Глава II
Я бредила Китаем после первой поездки. Еще там, в Гуанчжоу, я получила известие очень важное: мне предварительно одобрили мою заявку на грант. Новость была хорошей и волнительной – ведь это означало, что шансы на бесплатное обучение в Китае у меня есть. По прилету в Россию я погрузилась в быстрый сбор документов для второго тура. Тогда весной 2011 года я еще жила мечтой, я дышала мыслями о Китае. Я верила, что я достаточно талантлива, чтобы после окончания вуза оказаться в команде Лаврова и сделать блестящую карьеру.
Помню, как писала себе список целей, как медитировала и верила, что я уже там – на вершине мира, а точнее – на вершине МИДа.
Было ли это наивно и глупо? Нет. Это было правильно, но именно в 2011 году я свернула с пути развития и покатилась вниз. Было ли у вас такое, что добившись желаемого, того, к чему вы шли несколько лет, вы вдруг рушили все, чего так долго добивались? Я, ребята, просрала свой Китай. Просрала шанс на китайское образование и жизнь там. Три года усердной монотонной почти круглосуточной работы я профукала осенью 2011 года.
Мой сценарий стал меня затягивать. Что такое сценарий?
По определению Эрика Берна сценарий – это неосозноваемая сила, которая тащит человека к неминуемой гибели. Я, умная и одаренная от природы девочка, которая поступила собственными силами без поддержки со стороны в вуз, работала и училась как сумасшедшая, добилась правительственного гранта на обучение в Китае и... просто решила спустить свою жизнь в унитаз. Ну что, расскажу про то, как я собиралась в Харбин.
Лето.
Я живу со своим молодым человеком полноценной семейной жизнью. У него нет никаких документов, все его мечты только о том, как правдами и неправдами получить российский паспорт. Он работает поваром, я работаю официанткой, вместе кое-как мы зарабатываем на еду и квартиру. Семейная жизнь засасывает и глаза уже не горят так ярко, как раньше.
Помню, как с трудом высиживала час за учебниками китайского, хотя раньше грызла гранит часов по 5 без перерыва. Чтобы немного поправить свое положение, в начале июля устроилась администратором в фитнес-центр. Мне начало казаться, что жизнь налаживается. Подрабатывала переводчиком в выходные. Каждый день ездила в Георгиевск на меховое производство, где китайцы устанавливали сушилки для шкур. Это была моя вторая подработка переводчиком, я уже понимала, как быстрее адаптироваться, как получить результат, как понять китайцев. По сравнению с первой, адовой, подработкой – эта была сущей ерундой. У меня было хорошее качество: я соглашалась на любую работу, которую мне предлагала Савтырева (мой преподаватель, главный для меня). Я ехала в любую жопу мира вместе с китайцами, чтобы заработать деньги и опыт. Первый раз я поехала в Армавир на Биофабрику. Там китайские инженеры в количестве 4 человек устанавливали инновационные автоклавы для стерилизации ампул. Тогда, в мае 2011, я едва говорила на китайском. И тут на меня обрушился нескончаемые поток сложнейшей технической лексики, которую я и по-русски то не понимала, а по-китайски тем более. В первый день я исписала 4 листа новыми словами. Я бегала от китайского инженеру к русскому, и часто-часто повторяла: «Вы меня извините, я еще студентка, у меня не такой хороший китайский, объясните попроще». Напряжение было колоссальное! Настолько сильное, что по возвращению в гостиницу, которую мне снимали от фабрики, я едва успела добежать до туалета и меня тут же вырвало. Меня рвало почти всю ночь, адски трещала голова. Впервые в жизни я узнала, что такое мигрень от перенапряжения и желания понравиться всем. Позже, когда я стала заниматься психологией, я научилась отличать эту особую головную боль с тошнотой – она приходит каждый раз, когда я стараюсь кому-то понравиться. Итак, с горем пополам, я справилась со своей первой переводческой подработкой, и даже получила за нее весьма приличные деньги – 9300 рублей за 2,5 дня. Это был успех. Куда я дела эти деньги, не помню. Семейный бюджет и мой гражданский муж с кучей нерешенных проблем и долгов сжирали все. Удивительным образом почти все 9 лет мой муж был в долгах, которые копились на ровном месте. Даже в те периоды, когда я здорово зарабатывала, я тратила все деньги на его долги.
Итак, вот уже я езжу в Георгиевск к милым, таким наивным китайцам, которые приехали в Россию в июле с теплой рабочей униформой, потому что Россия – северная страна и у нас всегда холодно. Они и сами смеялись над своей глупостью, когда в +40 в цеху с ним ручьями стекал пот. Забавные китайцы. Уровень понимания у нас был не очень высокий. Подхожу и спрашиваю:
«Как тебя зовут?»
А он мне отвечает: «Я патриот» 我是爱国.
«ТЫ молодец,» - говорю я, - «А зовут-то тебя как».
«Ну, я патриот».
«Замечательно! Это очень правильно – любить свою страну. А все-таки как тебя зовут?».
Патриот берет ручку и пишет мне на листке бумаги 2 иероглифа – 爱国, которые значат «патриот». А я стою в недоумении. Дурак какой-то. И вдруг… озарение! Его зовут Патриот, а я – дура, здравствуйте.
Патриот был очень мил и часто помогал восполнять пробелы в знаниях: я показывала на разные инструменты и спрашивала: «Как это по-китайски?» Помню, что именно там я узнала, как будут по-китайски болт и гайка. И попросила Патриота написать мне иероглифы. Каково же было мое удивление, когда он сказал: «А я не умею». Оказывается, обычные рабочие китайцы, даже специалисты с образованием, могут не уметь писать. В телефоне и компьютере они набирают звучание слова на алфавите пиньинь и выбирают иероглиф из выпадающего списка, а писать иероглифы от руки им приходится очень редко. Вот такой парадокс: читать умеют, а писать нет.
Лето проходило в монотонной работе: два дня я работала в фитнес-центре, включала полным и не очень дамам специальные тренажеры, которые в свою очередь помогали им избавиться от жировых «кольц сатурна» вокруг осиной талии, а потом в два выходных я в раскаленном от солнца цеху помогала китайским инженерам общаться с их русскими коллегами. И вот в один из дней в фитнесе, когда клиентов не было и я сама сидела на ролликовом массажере и пассивно избавлялась жиров, раздался телефонный звонок. Савтырева сообщила: «Саша, пришло письмо! Тебе одобрили стипендию, но частичную, не полную». Я помню, как положила трубку и сказала своей коллеге: «Блин, мне бесплатное обучение в Китае одобрили. А я не хочу ехать».
Что было в моей голове тогда? Желание убить себя. Медленно, пассивно и с особой жестокостью. Три года усердной работы были позади, начался сценарный спад. Я больше не мечтала работать в команде Лаврова и тем более не мечтала заменить его на посту. Я все чаще начала думать, что буду посредственным переводчиком. Я как тот Сизиф в мифе: вот-вот должны была закатить камень на вершину и перейти на новый уровень, но камень срывался, и я начинала заново. В этот раз я уронила самый лучший из всех камней за свою жизнь – камень под названием «профессионал». И выбрала камень «хорошая жена», который катила в гору 9 лет.
Я позвонила своему парню.
«Слушай, мне предложили стипендию, я выиграла грант… Правда, там не включена страховка, книги…» В моем голосе звучало сомнение. Конечно, он стал активно меня отговаривать: я должна была уехать на год, нужно было потратить какие-то средства на поездку (купить билет, взять деньги на первое время) – а это не входило в его планы. Он видимо думал, что я живу ради него, а его цель была – сделать себе документы, какая разница чего хочу я? Я отговаривала себя, а он отговаривал меня еще сильнее. Чтобы вы понимали масштаб моей дурости, я опишу, что включала в себя стипендия. Стипендия китайского правительства включала в себя: обучение в одном из лучших вузов севера Китая – 黑龙江江大学 в Харбине, проживание в комфортабельной гостинице для иностранцев, стипендию в размере 3000 юаней по приезду и 1700 юаней каждый месяц – этих денег было вполне достаточно, чтобы прожить. Что мне нужно было сделать? Прилететь в Харбин 25 августа. И учиться. Купить учебники за 200 юаней (1000 руб) и страховку на год за 300 (1500 руб). И ВСЕ!! Вы понимаете, как я дура? Я готова была все это просрать. Просто отказаться. Почему? Потому что я скатывалась в сценарий и моя цель была стать самой несчастной, а не самым лучшим переводчиком. И для этого как раз подходил отказ от гранта и активное деградирование в семейной жизни в маленьком кавказском городке.
Не помню момент, когда я приняла решение, что все-таки нужно ехать. Видимо, мне было настолько хреново от осознания своей глупости, что этот момент вытеснен в бессознательное. Помню, что меня убедила Савтырева. Я приняла решение и сообщила парню по телефону, что я уезжаю. Как он орал. Что я эгоистка, что думаю только о себе, что мне на него плевать. Что у него вот-вот наклевываются документы, а я сейчас все испорчу и буду во всем виновата. Как агрессивное избалованное дитя требовал он свою игрушку, свое психологического поросенка – меня. И мне ничего не оставалось, как сказать, что мы расстаемся. Это его отрезвило и он меня отпустил.
После скандалов и поиска денег, после увольнения и беседы с руководителем о удаленной подработке в Китае, после сбора вещей и оформления документов в вузе, после бесконечных справок и врачей, после оформления визы, после 36 часов в автобусе до Москвы, я наконец села в самолет до Пекина, где у меня была пересадка на следующий рейс. Я летела в Китай с надеждой, с легкой приятной тревогой, я уже представляла, как отправлюсь на ночной рынок и буду кайфовать от шашлычков и жареного риса. Я была в предвкушении. Я думала, что я справилась и все будет хорошо. Но я ошибалась. Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу. Впереди было полгода депрессии, скандалов по скайпу, китайские вши, и полное отвращение к стране, которой я раньше бредила. Впереди была суровая харбинская зима.
Книга, стать 1 Китай. Путешествие первое.
Книга, статья 2 Крадущийся тигр. Знакомство с Китаем
Книга, статья 3 Как в кино, только без Джеки Чана