В 1960 году зрители оказались не готовы к кровавому триллеру режиссера, но и спустя годы его влияние не уменьшается, вызывая к жизни множество ремейков и интерпретаций.
Определяющая сцена в фильме Альфреда Хичкока «Психо» - это не легендарная сцена убийства в душе, не вид сверху на зарезанного ножом на лестнице частного детектива, и даже не появление "матери", когда она медленно поворачивается во вращающемся кресле. На самом деле, это происходит в самом начале, когда Хичкок заставляет нас обозревать весь центр города Феникс, штат Аризона, прежде чем окончательно обосноваться в комнате, где скучающая секретарша по недвижимости Мэрион Крейн (Джанет Ли) проводит послеобеденное свидание со своим парнем Сэмом. Камера проникает в сцену через щель в окне, в тени, украдкой. Хичкок - вуайерист, и мы тоже.
Позже, когда Норман Бейтс (Энтони Перкинс) снимает со стены картину в своем кабинете в мотеле Бейтс и смотрит через глазок в комнату Марион, этот паттерн, заданный начальной сценой, возвращается снова. Нас втягивают в перспективу ненормального убийцы, и мы видим Марион в неглиже, совсем не похожем на то, в котором она была в постели с Сэмом. Это - триггер, который заставляет застенчивого, одинокого, агонизирующего Нормана выйти из себя, прежде чем он окажется в самой знаменитой сцене убийства в истории хоррора, и Хичкок посеял это семя в фильме примерно 45 минут назад. Он даже отметил место, время и дату в титрах с абсурдной формальностью: «Феникс, Аризона. Пятница, декабрь, одиннадцатое. Два часа сорок три минуты дня.
Хичкок признает греховное очарование кино как искусства, позволяющего нам наблюдать за жизнью других, не замечая себя. Он сделал то же самое шесть лет назад с "Окном во двор", превратив квартиры внутреннего двора в серию экранов, в каждом из которых была изображена своя собственная драма, разыгранная для фотографа с телеобъективом, находящегося в инвалидной коляске. Но "Психоз" пошел еще дальше, в мужской взгляд во всей его похотливости и хищничестве. С тех пор кино уже никогда не будет прежним.
Шестьдесят лет спустя, "Психо"находится на вершине списков величайших фильмов ужасов. Целые поджанры - фильмы о серийных убийцах, фильмы-слэшеры, сексуальные триллеры 90-х и последующих годов - не существовали бы без него, и были установлены новые стандарты для возможностей звука и монтажа, а также способ структурирования сюжета, позволяющий выбить стул из-под зрителя. Это был также урок в создании DIY-фильмов, в том, что великий художник мог сделать самостоятельно, вне ограничений крупной студии и границ общественных норм и стандартов. Хичкок всегда понимал, как фильмы могут дразнить темные и запрещенные фантазии аудитории: как говорил сам Норман: «Мы все иногда немного сходим с ума».
Но каково это было увидеть "Психо" в 1960 году, абсолютно ничего не зная об этом жанре? Каково это было быть неподготовленным к комбинированному шоку от смерти главной героини и того, чтобы это произошло самым травмирующим образом, с воплями и ударами струн Бернарда Херрманна, а так же с тошнотворным "чик-чиком", когда нож проникает в кожу? История кино цепляется за апокрифическую историю аудитории, испуганно кричащей, когда паровоз приближается к камере в 50-секундном фильме братьев Люмьер «Прибытие поезда» в 1896 году, но, безусловно, «Психо» был более подлинной и длительной травмой. Строительные блоки для него присутствовали в других фильмах Хичкока или в черно-белом ужасе низкобюджетных постановок Вэла Льютона, но, тем не менее, это был скачок вперед, несравненный опыт в кино.
Для тех из нас, кто десятилетиями жил с "Психо", фильм содержит и другие загадки и особенности, особенно в первой половине, когда Марион совершает импульсивный преступный акт. Ужасающей особенностью фильмов-слэшеров является то, что наиболее вероятными жертвами являются беспутные или нарушающие закон женщины, но Марион одновременно и определяет правило, и служит исключением. Она сбегает с депозитом в размере 40 000 долларов США, потому что хочет сделать свой собственный вклад в более насыщенную жизнь в другом месте. Она прибывает в мотель Бейтс только через 40 минут после начала фильма, и Хичкок тратит время, чтобы мариноваться в ее чувствах вины и стыда, а также в полной неспособности замаскировать их. Она ужасный преступник, вызывающий подозрения патрульного и продавца подержанных автомобилей, остающиеся всего лишь подозрениями, прежде чем встретиться с Норманом, который, кажется, видит ее насквозь.
Сцена, где она и Норман разговаривают в офисе мотеля, является самой сложной в фильме, действующей на нескольких уровнях одновременно. Сама обстановка нервирует, изобилует хищными птицами, которых Норман таксидермирует в качестве хобби, и для нас очевидно, что он психически нездоров - нежный и пассивный в один момент, оборонительный и резкий в следующий. Но Марион видит зеркало, отражающее ее одиночество и сожаление, и оно меняет ее. «Мы все в наших собственных ловушках, - говорит ей Норман, - заперты в них. И никто из нас никогда не сможет выбраться". Она убеждает себя, что может уйти и решает поехать обратно в Аризону и вернуть деньги, вероятно, так, чтобы никто не понял, что она сделала. Она выкупила себя так, как грешные женщины в будущих фильмах ужасов почти никогда не будут делать, и поэтому с ней случается особая жестокость. Она умрет неправильно.
Во второй половине фильма «Психо» изначально предлагается заманчивая возможность того, чтобы Норман стал главным героем, поскольку он убирается после убийства и пытается отразить вопросы частного детектива Арбогаста (Мартин Бальзам), сестры Сэма и Марион Лайлы (Вера Майлз). Как и Марион, вина Нормана делает его ужасным лжецом, - еще один способ показать сходство их личностей. Но фильм более свободен и более демократичен в привлечении новых персонажей на сцену, что дает Хичкоку возможность сыграть на нашем понимании Нормана и его « матери » против невежества тех, кто находится на стороне Марион.
Печально известная последняя сцена в здании суда, где психиатр подробно рассказывает о личной истории Нормана и силах, которые борются в нем, - попытка аккуратно раскрутить его извращенный ум. И это похоже на специальное дополнение к фильму, который настолько полон девиантного и аморально неоднозначного поведения, как будто студия или рейтинговая комиссия обязали это сделать. Но в конце всего этого мы остаемся в одиночестве с Норманом, завернутым в одеяло и полностью побежденным голосом его матери. «Да ведь она даже не причинит вреда мухе», - говорит она. Безрадостная улыбка, ползающая по его лицу, говорит об обратном.
Анастасия Гареева