Глава 5.
Свои.
А как определить, где хуже, где – лучше? В чём-то она будет лучше другой, в чём-то – хуже. В чём хуже или лучше? В любви – все любят, но по-разному. Да и в сексе – каждая за себя. Доброта? Но если человек добр, то не отличается от других добрых. Желание служить? Если такое дано – служат тоже по одной схеме. Получается, что вся разница – в чувствах и сексе? Любят-то все – по своему; и у каждой есть свой интерес. Всегда ли этот интерес пересекается с твоим? В юности казалось, что всегда – позже, однако, ясно увидел, что женский интерес небескорыстен. Что с этого возьмёшь – закон природы.
Стал вдруг замечать, что не все женщины нравятся одинаково – неужели, я раньше ошибался? – то, что приходит многим с детства, я усвоил годам к двадцати пяти, и переключился исключительно на своих. Их было тоже много, и тоже – во всех углах Земли. Своими считал тех, кому нравился я – их хватало, и иногда мне казалось, что это чуть ли не все женщины мира – те, разумеется, что сейчас без мужчин. «Пусть даже с мужчинами» – порой думал я, и бросался в какую-нибудь авантюру адюльтера. Бросался не от желания приключений, а от желания желаний – просто жил, по слову в какой-то египетской сказке, не зная собственной судьбы.
Свои не давали мне расслабиться, они сами вручали повод познакомиться с собой, они сами выбирали меня. Да, именно тогда я узнал страшную тайну жизни полов: мужчины почти всегда выбирают своих женщин – тех, которые их выбирают. Не скажу, что тайна перевернула мою жизнь – покрутив в памяти сюжеты отношений, я понял, что всегда общался исключительно со своими – то есть, все они меня сами выбирали; если встречались те, что не выбирали, я справлялся с любовным наваждением техникой забывания объекта влечений на следующее утро. Влечение моё просто сублимировалось в сон. Слава Богу, во сне ко мне не приходили никакие суккубы – сон растворял плотность образа любого объекта вожделения, заливая в ответ пространство перед глазами неизмеримыми возможностями земной любви.
Долго ломал голову над загадкой своих – их многие (пусть и гипотетические) миллионы, а я – один. Всего лишь один! Должен ли я осчастливить возможно большее число своих? Хватит ли у меня на всех сил? Своих много везде, и они никогда не заканчиваются – иди вправо или влево, за углом или за любую тысячу километров они ждут меня – не именно, конечно, меня; а такого, которого выбрали бы они. Все хорошие, милые, добрые, славные – женись на любой. Но они-то выбирают меня навсегда, а я их просто считаю своими! Где выход из парадокса?
Всё-таки, наверное, я их всех любил. Да, более отстранённо, чем они меня, но любил. Что тут поделать? Сколько людей – столько и видов любовей. Любил и хотел защитить своих от беспокойств и переживаний, хотел, чтобы каждая из них была счастлива. И их любовь к себе переживал как мою собственную – терзался ощущениями невозврата кульминаций встреч, тосковал от горечи ухода лучшего, что было в твоей жизни. Лучшее, конечно, ещё воспроизведётся – сотни и тысячи раз, но уже никогда не вернуть то, случилось с тобой и именно с этой, своей, женщиной. Пылинки с каждой своей готов был сдувать, но поворачивался в другую сторону, а там – была ещё краше. Сумасшедший дом, одним словом.
В таких вопросах я реально сходил с ума – слава Богу, незаметно для окружающих. Кого любил годами, кого – месяцами, любил и одну ночь. Любил исступлённо, любил без остатка – не мог, правда, любить дольше, чем мог. Короткий срок моей любви не смущал меня – каждому своё. Главное, что я был переполнен страстью ко всем своим – по крайней мере, к тем, кто находились в зоне моей видимости. Свои отходили, теряли силу притяжения, но на их месте возникали новые свои. И снова меня охватывала тайна соединения, и опять я пылал новой страстью.
Следующая глава.