Кесарево мне одобрили. 39 лет, миопия средней степени, небольшой гестоз и панические настроения позволили мне "запрыгнуть" на операционный стол. А я не устояла от соблазна побыстрей завершить родильные дела без многочасовых схваток, изнуряющей боли... В идеале, хорошо бы было уснуть по наркозом, затем проснуться уже в палате с чистым, умытым малышом под боком. Предложили эпидуралку, мол, будешь в сознании, но ничего не чувствовать, зато весь процесс под контролем и младенца сразу же прижмешь к груди.
Ок. Все сначала было по плану. Укол в спину, онемение нижней части тела. Страшновато. Подумалось, вот, оказываются, как ощущается паралич ног? Вернее, ничего не ощущается. Причем, на тактильном уровне понимаю, вот рассекают брюшную полость, очень энергично раздвигаются ткани... Так и хочется сказать вслух: "Воу-воу, полегче, там все-таки мой хрупкий внутренний мир!))". От начала операции прошло не больше 3-4 минут, как помещение операционной огласил яростный рев Александры #Бурерожденной )))) - за окном, действительно, бушевала пурга. Февраль на дворе. Неонатолог выверенными движениями "поколдовала" над ребенком: "Девочка. 55 сантиметров, 4 килограмма 330 грамов, 9 по Апгар. Это прям не малышка, а богатырка! Держите мамочка свое сокровище, можете к груди приложить". Богатырка уткнулась в грудь и деловито присосалась. Сознание медленно затуманивалось. Я успокоилась, все хорошо.
Вдруг голос акушера: "Вы ж, надеюсь, рожать больше не собираетесь? Давайте трубу оставшуюся вам перевяжем?". Это было так бестактно, грубо... Я растерялась. В голове пронеслось: "Ну как так. Конечно, я не планирую больше рожать, но перевязка труб. Зачем? Наверное, такое решение я должна принимать вместе с мужем?". Вслух непослушными губами сказала: "Конечно, больше никаких родов, перевязывайте". Много лет потом думала, почему я не сопротивлялась, зачем позволила провести ненужную процедуру. Прав был #доктор хаус , когда говорил, хирургу только намекни о предстоящей операции и он ночь проведет, полируя свои скальпели, а назавтра вырежет, все что можно...
Через пару часов, уже в палате, когда муж целовал доченьку и меня, я робко рассказала, что детей у нас уже точно не будет. Он слегка нахмурил лоб, но заверил, что все хорошо, и чтобы я не беспокоилась. "Главное, твое здоровье", - сказал любимый. Через неделю мы были дома. А спустя несколько дней старшая дочь вдруг произнесла: "Чтобы мы без Сашки делали? Вот сейчас - мы семья". Сын прижался носом к животу маленькой сестренки: "Ты - наша жизнь!".
В такой эйфории прошло два месяца. 1 апреля мне было не до шуток. Копившаяся неделями слабость и плохое самочувствие усугубилось резкими болями в животе. Я терпела весь день, но вечером уже было не скрыть бледность, испарину и невозможность пошевелиться. Скорая. Приемное отделение. Хирург уверенно говорит: "Аппендицит". Я плачу, говорю, у меня маленький ребенок, я кормлю его грудью. Врач пожимает плечами и говорит, ничего страшного - пока сцеживайтесь, чтобы молоко не пропало, потом вернетесь к привычному питанию. А сейчас срочно на операцию. Возможно перитонит.
Операционная. Эпидуральная анестезия. Знакомые ощущения. Через несколько минут раздается резкий голос хирурга: "Гинеколога сюда, срочно!". Я занервничала. На мои вопросы доктор неохотно отвечает, сыплет медицинскими терминами. В операционную заходит молодая девушка, представляется и становится на место хирурга. Они негромко переговариваются. Слышу только обрывки фраз, потому что меня немедленно загрузили, как только #что-то пошло не так "Ого, смотри, как наполнилась, на сосиску похожа", "Аппендикс вовсю подтекает", "Через один разрез работаем? Кто первый?". Сознание померкло. Очнулась в реанимации. Ко мне немедленно подошел врач, улыбнулся, быстро провел тест на вменяемость, сообщил время и заверил, что я тут ненадолго, скоро отвезут в палату.
Потом пришел хирург с гинекологом, что оперировали меня. Оказывается, кроме проблем с аппендиксом они обнаружили воспаленную маточную трубу, которую также пришлось срочно удалить. Брюшную полость от гноя они вычистили, как следует, все хорошо. Предупредили, что еще пять дней, как минимум, мне принимать антибиотики, потому необходимо продолжать сцеживаться. Ребенку такое грудное молоко ни к чему.
В больнице меня навестили доктора из Роддома. Они мялись, что-то невнятно объясняли про сроки, прошедшие от кесарева сечения до нынешней ситуации. Из всех этих разговоров я поняла, что врачи беспокоятся, как бы их не обвинили в том, что проблемы с маточной трубой - следствие родов. Мне было совсем не до этого, я подписала какую-то бумагу и забыла про Роддом. Моя задача была побыстрей поправиться. Дома меня ждали муж, дети. Трое детей. Они дико волновались, прибегали ко мне буквально каждые пару часов, уверяли, что мышка-малышка чувствует себя прекрасно, кушает хорошо и ждет свою мамочку. Я рыдала. Потому что температура никак не проходила, шов заживал очень медленно, врачи были осторожны в прогнозах по поводу выписки. Через 10 дней правдами-неправдами я попала домой. Мне казалось, там, как в известной поговорке, стены помогут. Жутко боялась, что ребенок меня не узнает и не возьмет грудь. Страхи оказались напрасными. Александра беззубо улыбалась, с удовольствием сосала и грудь и бутылочки со смесью, вела себя, как образцовый младенец.
Дома я провела меньше месяца, когда снова навалились температура, лихорадка, шов вздулся. Майские праздники я больнице. Меня несколько дней уговаривают на небольшое вмешательство - надо вскрывать полость. Снова подготовка к операции. Сцеживаюсь. Рыдаю. Под местной анестезией разрезают кожу, оттуда мгновенно полился гной. Много. После второго лотка хирург просит реаниматолога загрузить меня. "Тут придется глубже заходить", - услышала, перед тем, как отключилась.
Фото https://pixabay.com/
Продолжение следует.