Лето 1986 года в разгаре, а Павлу выходить на работу после отгула очередных выходных. Отпуск, как не просил Павел, ему не дали.
Долго в резерве сидеть не пришлось. Только закончил сдавать аттестацию, мор.инспектор по кадрам выписал направление вторым помощником капитана на судно, стоящее в ремонте, рыбомучную плавбазу "Северодвинск".
Паше раньше не приходилось работать на этих судах.
В "Севрыбхолодфлоте" было два однотипных мукомола: "Рига" и тот самый "Северодвинск".
Строили их для Союза поляки в Гданьске. С 1958 по 1962 год было построено 11 таких плавбаз-проект В-62.
Первоначально планировалось принимать и солить рыбопродукцию.
В последствии, практически все эти суда были переоборудованы под плавбазы мукомольного типа.
Большую работу проделывали они на Севере во время мойвенных путин в Баренцевом море, когда заметы у некоторых кошельковистов достигали 1000 и более тонн.
Естественно, обработать такие уловы морозильным плавбазам было невозможно. Ведь они в сутки морозили всего около 100 тонн рыбы, ну еще дай Бог 100 тон возьмут на рыбную муку.
Остальное приходилось промысловому судну выпускать из невода. А это уже задавленная рыба. Наносили урон природе и биоресурсам.
"Северодвинск" же и "Рига" с легкостью обрабатывали такие крупные уловы. На них стояло по четыре мощных мукомольных установки.
Когда мукомольная плавбаза работала в море на полную мощь, её легко можно было опознать по звуку работающих мукомольных заводов. Даже в тумане было понятно, что рядом находится какая-то плавбаза из мукомолов.
Но время мойвенных путин кануло в Лету и старика "Северодвигнск" латали для дальнейшего использования где-нибудь в ЦВА на пелагических породах рыб.
Это был последний ремонт судна под класс Регистра, в 1991 году его отправят в Турцию на металлолом.
Вахты в ремонте проходили монотонно одинаково. Основное, это с утра распределение противопожарных постов по многочисленным местам огневых работ.
Мурманская судоверфь в те времена еще была по полной загружена судами в ремонте. Признаки работающей верфи знакомы каждому моряку.
Это сверкание электросварок и автогенов, это гул пневматических машинок и пескоструев, зачищающих корпуса судов под покраску, это вращающиеся башни портовых кранов с различными ремонтируемыми агрегатами.
Судовые камбузы в ремонте не работали, а питались экипажи, да и рабочие верфи, в столовых, которых было достаточное количество и в порту и на судоремонтных предприятиях.
Выдавали талончики, что-то чуть больше рублика номиналом. Эти талончики всегда оставались в излишке, особенно у тех, кто стоял суточные вахты. Кормили вкусной едой, надо сказать. Первое, второе, третье, выпечка, салаты и все вкусное-настоящее.
Мукомольная база, это судно специфическое, запах рыбной муки уничтожить не могло ничто. Ходила такая поговорка на флотах: " На могилах машинистов рыбомучных установок-цветы не растут."
Машинисты РМУ, это те люди, которые по роду своей деятельности, просто насквозь пропитывались молекулами рыбной муки.
Еще на "Северодвинске", даже в ремонте, когда казалось бы нет продуктов питания и рыбы на борту, крыс было море. Заканчивался рабочий день, смолкал грохот судоремонтного завода, и ближе к ночи, крысы начинали поиски жратвы.
Лежа на койке вечером, Паша слышал под подволоком крысиные бега.
Но всему есть начало и конец. Закончился и очередной ремонт. Наступила осень и подготовка судна к выходу в очередной рейс.
Судно укомплектовали недостающими членами экипажа, которых было не целесообразно держать в ремонте, снабдили всем необходимым и поставили на Северный рейд Кольского залива. До отхода оставались сутки. Рейс запланировали в ЦВА, к берегам Африки. Продолжительность 120 суток.
А наш герой уже и не собирался на берег. Он стоял свою ходовую вахту.
После ноля часов подходил последний рейдовый катер, на утро заказали пограничников и таможню.
Павел стоял на крыле мостика, когда рейдовый катер ткнулся носом к приспущенному парадному трапу левого борта.
На берег естественно уже никто не убывал, а поднимались на борт последние, досланные отделом кадров, члены экипажа.
Паша смотрел на поднимающихся по трапу людей, их было три человека, два мужика и шла среди них, симпатичная блондинка с небольшой сумкой в руках и блоком сигарет подмышкой.
Светка Панфилова, екнуло у Паши внутри. Павел помнил её по "Рыбному Мурману". Тогда, в шестимесячном рейсе, Паша заглядывался на неё непроизвольно. Это было естественное мужское гормональное чувство, неизбежная тяга к женщине в длительных рейсах, когда некрасивые тетки, к исходу рейса, казались красавицами. А Светка была классной девицей.
Ей было лет двадцать пять, она была голубоглазой, стройной девчонкой с толстой русой косой и отменной фигурой.
Но было что-то и еще, что заставляло засматриваться Пашу не эту девушку тайком, когда они оказывались на виду друг у друга.
Паша не был ловеласом. Он даже не пытался "бить клинья" к Светке в том рейсе. Тем более, что она,естественно, была занята.
На "Северодвинск" Свету направили кастеляншей.
И так, наш пароход "Северодвинск", вперед летит полным ходом, узлов 11-12. Следует в район промысла ЦВА. Его паровые турбины не давали развить большую скорость, даже при наличии двух винтов. За то паровые машины работали тихо и не было вибрации и грохота, которые присущи дизельным теплоходам. Как говорится-"Тише едешь-дальше будешь".
Дошли до промысла спокойно, погода сопутствовала.
На промысле началась обычная работа по приемке и переработке сырья. Капитан Нуйкин Александр Ильич человек был уравновешенный и спокойный.
Все судоводители, включая старпома, тоже нормальные пацаны. Даже первый помощник капитана, маленького роста, плотный, лысый человечек, на удивление, классный дядька.
Так как рейсовым заданием не предусматривался заход в иностранный порт для отдыха экипажа, помполит собрал экипаж и выразил просьбу экипажа в письме к руководству флота о таком заходе. На удивление и капитан поддержал эту просьбу. Шла длительная переписка руководства флота и помполита.
Судно же продолжало работать. Не очень легкая работенка. Хоть и спокойная в основном вода в этом районе плавания, но высокие температуры воздуха, отсутствие кондиционеров и искусственной вентиляции в каютах экипажа, тяжелые запахи гниющей рыбы, которую иногда сдавали промысловики, поболтав несколько суток в трюмах.
Судьба свела Пашу со Светкой в самом начале промыслового периода.
Отмечали какой-то праздник у Паши в каюте после 16 часов. Кажется это было 7 ноября. Пригласили завмага, плотную даму Татьяну и Свету. Как обычно, пели песенки под гитару, выпивали по чуть-чуть.
К десяти вечера все рассеялись по различным тусовкам, где еще было чего выпить и закусить, а Павел прилег отдохнуть перед вахтой.
В ноль часов Паша сменил третьего штурмана и спокойно отработал свои четыре часа вахты, сдав её старшему помощнику.
Когда Павел спустился в свою каюту, то в койке случайно обнаружил спящую Светлану.
Так началась их не продолжительная связь.
На следующую вахту Паша взлетел на крыльях любви. А Светка осталась дрыхнуть в его каюте.
Как раз после полудня, позвонил на мостик капитан и попросил объявить по трансляции, чтобы кастелянша зашла в каюту капитана. Но Паша знал где она в это время находилась и набравшись наглости сообщил кэпу, что та спит в Пашиной каюте.
На, что Александр Ильич отреагировал спокойно и попросил Павла передать Светлане, чтобы та сменила ему потом постельное бельё.
Оставшееся время рейса Паша и Светка ходили как сладкая парочка. Вместе смотрели кино, загорали и все остальное, известное читателям.
Но на просьбы или даже требования экипажа, руководство флота отреагировало неожиданно жестко для экипажа.
Судно отозвали с промысла раньше намеченного срока в рейсовом задании, не предоставив никакого захода.
По приходу в порт экипаж расформировали, кого куда. Павлу как раз предоставили отпуск, который он так просил летом, но на улицах Мурманска уже мела метель.
Паша еще несколько раз встречался со своей нечаянной любовью на берегу. Но вскоре её направили на какое-то из судов флота. Больше судьба не сводила их вместе.