Автор: Николай Соснов
- 1 -
С незапамятных времен — может быть, даже с восемнадцатого века - стоял в пригороде Варшавы четырехэтажный длинный доходный дом, ровно такой же, каких были десятки, только более ветхий. Имелось у дома и другое отличие от собратьев. Вопреки традиции его дворницкая помещалась не отдельно в дворовом флигельке, а на первом этаже налево от лестницы. Дверь в комнате весьма скромных размеров всегда оставалась нараспашку, так что жильцам и их гостям через проем хорошо был виден наблюдающий за порядком пожилой дворник, пан Закриевский.
В один из тоскливых холодных вечеров осени 1919 года, закончив обязательный урок по уборке прилегающей территории, пан Закриевский по обыкновению сидел на любимом продавленном стуле, дымил дешевыми папиросами и немигающим взглядом следил за лестницей.
За тридцать лет службы на этом месте он повидал всякое и удивить его было нелегко. В невзрачном жилище на окраине редко останавливались любимцы Фортуны, но все же вежливые постояльцы находили возможность подарить дворнику гривенник-другой за услуги, а к празднику за поздравление и по рублю подносили. Теперь стало иначе.
Взять хотя бы двоих русских офицеров из пятого нумера, что на втором этаже. Раньше пан Закриевский волновался бы от соседства с блестящими молодыми дворянами. Сегодня они голодные и злые, а завтра получат перевод из дому, подгуляют и давай сыпать ассигнациями. Но нынче господам пехотным поручикам не приходится ожидать ни денежного довольствия, ни подмоги от семьи. Войско их благородий распалось и частью разбежалось, частью принялось с остервенением рвать вчерашних однополчан под множеством старых и новых знамен. Поместья офицерской родни делят между собой мятежные крестьяне. А застрявшим в Варшаве после двух лет немецкого плена молодым поручикам остается плевать в потолок и решать важнейший вопрос: нет, не как спасти Россию, а как, черт возьми, заплатить за жилье?
Пан Закриевский глубокомысленно выдул колечко дыма. В этот момент хлопнула входная дверь, и на лестнице образовался юный пухлячок в полевом уланском кителе зеленого цвета и поношенных серо-синих шароварах с желтым кантом. Несмотря на сытую округлость, молодой человек довольно взбежал по ступенькам и скрылся с глаз старого дворника, даже не удосужившись ему хотя бы кивнуть для приличия. Пан Закриевский печально покачал головой и погрузился в воспоминания о старых временах и прежних жильцах.
- 2 -
Двое офицеров несуществующей уже Русской Императорской армии, о которых сокрушался пан Закриевский, пехотные поручики Федор Баженов и Анатоль Воропанов валялись на койках в единственной маленькой комнате пятого нумера и пытались отдохнуть после счастливой оказии — погрузочных работ в интересах одного местного лавочника. За день труда предприниматель отменно накормил помощников и вручил им по десять марок. Теперь Баженов лежал на спине, мрачно уставившись в темную кирпичную стену. Воропанов предпочел уткнуться злым взглядом в грязно-свинцовые обои.
- Сколько у тебя осталось теткиных денег на банковском счету, Анатоль? - вяло спросил Баженов.
- Чуть больше пятисот марок на здешние деньги, - ответил Воропанов. - Месяца на четыре хватит, если хозяин не поднимет аренду.
- Он поднимет, - угрюмо констатировал Баженов. - И не он один. Через четыре месяца твои пятьсот марок будут стоить, как сейчас сотня.
Воропанов повернулся на другой бок, заскрипев кроватью.
- Есть предложения, Федя? - осведомился он.
- Да какие у меня могут быть предложения? - усмехнулся Баженов. - Мы даже в рабство продаться не сумеем. Не купит никто.
- Почему? - возразил Воропанов. - В какой-нибудь цирк вместо уродов возьмут. Посадят в клетку для показа толпе. Величайшее зрелище на свете — промотавшийся до наготы, но сохранивший благородство манер русский офицер стреляется наповал на глазах почтенной публики. Два представления в день, утром и вечером.
Баженов засмеялся. Страшный то был смех для любого, кто услышал бы его. Но слышал лишь Воропанов, а он и сам хохотал столь же нестерпимо и больно.
Стихли громовые раскаты, и в комнату, словно только того и дожидался, решительно и без стука вкатился корнет Долбилов, свежий и элегантный, как и полагается адъютанту.
- Господа! - заорал он с порога. - Свершилось!
- Что именно? - поинтересовался Воропанов. - Неужели Троцкий лопнул от натуги, произнося очередную речь? Или комиссары вдруг поголовно усовестились и перешли в православие?
- Вам лишь бы шутить, поручик, - обиделся Долбилов, тщетно разыскивая стул, чтобы присесть. На единственном табурете громоздилось потное белье Воропанова, так что в итоге корнету пришлось остаться на ногах. - А у меня важная новость! Генерал Юденич перешел в наступление. Эстонские власти дали добро на формирование резервных частей для его армии, и господину полковнику поручено создать пехотную дивизию. Вначале, конечно, только полк, но потом он развернется в дивизию. Вам, господа, предлагается взять на себя командование ротами этого нового подразделения.
- А спросить нашего мнения заранее не подумал господин полковник? - проворчал Баженов. - Может, я не хочу ехать в Эстонию и лезть под большевистские пули?
- Федор! - укоризненно покачал головой Долбилов. - В такую минуту не до веселья! Судьба России решается! Мы же русские люди! К тому же довольствие, господа! Эстонцы выделили полковнику для офицеров английские зимние шинели и сапоги. Жалованье назначено командирам рот по шестьсот рублей, а еще по шестнадцать рублей суточных. Паек хороший из британских консервов. И на проезд до полкового лагеря штаб дает по полсотни марок польских и по двадцать пять эстонских.
Баженов и Воропанов быстро переглянулись.
- С этого и надо было начинать разговор, господин корнет, - улыбнулся Воропанов.
- 3 -
Через три недели в середине ноября пехотные поручики Федор Баженов и Анатоль Воропанов валялись на грязных и сырых нарах в одном из бараков эстонского концентрационного лагеря Сивертси. В ожидании баланды они пытались прийти в себя после целого дня тяжкого труда в каменоломне. Баженов, лежавший сверху, мрачно уставился в потолок. Воропанов на нижних нарах со злым интересом следил за передвижениями огромного клопа по спине своего спящего соседа — седоусого артиллерийского штабс-капитана.
Все получилось совсем не так, как обещал восторженный уланский корнет. Обмундировка оказалась с чужого плеча, проездных дали вполовину меньше, а в лагере на территории заброшенной мызы — сарае, наспех перестроенном под казарму — вместо новобранцев их ждали три десятка таких же бездомных и безоружных офицеров.
Девять дней в ожидании начальства рекруты ели скудный паек и занимались шагистикой. Потом пришли местные парни с сине-черно-белыми нашивками на старых царских погонах и немецкими маузерами в руках. Так резервная «дивизия» Северо-западной армии генерала Юденича очутилась в лагере Сивертси в то время, как сам генерал после короткого ареста транзитом через Лондон проследовал в Париж.
Внезапно Воропанов вскочил и торопливо принялся оправлять жалкую одежонку.
- Ты чего, Анатоль? - удивился Баженов. - Вша, что ли, совсем заела?
- Дурак, - огрызнулся Воропанов. - Мария Сергеевна пришла, чай раздает.
Баженов приподнялся на локте и оглянулся. Действительно, закутанная в темный платок сестра милосердия, совсем юная девушка из Красного Креста, с задумчивым видом ходила вдоль нар, вручая сидельцам кирпичики вожделенного напитка. Получившие свою долю немедленно выбегали из барака в поисках кипятка — чай следовало заварить и выпить до ухода сестры, иначе его потом отберет охрана. Мария Сергеевна, кажется, это понимала и не спешила.
Нары Баженова и Воропанова находились в самой дальней части барака, так что когда очередь дошла до них в помещении никого не осталось. Ушел даже штабс-капитан со своим рекордным клопом.
- А у меня для вас еще поручение есть, господа, - объявила Мария Сергеевна, отдав чай Баженову.
- Неужели письмо от моего братца? - с надеждой в голосе спросил Воропанов.
- Лучше, - уверенно ответила Мария Сергеевна. - После отбоя вас будут ждать у колодца, там, где колючка отделяет бараки политических. Место известное.
- Кто это нам назначает такое странное рандеву? - Баженов говорил вяло, словно его больше ничего на свете не интересовало, и задавал вопрос он чисто из вежливости и расположения к собеседнице.
- Узнаете, - улыбнулась сестра. - Советую сходить. Поверьте, это в ваших интересах. Я за вас поручилась перед теми людьми, господа.
Это решило дело. Подводить симпатичную барышню поручики не хотели. Ночью Баженов и Воропанов выбрались через особо для таких случаев заготовленную дырку в стене барака и, крадучись, прокрались мимо часового к условленному месту. По сторону забора из колючей проволоки их ожидали три живых скелета в лохмотьях — один пожилой, двое помоложе.
- Приветствую, граждане, - обратился к поручикам старший скелет. - Времени у нас с вами мало, поэтому буду предельно краток. Я Пулинец Тихон, это вот Ваня Сарапкин, а рядом с ним Юри Раадик. Вас мы уже знаем. Вы намедни в каменоломне нашего товарища защитили от расправы, когда его господа офицеры затоптать собирались.
- Большевики, что ли? - удивленно спросил Воропанов.
- Самые натуральные, - подтвердил Пулинец. - Но политика тут ни при чем. Мы к вам сейчас обращаемся не как противники, а как русские к русским. Сами видите, что тут творится. Подыхаем от голода и работы. А скоро зима. Тогда совсем загнемся на местных харчах. Потому драпать собираемся из лагеря. Мы втроем побежим, и вас с собой приглашаем.
- Мы-то вам зачем? Шли бы сами. Офицерам довериться разве не лишний риск? - заметил Баженов.
Пулинец усмехнулся.
- Вы нужны, чтобы часовых снять, - пояснил он. - У нас сил совсем не осталось, а вы еще не отощали настолько. Решайте сейчас. В указанную ночь за оградой станут ожидать товарищи. Для каждого беглеца будет лошадь.
- Откуда? - не поверил Баженов.
- Тут неподалеку конезаводик имеется, а сторож при нем — свой человек. А еще по пути хутор есть, где погоню пересидим. Оттуда разойдемся, кто куда захочет. Дадим вам немного денег и документы. Плохонькие, конечно, но хоть какие-то.
- С этого и надо было начинать разговор, гражданин большевик, - улыбнулся Воропанов.
- 4 -
Эстонский солдат отчаянно хрипел и все никак не хотел ни терять сознание, ни выпустить из рук французский однозарядный карабин. Более того, его пальцы упорно тянулись к спусковому крючку. Воропанов поднатужился и вдруг почувствовал изрядную слабость в руках. «Сейчас выпущу горло, он заорет, и всему конец» - подумал Воропанов.
- Чего ты возишься? - прошипел в ухо Баженов, быстро разобравшийся со своим визави. - Руби его!
И Баженов с такой силой стукнул эстонца прикладом «мосинки» по голове, что Воропанов не удержал его тело. Часового практически бросило на колючую проволоку. К счастью он лишился чувств за мгновение до этого.
- Отпирайте, а мы пока соберем патроны, - Бросив через ограду ключ от калитки между политическим и военным отделениями, Баженов склонился над солдатом.
Пулинец продемонстрировал завидную реакцию, схватив ключ на лету. Спустя минуту большевики присоединились к офицерам. Все вместе они поспешили к заранее выбранному пункту побега — клозету охраны, крыша которого возвышалась над небрежно установленным внешним забором лагеря. Эстонцы стерегли военных спустя рукава. Предполагалось, что бывшие имперские служаки и мили не пройдут в окружении враждебного населения. Другое дело — политические узники. Тех берегли тщательно, но не ожидали, что большевики сговорятся с белогвардейцами.
- Подумать только, бежим через отхожее место, - сморщил нос Анатоль. Они с Сарапкиным ставили заранее украденную и припасенную складную стремянку, в то время, как их товарищи рассредоточились кругом туалета и наблюдали за обстановкой. Вдруг кому-то из гарнизона приспичит именно в эту минуту?
- Привычное дело, ваше благородие, - невозмутимо ответил Иван Сарапкин. - В госпитале мы завсегда через него от докторов в самоволку ходили.
Воропанов хотел было сказать что-то едкое, но проглотил остроту. Шутить расхотелось. Он только сейчас заметил, что у Сарапкина не хватает двух пальцев на левой руке.
- 5 -
В январе 1920 года поручики Баженов и Воропанов после бесполезно прожитого дня, напрасно потраченного на поиски работы, голодные и уставшие, кутались в дырявые одеяла на койках в том же самом нумере пятом того же, что и прежде доходного дома. Воропанов с увлечением читал полученное только что у дворника письмо. Баженов мрачно глядел за окно. Кирпичная стена нисколько не изменилась.
- Что пишет Мария Сергеевна? - наконец не выдержал Баженов.
- Она переслала мне весточку от брата из России, - отозвался Воропанов. - Ни за что не угадаешь, чем сейчас занимается Виктор.
- Легко угадаю, - вяло возразил Баженов. - Воюет в одной из армий. У Колчака?
- А вот и нет, - зло засмеялся Воропанов. - В РККА.
- Что, за красных? - встрепенулся Баженов. - Быть такого не может. Он же монархист почище Пуришкевича.
- Послушай-ка, что пишет, - продолжил Воропанов. - «Не стыдно служить своей стране и стоять в одном строю с таким человеком, как Брусилов. А Брусилов будет с нами, как поправит здоровье, об этом уже говорят почти открыто. Толя, кончай бить баклуши и возвращайся на службу, пока еще остались хорошие вакансии. Не слушай никого, слушай меня, своего старшего брата, который всегда был тебе за отца. Твой брат, помкомбат Красной Армии Виктор Воропанов».
- Помкомбат это что за звание? - поинтересовался Баженов.
- Примерно капитан, - сказал Воропанов.
- Что думаешь делать? - спросил Баженов.
- Черт его знает. Строго говоря, мы с тобой, Федя, давно пролетарии, причем безработные. Есть чем аттестоваться у комиссаров, - и Анатоль показал другу дыру на своей рубахе. - Может, и вправду поехать к Виктору? Я тут слышал, скоро поляки нападут на РСФСР в отместку за потерю Вильно. Тогда, как говорят, нас мобилизуют им в помощь. А драться за польских панов против русских людей мне что-то не хочется. Даже против большевиков. Уж лучше наоборот.
Дверь в комнату с треском распахнулась, и на пороге показался корнет Долбилов в щегольской шинели британского покроя, от мороза и горячего кофию еще круглее и румянее, чем обычно.
- Господа! - завопил он. - Свершилось! Господину полковнику генерал Деникин предложил сформировать новый добровольческий корпус! Сейчас происходит набор офицеров, и вас с учетом заслуг рекомендовали адъютантами в полковые штабы. С повышением в звании!
- Пшел вон, - безразлично сказал Баженов.
- Что? - Долбилов побагровел от возмущения и надулся, точно воздушный шарик. - Идет священная война против Совдепии. Мы, как русские люди…
- Русские люди, говоришь? - хмыкнул Воропанов. - Погоди-ка, дай встану…
За тридцать лет службы пан Закриевский повидал всякое и удивить его было нелегко. Но зрелище кубарем катящегося по лестнице корнета Долбилова заставило раскрыть рот даже старого дворника. Корнет, повизгивая, пересчитал боками ступеньки и затих у самой входной двери. Пан Закриевский еще долго пялился на него. А на втором этаже двое бывших поручиков Русской Императорской Армии не спеша собирались на Родину.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.