Друзья! Сегодня наткнулся в ленте новостей статью о Шолохове и Бродском. Оба они - лауреаты Нобелевской премии по литературе. Автор рассуждает о том, что вот, Шолохову вручили награду правильно, а Бродскому, Иосифу Александровичу - нет. Стишата пописывал, и что такого? И стену с изображением поэта, правильно где то там недавно замазали.
Вопрос интересный. Что сказать? Вот, смотрите, я заучиваю порой стихотворения. Рубайи Омара Хайама, "Вересковый мед" Стивенсона, Бодлера, Есенина, немножко Блока и, положим, народный "Орел шестого легиона". В детстве помнил фрагменты "Мцыри" и полностью "Бородино" Лермонтова.
И, между прочим, в этом почетном ряду нашлось место для творчества Бродского. Осмелюсь представить четыре стихотворения, которые знаю, хотя бы и запинаясь) наизусть
...
"В озерном краю"
---
"В те времена в стране зубных врачей
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту
развалины почище Парфенона
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой провинции -- в быту
профессор красноречия -- я жил
в колледже возле Главного из Пресных
Озер, куда из недорослей местных
был призван для вытягиванья жил
Все то, что я писал в те времена
сводилось неизбежно к многоточью
Я падал, не расстегиваясь, на
постель свою. И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке
она, согласно правилам сгоранья
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье"
...Можно декламировать в любом состоянии, все равно работает...
"Рождественский романс". С сокращениями
"Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада
ночной фонарик нелюдимый
на розу желтую похожий
над головой своих любимых
у ног прохожих
...
Плывет в глазах холодный вечер
дрожат снежинки на вагоне
холодный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою
ночной пирог несет сочельник
над головою
Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой
как будто жизнь начнется снова
как будто будут свет и слава
удачный день и вдоволь хлеба
как будто жизнь качнется вправо
качнувшись влево"
...
"Одному тирану"
---
"Он здесь бывал: еще не в галифе --
в пальто из драпа; сдержанный, сутулый
Арестом завсегдатаев кафе
покончив позже с мировой культурой
он этим как бы отомстил (не им,
но Времени) за бедность, униженья
за скверный кофе, скуку и сраженья
в двадцать одно, проигранные им
И Время проглотило эту месть
Теперь здесь людно, многие смеются
гремят пластинки. Но пред тем, как сесть
за столик, как-то тянет оглянуться
Везде пластмасса, никель -- все не то
в пирожных привкус бромистого натра
Порой, перед закрытьем, из театра
он здесь бывает, но инкогнито
Когда он входит, все они встают
Одни -- по службе, прочие -- от счастья
Движением ладони от запястья
он возвращает вечеру уют
Он пьет свой кофе -- лучший, чем тогда
и ест рогалик, примостившись в кресле
столь вкусный, что и мертвые "о да!"
воскликнули бы, если бы воскресли"
...
"Осенний вечер в скромном городке"
---
"Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке)
Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте
Здесь утром, видя скисшим молоко
молочник узнает о вашей смерти
Здесь можно жить, забыв про календарь
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу"
...
И ...Шолохов. Оба получили Нобелевскую премию заслуженно. Вы же уже разделяете со мной такое вот мнение? Интересно, что в указанной публикации очень много начали говорить и о Александре Солженицыне. Тоже лауреате. Разумеется, как часто принято в РФ, фамилию автора "Архипелага" принялись изучать на предмет содержания в нем слова "ложь". Что же, наверное тогда лжет и Михаил Шолохов? Все врет! Не будем разбирать подробно "Тихий Дон" и "Поднятую целину", а прочитаем фрагмент его письма И. Сталину (1932).
"...Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью — будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хут. Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
...
После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась. Женщину эту выселял кандидат партии — работник Базковского колхоза. Его, после того как ребенок замерз, тихонько посадили в тюрьму. Посадили за «перегиб». За что же посадили? И, если посадили правильно, то почему остается на свободе т. Зимин?
Число замерзших не установлено, т. к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное количество взрослых и «цветов жизни» после двухмесячной зимовки на улице, после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А те, которые останутся в живых, будут полукалеки.
Но выселение — это еще не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба:
1. Массовые избиения колхозников и единоличников.
2. Сажание «в холодную». «Есть яма?» - «Нет». — «Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия — январь, февраль, часто в амбары сажали целыми бригадами.
3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма! Опять подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет — сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щелкнул боек, упал в обмороке.
5. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перча (горчицы) и не приказал выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Нашинский при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином.
6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
7. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказ бежать к хутору рысью.
...
9.1* В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл?» — «Не зарывал, товарищ!» — «Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!». Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на колени.
10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству.
11. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом.
12. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.
13. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали.
...
Примеры эти можно бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный в районном масштабе — «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету».
...
...Обойти молчанием то, что в течение трех месяцев творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас надежда. Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
С приветом М. Шолохов"