1917 год- переломный год не только для всей России, но и для каждого человека в отдельности.
В этот год рухнула и жизнь Поэта Марины Цветаевой. Всё пошло под откос и прежней её жизнь не станет уже никогда...
В 1917г. у Цветаевой родилась вторая дочь Ирина, в этот же год свершилась Октябрьская революция, которую Марина Ивановна не приняла никогда. Беззаботные, быстро промчавшиеся времена, когда можно было позволить себе жить тем, чем хотелось, отступали все дальше в прошлое.
Муж Сергей Эфрон оставляет её одну с двумя маленькими детьми и уходит добровольцем в Белую армию.
Начинается тяжёлое голодное время. Цветаева как может пытается выжить и прокормить детей. В записных книжках Цветаева писала подробно о тяжести своего быта.
"Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2года и 7 месяцев) в Борисоглебском переулке, в чердачной комнате, бывшей Сережиной.
Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда, одолженного соседями - весь запас! Живу даровыми обедами (детскими).
Мой день: встаю - верхнее окно еле сереет - холод - лужи - пыль от пилы - ведра - кувшины - тряпки - везде детские платья и рубашки. Пилю. Топлю. Мою в ледяной воде картошку, которую варю в самоваре. Самовар ставлю горячими углями, которые выбираю тут же из печки. Хожу и сплю в одном и том же коричневом, однажды безумно-севшем, бумазейном платье. Все прожжено от падающих углей и папирос.
Маршрут: в детский сад занести посуду, - Старо-Конюшенным на Пречистенку (за усилинным), оттуда в Пражскую столовую (на карточку от сапожников), из Пражской к бывшему Генералову - не дают ли хлеба - оттуда опять в детский сад, за обедом, - оттуда - по чёрной лестнице, обвешанная кувшинами, судками и жестянками - ни пальца свободного! и ещё ужас: не вывалилась ли из корзиночки сумка с карточками?! - по чёрной лестнице - домой. - Сразу к печке. Угли ещё тлеют. Раздуваю. Разогреваю. Все обеды - в одну кастрюльку: суп вроде каши. Едим. Кормлю и укладываю Ирину. - Кипячу кофе. Пью. Курю. Пишу. В 10 часов день кончен. Иногда пилю и рублю на завтра. В 11 часов или 12 часов я тоже в постель. Счастлива лампочкой у самой подушки, тишиной, тетрадкой, папиросой, иногда - хлебом".
1919 год - самый чумный, самый чёрный, самый смертный из всех тех годов Москвы.
" Кому дать суп из столовой: Але или Ирине.
-Ирина меньше и слабее, но Алю я больше люблю. Кроме того, Ирина уже все равно плоха, а Аля ещё держится, - жалко". - СТРАШНЫЙ ВЫБОР МАТЕРИ. СТРАШНЫЕ УСЛОВИЯ ЖИЗНИ, В КОТОРЫЕ БЫЛ ЗАГНАН ЧЕЛОВЕК.
"Итог один: или Аля с супом, а Ирина без супа, или Ирина с супом, а Аля без супа. А главное в том, что суп из столовой - даровый - просто вода с несколькими кусочками картошки и несколькими пятнами неизвестного жира" .
"В 1920 г. умерла в приюте моя вторая дочь, Ирина, трех лет от роду.
"Гляжу иногда на Иринину карточку... Ирина! - Как она умерла? Что чувствовала? Что последним сказала? От чего умерла?.. Никогда не узнаю. Её смерть тем ужасна, что ее так легко могло бы не быть. Имей я немного больше денег - и Ирина не умерла бы..."
"Опыт этой зимы: я никому на свете, кроме Али и Сережи (если он жив) не нужна".
" В 1922 г. уезжаю за границу. Не голода, не холода я не ябоюсь, - а зависимости. Чует моё сердце, что... на Западе люди жестче. Здесь рваная обувь - беда или доблесть, там - позор. Примут за нищуюю и погонят обратно. Тогда - я удавлюсь. Единственная радость - стихи. Пишу, как пью, - и не вино, а воду. Тогда я счастливая, уверенная"...