Моя бабушка Пелагея Васильевна родилась в 1905 году в казачьих землях Области Войска Донского. Ныне эти земли относятся к Волгоградской области. В молодости бабушка была очень красивой, с пепельно-русыми , чуть вьющимися волосами, необыкновенно синими глазами, мягкой улыбкой и ладной, невысокой фигуркой. А характер у нее был добрый, отзывчивый, не злобный, всем она старалась помочь, бралась за любую работу. Многие парни на нее заглядывались, а выбрала она красивого и высокого казака Георгия. К августу 1942 года, когда немцы плотную подошли к городу, у них было трое детей: двенадцатилетний Валентин, семилетняя Галя и пятилетний Гена. Семья к этому времени жила в Сталинграде. Георгий работал на Сталинградском тракторном заводе начальником цеха. Его отец Демьян Николаевич работал на станке на этом же заводе. Его мать и жена вели домашнее хозяйство и воспитывали детей и внуков. С самого начала войны Георгий и Демьян Николаевич редко появлялись дома. Завод выпускал танки Т-34, работа шла в три смены. Руководство завода, рабочие и инженеры порой ночевали на заводе, а утром вновь вступали на свои рабочие места. Женщины, оставшиеся с детьми дома, решали все бытовые вопросы самостоятельно.
После неудачной попытки выбраться из военного Сталинграда путем переправы через Волгу ( я опубликовала эту историю ранее, ссылка внизу), Пелагея Васильевна и ее свекровь, моя прабабушка Александра Лукьяновна ,решили добираться любыми путями до станицы Раздорской, на малую родину, где жила дочь Александры Лукьяновны - Поля. Город уже регулярно бомбили, немецкая авиация неустанно и безжалостно разрушала Сталинград. Надо было спасать жизни детей.
Вещи хоть и собирали тщательно, но взять много не могли, так как идти надо было пешком с малыми детьми через три длинных и уже частично разрушенных района города, что примерно составляло около 15 километров. Целью пешего хода был Железнодорожный вокзал в Центральном районе Сталинграда. Старшему сыну Валентину повесили за спину рюкзак с учебниками, младшим подвязали маленькие узелки, куда Галя сложила и свою драгоценности: гуттаперчевого пупсика и елочную игрушку. Женщины перекинули за спину двойные узлы с одеждой, обувью,чайником и необходимой посудой.. Четыре тюка получились огромными, ведь неизвестно было, когда придется вернуться домой. А впереди была зима, пришлось брать зимнюю одежду для всех детей и взрослых. Пелагея Васильевна взяла в руки радикюльчик с документами и фотографиями родных. Александра Лукьяновна взяла в руки ручную сумку с иголками, нитками, ножницами, солью ,спичками , лекарствами и продуктами на первое время.
Но самое главное- каждому ребенку на шею повесили патрончик , заранее заготовленный Георгием Демьяновичем. Шнурок продели в просверленные в патрончике дырочки и завязали накрепко каждому на шее. Внутрь патрончика вложили свернутый трубочкой плотный листочек с именем, отчеством, фамилией, датой рождения, адресом проживания и местом, куда направляется ребенок. Уходя из дома, они зашли на заводскую проходную и передали для Георгия Демьяновича записку о своем решении выехать в Раздорскую.
Дорога была тяжелой, Гена, маленький увалень, часто просился на руки, отставал, хныкал, но к полудню они уже расположились у фонтана на Привокзальной площади. У того самого фонтана со смеющимися детьми, который сейчас восстановлен в Волгограде.
Вся площадка перед вокзалом была заполнена людьми. Все хотели выехать из города на проходящем поезде. Оставив младших на старшего Валентина, женщины побежали в кассы, но туда было не пробиться, билетов не было , огромная толпа стояла в ожидании хоть каких-либо мест в любом проходящем поезде. На перроны не пускали и, покружившись в поисках хоть какой-нибудь лазейки, женщины вернулись к детям. Оставалась надежда только на Георгия Демьяновича. Поэтому, когда дочка Галя увидела бегущего к ним отца, высокого, издалека видного, в военной форме, с накинутым на плечи кителем, то радостно завопила во весь голос «Па-а-апка!!!». Отец бросился обнимать семью. Он давно их не видел, работая круглыми сутками на заводе. Он спал там по нескольку часов и снова работал. И так уже почти два месяца. «Сейчас, сейчас все сделаю, сидите, ждите»- успокоил он женщин и бегом направился в управляющему. Договорился он быстро потому, что семьи заводских специалистов подлежали эвакуации.
-Собирайте вещи, быстро на перрон, сейчас проходящий будет, доедете до Себряково, вас там Клавдия встретит, я телеграф отбил на станцию,- объяснял он,подхватывая на руки Гену.
К перрону на медленном ходу двигался поезд со старыми вагонами от электричек. Поезд стоял недолго. Все, кто получили разрешение на посадку, конечно, на посадку без мест, т.к. вагоны были забиты под завязку, ринулись к поезду, боясь, что он тут же тронется. Подсадив детей и своих женщин, Георгий Демьянович кое-как устроил их в тамбуре. В самом вагоне люди сидели не только на деревянных лавках, но и в проходе, и между лавками. Было много женщин и детей. Поезд двигался с Запада, с территорий, куда война подошла уже вплотную, на Восток. Расцеловав всех на прощание, наказав детям слушаться мать и бабушку, Георгий Демьянович спрыгнул с подножки поезда. Его семья не знала, увидит ли его снова когда-нибудь.
Поезд был пассажирским, а потому шел на малой скорости, пропуская на каждой развилке военные эшелоны и грузовые составы. До станции Себряково, где надо было выйти семье, было всего около 250 километров. Казалось бы, 5-6 часов и можно уже выходить. Но по воспоминаниям моей мамы, тогдашней девочки Гали, они ночевали в вагоне не один раз, т.е. ехали, как минимум двое суток с двумя ночевками. Но с самого начала мама говорила мне о четырех сутках, т.к. поезд порой стоял на маленьких станциях долгими часами в ожидании пока пройдут все важные составы.Но детская память не всегда точна, поэтому остановимся на минимуме- двух сутках.
Детей надо было кормить и поить, все взятые с собой продукты кончились, Воду набирали в чайник на станциях, но это было нелегко, т.к. на каждой остановке у станционных колонок с водой выстраивались огромные очереди, а поезд порой вдруг давал пары и трогался. Вся очередь рассыпалась по вагоном и неизвестно было когда же будет следующая остановка. А такие остановки частенько случались и просто в степи в ожидании прохода встречного. Продукты выменивали тоже на станциях, благо было на что выменивать: Александра Лукьяновна взяла с собой достаточное количество иголок, соли и спичек, на них у менялось. Но вот воды очень не хватало. Дети мучились от жажды, в поезде нечем было дышать. В вагоне ехала старая еврейка с кучей детей. У нее с собой был небольшой мешок свежих яблок. Она звала своих и чужих детей, брала яблоко и очищала его до семенной камеры тонкой лентой по спирали. Выдавая каждому ребенку по яблочной ленточке, она приговаривала " не ешь, сосать надо, детка". Самыми удачливыми были те, кто получал ленту с кожурой, она не так быстро таяла во рту и, казалось, на самом деле утоляла жажду.
Поезд еще недалеко отошел от Сталинграда, когда гул немецких самолетов заставил поезд остановиться и прошла команда по вагонам: всем выйти и залечь в степи, спрятавшись в овражках. Самолеты летели бомбить Сталинград, но была опасность, что могут сбросить бомбы и на пассажирский поезд. Заслышав этот пугающий гул, а многие люди с запада уже хорошо знали, что он означает, люди высыпали в степь, хватая только детей и помогая выходить старикам. Пелагея Васильевна, взяв на руки Гену и схватив Галю второй рукой, выскочила на железнодорожный откос, крича бегущему впереди Валентину, чтобы ложился в степи и накрыл голову руками. Отбежав подальше от поезда, она уложила рядом с собой младших, прикрыв собой Гену и велев Гале плотно обхватить ладошками голову. Она верила, что пуля или осколок не пробьет ладошку, застрянет, главное- голова цела будет, а ладошка заживет. Она верила в это и ей было так спокойнее. Вокруг колыхался на ветру ковыль, звенели цикады,трещали кузнечики, но все громче и громче становился надрывный вой нагруженных бомбами самолетов. Они прошли высоко над поездом, ничего не сбросили, но несколько легких истребителей пролетели совсем низко , поливая из пулеметов и сам поезд и людей в степи. Истребители развернулись и прошли над степью несколько раз, расстреливая людей. Вокруг послышались стоны и плач. Когда стало понятно, что немцы больше не вернутся, люди стали подниматься и оглядываться в поисках близких. Но поезду нельзя было долго стоять, сзади приближались военные и грузовые эшелоны. Поезд трижды дал пары, просвистел и медленно тронулся, дернув вагоны.
Пелагея Васильевна, схватив младших детей,добежала до своего вагона и застала там Александру Лукияновну, уже успевшую вернуться на место. Но Валентина нигде не было. Пелегея Васильевна побежала по вагонам, расспрашивая всех вокруг о своем сыне- не видали ли где? жив ли? Пройдя весь состав несколько раз, она поняла, что сына в поезде нет. Кто-то сказал ей, что вроде видел такого мальчишку в степи, вроде жив был. Но Пелагея Васильевна не находила себе места. Она не могла выйти с поезда и пойти искать Валентина, на ее руках было еще двое детей, а Александра Лукиановна было уже 57 лет.Оставшийся путь для женщин прошел весь в слезах, бессонице и надеждах. Да и младшие притихли, догадываясь своим детским умом, что с Валентином могла случиться страшная беда. Женщины утешали друг друга надеждой, что у Валентина на шее висит патрончик, добрые люди найдут его, если жив- отправят к родным, а если..., то все равно сообщат.
На станции Себряково их ждала бричка, запряженная лошадью. Дальняя родственница Клавдия, получив телеграмму от Георгия Демьяновича, ждала их прибытия, чтобы отвезти сначала в Михайловку и расположить в своем доме. Чтобы из Михайловки добраться до Раздорской надо было дождаться машину, которая раз в три дня приезжала из хутора на элеватор. Решено было отвезти сначала Александру Лукьяновну с детьми, а Пелагея Васильевна осталась на станции в ожидании Валентина. Ведь если он жив, то непременно приедет в Себряково.
Целые сутки Пелагея бегала между проходящими поездами, расспрашивая всех о сыне. На вторые сутки с проходящего поезда спрыгнул абсолютно черный с ног до головы мальчишка и кинулся к ней в объятия. Пелагея Васильевна рыдала, обцеловывая черную от угольной пыли голову сына, то прижимала его к себе, то снова отстраняла, пытаясь всмотреться в его неузнаваемое черное лицо. В результате они оба расплылись черными потеками по лицу и шее. Оказалось, Валентин во время налета самолетов успел отбежать довольно далеко и залег в овражке. Там он увидел норки сурков и решил их покопать. Ни свиста пуль, ни фырканье паров,ни свисток поезда он не слышал, он усердно ковырял перочинным ножиком норку. Когда выглянул из овражка, то обнаружил, что поезда уже нет. Ему удалось забраться в угольный ящик, навешенный снаружи медленно проходящего поезда. Но ящик был пустой и на следующей станции, когда обходчики пришли заполнять этот ящик , Валентина обнаружили, высадили и отправили в станционное отделение милиции. Там-то и пригодился его патрончик на шее. Мальчишку посадили на нужный поезд, поезд был вероятно военный,т.к. ехал быстро и к Валентину приставлен был присматривающий за ним, чтобы вовремя высадить в Себряково. До дома Клавдии они дошли пешком. Им оставалось совсем немного , чтобы добраться до станицы и прожить там до мая 1943 года. Но это новая история и новая семейная история.
Читайте другие мои статьи на похожую тему:
Семейная история. Попытка переправиться через Волгу в Сталинграде.
Семейная история. До и после Сталинградской битвы
Семейная история. Жизнь в казачьей станице.
Семейная история. Как строилась Сталинградская ГЭС