Стоит только сослаться на творчество Виктора Петровича, упомянуть его книги, его имя, как Дзен срывается на крик: «Истоки лжи Астафьева – и не сталинизм, и не чиновничье-бюрократическое замалчивание истории ВОВ. А его антикоммунизм, его антибольшевизм, его антиленинизм. И потому Астафьев без какой-либо элементарной проверки начал ретранслировать ВСЁ, что городит западная либеральная пропаганда. Он очерняет всё, что нам дорого! Он забрасывает грязью святое!».
Это только малая часть того, что обрушивается на покойного писателя. Обвиняют его прежде всего в том, что он рисует неправильную войну. А он тихо отвечает: «Об этой войне столько наврали, так запутали все с нею связанное, что в конце концов война сочиненная затмила войну истинную. Заторами нагромоздилась ложь не только в книгах и трудах по истории прошедшей войны, но и в памяти многих сместилось многое в ту сторону, где война красивше на самом деле происходившей, где сплошной героизм, громкие слова и славословия». И писатель-фронтовик делает вывод горький и печальный: «Надо не героическую войну показывать, а пугать ей, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать людям о войне, чтобы не забывали. Носом как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, гной и слезы».
Но точно так же не принимают книги Виктора Петровича о нашей сегодняшней жизни. Перечитаем короткий и страшный рассказ «Людочка».
Уже само название закладывает противоречие: имя готовит к встрече с добрым, даже домашним, а речь пойдет о трагедии обычной девушки из самой простой семьи. Жила она в маленькой деревушке, учиться было трудно, папа-алкоголик большого ума дитяте не заложил, но учителя жалели, рисовали за старания троечки.
Отец пил, не просыхал, а потом напишет автор страшные слова о том, что пьяный отец незаметно исчез (то ли замёрз где-то, то ли в тайге пропал), а «мать с дочкой даже не горевали: жить стало спокойно».
А вокруг была умирающая деревня: разъезжались люди, бросая родные дома, зарастали поля без ухода, и мать отправляет дочку в город, чтобы та нашла другую, лучшую жизнь.
Современный город писатель рисует беспощадно: город вобрал в себя самые отвратительные, бесчеловечные черты нашей жизни, здесь жизнь уродлива и уродует человека. Писатель убежден, что каждый, оторвавшись от мира природы и естественной жизни, попадает в условия, которые губят живую душу. Даже Гавриловка, у которой поселилась Людочка, бросит потом девочку в беде, прогонит ее, чтобы чужое горе не беспокоило.
Одну за другой разрушает писатель традиционные ценности, на которых основывалась наша литература: нет красоты, нет добра, вместо природы – страшный загаженный парк, где кусты выломаны, елочки на Новый год срублены, а в центе – зловонная канава вместо чистого ласкового ручейка.
А дальше Астафьев зачеркнет еще одну важнейшую черту литературы, которая убеждала, что любовь всегда раскрывает в человеке самое лучшее, доброе, чистое, истинное.
Мечтает Людочка о любви, и знакомится с ней Артемка, парень вроде отчаянный, от всех неприятностей ее ограждает, и она даже вечером с работы не боится бегать через парк, где молодежь гуляет. Только вместо любви будет освободившийся уголовник Стрекач, который вечером в парке ее поймает, а Артемка не решится защитить девушку, когда авторитет всей местной молодежи Людочку в кусты утащит и изнасилует. Любовь не спасла, хозяйка из комнаты выгнала, и бросится Людочка домой к матери – ведь только дома поймут и утешат. Но и мать не сумеет поддержать, она сейчас слишком в свое погрузилась, у дома хозяин появился, у нее муж, а теперь ребенка ждут, хозяин новый дом рубит, мотоцикл купили, жизнь налаживается, а тут ...
Так рушится еще одна надежда русской литературы, надежда на чуткое материнское сердце. Если мать на беду не откликнулась, жизнь рушится, так считает писатель. Окажется девушка одна, без поддержки, и решится она на страшное: в этом же парке с собой покончит.
Отчим, мужик тёртый, бывалый, в своё время отсидевший, разыщет Стрекача, утопит в зловонной канаве. Но писатель не торжествует победу добра, получается, что в этом мире сила одолела силенку, пахан наказал шестёрку. Отчим, битый жизнью мужик, в прошлом уголовник, придавил Стрекача, потому, что тот посмел задеть наших.
Получается, что все нравственные нормы разрушены, именно поэтому так важны последние строчки рассказа… Едут с похорон Людочки мать и отчим, и не замечает мать, что плачет и шепчет: «Прости меня, Господи!». И лицо залито слезами, а муж, хозяин жесткий, битый жизнью, чувствует что-то, что и сам понять не может. Только жену плачущую обнимает, чтобы успокоить, чтобы поддержку почувствовала.
Астафьев убежден, что вечная молитва матери, ее слезы спасут мир от бесчеловечности. Появляется самый важный образ, символический. Мать Людочки ждет ребенка, а для нашей литературы ребенок был знаком чистоты и надежды. Будет ребенок, рожденный с молитвой и раскаянием, будет покой в душе, будет надежда на спасение мира.
Так Астафьев, убедивший нас, что разрушены, погублены все нравственные традиции, через враждебность мира, убогость жизни ведет нас к традиционным русским нравственным ценностям.
Ну, и почему же так не любят Астафьева? Слишком жестокая правда, хочется доброго, светлого? Или, как говорил один известный деятель: «На позитиве нужно, на позитиве!»