночам?
- Пусти переночевать, добрый человек, сбился с дороги - ответил хриплый голос с той стороны.
Монах приоткрыл смотровое окошко в воротине, приблизился к нему лицом освещая улицу факелом. За околицей стоял старик весь в мешковатых лохмотьях, босой, голову прикрывала потрёпанная, соломенная шляпа, сам же старик опирался на палку.
- Кто ты? - спросил монах.
- Иван, из села Черновка, что пол дня пути отсюда, шел в сторону болот да свернул видимо не там, заблудился, а тут как бес изволил позабавиться - солнце село, я совсем с дороги сбился.
- Заходи, - хозяин дёрнул могучий засов на дубовых воротах и открыл одну створку, - ночуй Богу в радость.
Старик любезно поклонился и вошёл во двор монастыря. Двор представлял собой небольшую площадь в центре которой находился колодец с выложенной из булыжников колодой, ветхий сарайчик в дальнем углу двора и сам, многовековой деревянный монастырь.
Монах проводил старика во внутрь и усадил за стол. Оба молчали. По углам комнаты висели лампады, в них тускло горели тоненькие свечи, по средине комнаты стоял небольшой стол, собственно за который старик и сел, в одном углу печь, в другом лестница ведущая на верх, а правый угол был весь уставлен святыми, под ними на подставках горели свечи и лампады с маслом.
Хозяин молча достал из печи котелок с отваренной картошкой, поставил его на стол, положил лук, краюху хлеба, соль и кувшин с молоком.
- Давай отужинаем, - произнес монах, - и ты мне расскажешь какого лешего ты забыл на здешних болотах.
- Благодарствую, - ответил старик, - взяв в одну руку хлеб, в другую картошку.
- Ты только не торопись, - сказал хозяин, - еш на здоровье чем Бог послал.
- Спасибо, спасибо, - благодарил старик.
- Так какого ты на болоте забыл? - спросил монах.
- Внучка моя, Катерина, личиком ярче солнышка, пропала. Вышли с девчатами давеча к реке венки на Ивана-купалу пускать, все вернулись, а Катенька ...
У старика стали появляться слезы, он весь побледнел, руки его затряслись.
- Одна она у меня, сиротка, - продолжал старик, - родители ее померли, я ее к себе и взял. С малых лет она у меня помощница и по хозяйству и по дому, и мне в трудный момент опора. А тут вон как, пропала. Подружки говорят, что она за венком по берегу пошла. Венок в ручей повернул, она за ним. Звали ее звали, а глухо. Заблудилась Катенька. А ручей куда бежит всем известно, в болота проклятые, вот и иду я туда за внучкой своей. Да, боюсь, не приключилось бы что с ней. Так бы не пошла она, да видимо околдовал ее кто, да заманил в свои лапы темные.
Старик рассказывал все это монаху, а голос его дрожал, то гляди и заплачет.
- Да-а, - воскликнул монах, - после того как мы всю эту шелупонь на болота изгнали, они и носа своего уже лет сто не кажут оттуда, а тут погляди-ка.
Монах почесал свой лоб с задумчивым лицом, нахмурил брови и обратился к старику:
- Не расстраивайся ты так, сыщем мы твою внучку, встанем с зорькой, да пойдем на те болота. Вдвоем сподручнее будет, да и сила божья с нами будет. Не переживай. А сейчас давай спать. Утро вчера мудренее. Я тебе в опочевальне постелю.
Он встал из-за стола, помог старику подняться с лавки и повел его в комнату. Возле лестницы была дверь, за ней как раз и находилась опочевальня. Там находилась небольшая дубовая кровать с плотным, шерстяным одеялом, перина - набитая не перьями, а сеном и в центре у окна стоял стол. На столе лежали толстенная, старинная книга с молитвами, свеча в подсвечнике и перо с чернилами.
- Ложись здесь, - сказал монах старику, - и ни о чем не думай, Господь в помощь.
Старик покорно поклонился хозяину и лег в кровать. Монах тем временем задул свечу и вышел из комнаты.
Когда солнце практически полностью скрылось за горизонт, монах зажег факел. Ярко-красный свет освещал двор монастыря и растворялся темной дымкой у самых ворот. Он прошёлся по двору, огляделся нет ли кого постороннего и решился уже войти в храм, как послышался глухой стук о деревянные ворота. Подойдя к воротам, не отворяя засов спросил:
- Кого носит по ночам?
- Пусти переночевать, добрый человек, сбился с дороги - ответил хриплый голос с той стороны.
Монах приоткрыл смотровое окошко в воротине, приблизился к нему лицом освещая улицу факелом. За околицей стоял старик весь в мешковатых лохмотьях, босой, голову прикрывала потрёпанная, соломенная шляпа, сам же старик опирался на палку.
- Кто ты? - спросил монах.
- Иван, из села Черновка, что пол дня пути отсюда, шел в сторону болот да свернул видимо не там, заблудился, а тут как бес изволил позабавиться - солнце село, я совсем с дороги сбился.
- Заходи, - хозяин дёрнул могучий засов на дубовых воротах и открыл одну створку, - ночуй Богу в радость.
Старик любезно поклонился и вошёл во двор монастыря. Двор представлял собой небольшую площадь в центре которой находился колодец с выложенной из булыжников колодой, ветхий сарайчик в дальнем углу двора и сам, многовековой деревянный монастырь.
Монах проводил старика во внутрь и усадил за стол. Оба молчали. По углам комнаты висели лампады, в них тускло горели тоненькие свечи, по средине комнаты стоял небольшой стол, собственно за который старик и сел, в одном углу печь, в другом лестница ведущая на верх, а правый угол был весь уставлен святыми, под ними на подставках горели свечи и лампады с маслом.
Хозяин молча достал из печи котелок с отваренной картошкой, поставил его на стол, положил лук, краюху хлеба, соль и кувшин с молоком.
- Давай отужинаем, - произнес монах, - и ты мне расскажешь какого лешего ты забыл на здешних болотах.
- Благодарствую, - ответил старик, - взяв в одну руку хлеб, в другую картошку.
- Ты только не торопись, - сказал хозяин, - еш на здоровье чем Бог послал.
- Спасибо, спасибо, - благодарил старик.
- Так какого ты на болоте забыл? - спросил монах.
- Внучка моя, Катерина, личиком ярче солнышка, пропала. Вышли с девчатами давеча к реке венки на Ивана-купалу пускать, все вернулись, а Катенька ...
У старика стали появляться слезы, он весь побледнел, руки его затряслись.
- Одна она у меня, сиротка, - продолжал старик, - родители ее померли, я ее к себе и взял. С малых лет она у меня помощница и по хозяйству и по дому, и мне в трудный момент опора. А тут вон как, пропала. Подружки говорят, что она за венком по берегу пошла. Венок в ручей повернул, она за ним. Звали ее звали, а глухо. Заблудилась Катенька. А ручей куда бежит всем известно, в болота проклятые, вот и иду я туда за внучкой своей. Да, боюсь, не приключилось бы что с ней. Так бы не пошла она, да видимо околдовал ее кто, да заманил в свои лапы темные.
Старик рассказывал все это монаху, а голос его дрожал, то гляди и заплачет.
- Да-а, - воскликнул монах, - после того как мы всю эту шелупонь на болота изгнали, они и носа своего уже лет сто не кажут оттуда, а тут погляди-ка.
Монах почесал свой лоб с задумчивым лицом, нахмурил брови и обратился к старику:
- Не расстраивайся ты так, сыщем мы твою внучку, встанем с зорькой, да пойдем на те болота. Вдвоем сподручнее будет, да и сила божья с нами будет. Не переживай. А сейчас давай спать. Утро вчера мудренее. Я тебе в опочевальне постелю.
Он встал из-за стола, помог старику подняться с лавки и повел его в комнату. Возле лестницы была дверь, за ней как раз и находилась опочевальня. Там находилась небольшая дубовая кровать с плотным, шерстяным одеялом, перина - набитая не перьями, а сеном и в центре у окна стоял стол. На столе лежали толстенная, старинная книга с молитвами, свеча в подсвечнике и перо с чернилами.
- Ложись здесь, - сказал монах старику, - и ни о чем не думай, Господь в помощь.
Старик покорно поклонился хозяину и лег в кровать. Монах тем временем задул свечу и вышел из комнаты.
