"... помимо Гюго, Роден лепит еще и Бальзака. Этот пузатый упрямец, пивший кофе и шампанское литрами, и "беременный тысячью персонажей", лучшая, по-моему, мужская работа Родена. Она стоит сейчас под открытым небом в музее Японии, под бегущими облаками. И памятник один в один напомнил мне К. А. Крылова открывшего недавно глаза в удивительно новом для него - и таком старом для нас - мире.
Конечно, недоброжелатель или ироничный наблюдатель может усмотреть эту деталь — большущий живот - в еще одном персонаже, на этот раз окололитературном, Дмитрие Быкове. Но подобные замечания я отвергаю сразу. Во-первых, русский журналист Дмитрий Быков русским себя не считает. Во-вторых, я просмотрел все прижизненные изображения Ивана Андреевича Крылова и фотографии Константина Анатольевича.
У обоих был большой, выпяченный с вызовом, живот Бальзака; живот мужчины, боевое сало, нажитое в боях, трудах и невзгодах, каким мог похвастаться — и по делу! - Ламме Гудзак, персонаж великого французского романа «Легенда об Улепшпигеле». Обвисшее, дрожащее, бабское брюхо Д. Л. Быкова к этим великолепным, бальзаковским, животам Крылова века XIX и Крылова века XXI, никакого отношения не имеет.
... Так в чем же причина? Кто построил стеклянную стену между русской властью и русским Словом? Тут бы и представить публике какую-нибудь загадочную третью силу, вытащить её из цилиндра на потеху публике... да увы. Я не думаю, что особенные отношения Крылова с Государем России вызвали такую зависть образованного слоя русского общества, что оно постаралось раз и навсегда поставить заслон подобного рода отношениям между художником и властью. Я, по всей истории русской литературы в дальнейшем, вижу, что это так. Как только русский писатель начинал тем или иным образом сближаться с властью — элементарно, во взглядах — как поднимался страшный вой, из толпы коллег летели камни, палки, грязь, и плевки. «Проститутка, шалава, обслуга». Причем на свободу художника этим людям было наплевать. Ведь они требовали от художника «быть свободным от диктата», применяя самый чудовищный диктат. За 100 лет это выработало у русского писателя рефлекс, вполне себе уголовный. «Подальше от начальства поближе к кухне» (а еще «Умри ты сегодня, я завтра»). Люди, которые этот рефлекс в себе перебарывали — например вполне себе приличный детский писатель Чарская...
... … Советские люди любят поболтать про русского лётчика и космонавта Гагарина, который один за них за всех слетал в космос, чем они теперь невероятно гордятся, и любят обратиться к нему в День Космонавтики с шутливым, как им кажется, воззванием. «Юра, мы всё проебали». Думаю, если бы Юрий Алексеевич, взятый, без сомнения, к Богу - наша «звезда», наш супергерой Юрий Алексеевич с голливудской улыбкой, Гагарин, который в космос летал, но Карлу с Марлой там не видал - мог ответить этим людям, то он бы в первую очередь попросил их не материться, а, во-вторую, напомнил, когда мы всё потеряли. Это случилось очень давно — даже не в 1917 году — когда русской глупой Вороне послал Бог (Бог, не Каутский) здоровенный кусок сыра. Кусище, кусманище. Так, чтоб поперек глотки, чтоб в пасть не влезло. Я даже скажу так - чтоб любители обратиться к Юре (советские люди ненавидят обращение на «вы» и имя-отчество) меня поняли — Бог послал нам такой шматок, который хавать не перехавать всем бараком, звездоболы, усекли на?...