В книге «Приключения Незнайки и его друзей» Николай Носов описывает жизнь коротышек в трех городах: Цветочном городе, Зеленом городе и Змеевке. Надеюсь, вы помните, что в Зеленом городе жили одни малышки, в Змеевке одни малыши, а в Цветочном и те и другие. И вроде бы всем было хорошо, пока «залетные» воздухоплаватели из Цветочного города совершенно ненавязчиво, но крайне убедительно не показали однополым сообществам коротышек преимущества совместной жизни. Читатель, незнакомый с историей СССР, невесть что может подумать по этому поводу. Например, что таким образом в Советском Союзе боролись с гомосексуализмом. Практически с пеленок. Нет друзья, с гомосексуализмом в советское время боролись иначе (кому любопытно, читайте здесь: https://ru.wikipedia.org/wiki/история_преследования_гомосексуалов_в_России), а в гендерной структуре вселенной Н.Носова представлена ситуация переходного периода в системе школьного образования.
В РСФСР в мае 1918 введено обязательное совместное обучение мальчиков и девочек. Эта мера должна была устранить неравноправие женщин и мужчин в области образования, существовавшее до революции. Незадолго до начала Великой Отечественной войны руководство СССР, считая, что равноправие полов по части доступности образования уже достигнуто, поставило задачу возвращения к раздельному обучению.
В 1943 году ЦК ВКП(б) и Народным комиссариатом просвещения РСФСР были подготовлены рекомендации «О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в неполных средних и средних школах Союза ССР». Целесообразность введения раздельного образования объяснялась следующими соображениями: совместное обучение стало создавать затруднения педагогического и организационного порядка; правильная организация учебно-воспитательной работы требует учета особенностей физической природы и развития девушек, в соответствии с которыми должна осуществляться подготовка мальчиков и девочек к труду и практической деятельности; введение раздельного обучения будет содействовать укреплению дисциплины и устранит не всегда здоровые взаимоотношения между противоположными полами. Помимо этого, нововведение может обеспечить более широкий охват девочек школой в национальных республиках и областях, где еще не преодолены окончательно старые бытовые предрассудки.
В том же году раздельное обучение мальчиков и девочек было введено в семилетних и средних школах Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик, областных и краевых центров и ряда крупных промышленных центров СССР. Реформа затронула малую часть учащихся. Для РСФСР число школ с раздельным образованием не превышало 2 % от их общего количества. Тем не менее, среди советских педагогов и родителей за короткое время успели сложиться стереотипы о раздельном образовании как «элитном», где мальчики не обижают девочек, а девочки не отвлекают мальчиков. Что касается детей, то они обычно не выбирали, в какую школу идти.
Теперь обратимся к Незнайке и его друзьям. Мы уже писали, что коротышки были «вечными детьми», периодически выполняющими «взрослые» производственные функции. Судя по тому, что Незнайка в конце концов сумел прочесть математику и грамматику, а физику не осилил, ему было около 9 лет (в это время советские дети изучали грамматику и математику в начальной школе). На то что коротышки по сути были школьниками, указывают и другие приметы:
«Многие малыши очень гордились тем, что они малыши, и совсем почти не дружили с малышками. А малышки гордились тем, что они малышки, и тоже не хотели дружить с малышами. Если какая-нибудь малышка встречала на улице малыша, то, завидев его издали, сейчас же переходила на другую сторону улицы. И хорошо делала, потому что среди малышей часто попадались такие, которые не могли спокойно пройти мимо малышки, а обязательно скажут ей что-нибудь обидное, даже толкнут или, ещё того хуже, за косу дёрнут… За это многие малыши называли малышек воображульками — придумают же такое слово! — а многие малышки называли малышей забияками и другими обидными прозвищами».
По этому поводу автор иронизирует:
«Некоторые читатели сразу скажут, что все это, наверно, выдумки, что в жизни таких малышей не бывает. Но никто ведь и не говорит, что они в жизни бывают. В жизни — это одно, а в сказочном городе — совсем другое».
Думаем, все, кто учился в школе, согласятся, что в жизни такое еще как бывает, и бывает именно в школе. Вопрос — насколько это мешает жить? Носов явно не склонен считать, что мелкие ссоры и недоразумения, время от времени возникающие между малышами и малышками, представляют угрозу для утопического мира Цветочного города.
Идиллия Зеленого города, где живут одни малышки, описывается автором почти саркастически.
«Чистота вокруг была необычайная. Во всех дворах работали малышки. Одни из них подстригали ножницами траву, чтобы она не росла выше положенного роста, другие, вооружившись мётлами, разметали дорожки, третьи усиленно выколачивали пыль из длинных половиков. Этими половиками в Зелёном городе застилали не только полы в домах, но даже тротуары на улицах. Правда, некоторые хозяева очень беспокоились, как бы прохожие не запачкали их половички, поэтому они стояли рядом и предупреждали, чтобы по половичкам не ходили, а уж если кому-нибудь очень хочется, то чтобы тщательно вытирали ноги».
Отрицательные плоды чрезмерной озабоченности малышек Зеленого города порядком неочевидны. На первый взгляд, ничего плохого в половичках на дороге нет. Глупо, но безобидно. Вот только это приводит к технологическому застою, который, по мнению автора, без малышей никуда не сдвинется.
— Малыши воображают, что только они одни храбрые, но малышки ничуть не трусливее их. Видите, на какую высоту забрались, — сказала Снежинка.
— Зато малыши на воздушных шарах летают, на автомобилях ездят, — ответил Незнайка.
— Подумаешь! — сказала Снежинка. — У нас тоже многие малышки могут на автомобиле ездить.
— Разве у вас автомобиль есть?
— Есть. Только он испортился. Мы его чинили-чинили — никак не могли исправить. Может быть, вы поможете нам автомобиль починить?
Мало того, инфраструктура, созданная малышками для решения разного рода социальных проблем (например, больница), оказывается бесполезной в этом царстве чистоты и аккуратности. Об этом говорит оказавшийся там доктор Пилюлькин:
- Понимаешь, у них больница пустая, лечить некого, а им хочется ухаживать хоть за какими-нибудь больными. Малышки ведь! А лечат-то как! Тьфу! Снаружи ставят медовые пластыри и внутрь дают меду. Это ведь неправильно: снаружи надо йодом, а внутрь — касторку. Я не согласен с таким лечением!
Живущие отдельно малыши из Змеевки, наоборот — одержимы прогрессом и всякого рода забавами. Воздушные змеи, одна из любимых забав аборигенов, намекает на оторванность их от земли, но не силой пустых фантазий, а безудержным рационализаторством. Чего стоит автомобиль, который создал Шурупчик.
Это восьмиколесный паровой автомобиль с фисташковым охлаждением, — объяснил Шурупчик. — Четыре колеса у него снизу и четыре сверху. Обычно машина ходит на нижних колёсах; верхние колеса сделаны на тот случай, если машина перевернётся. Все восемь колёс машины поставлены под углом, то есть наклонно, благодаря чему автомобиль может ездить не только как все автомобили ездят, но и на боку и даже на спине, то есть совсем вверх ногами. Таким образом предотвращается возможность всяких аварий.
Вместо обычного бака в машине имеется котёл для нагревания газированной воды. Выделяющийся при нагревании воды пар увеличивает давление на поршень, благодаря чему колеса вращаются шибче. Позади котла имеется банка для приготовления фисташкового мороженого, которое необходимо для охлаждения цилиндра. Растаявшее от нагревания мороженое поступает по трубке в котёл и служит для смазки мотора. Машина имеет четыре скорости: первую, вторую, третью и четвёртую, а также задний и боковой ход. В задней части машины имеется приспособление для стирки белья. Стирка может производиться во время движения на любой скорости. В спокойном состоянии, то есть на остановках, машина рубит дрова, месит глину и делает кирпичи, а также чистит картошку.
Не менее абсурдно выглядит и писатель-рационализатор Смекайло, автоматизировавший творческий процесс при помощи бормотографа — звукозаписывающего устройства.
— Писатель без такого прибора — как без рук. Я могу поставить бормотограф в любой квартире, и он запишет все, о чём говорят. Мне останется только переписать — вот вам повесть или даже роман.
— До чего же это все просто! — воскликнул Шпунтик. — А я где-то читал, что писателю нужен какой-то вымысел, замысел…
— Э, замысел! — нетерпеливо перебил его Смекайло. — Это только в книгах так пишется, что нужен замысел, а попробуй задумай что-нибудь, когда все уже и без тебя задумано! Что ни возьми — всё уже было. А тут бери прямо, так сказать, с натуры — что-нибудь да и выйдет, чего ещё ни у кого из писателей не было.
Здесь тоже звучит скрытый сарказм по поводу того, что чрезмерные изобретательство и активность выглядит не менее глупо, чем чрезмерная аккуратность и консерватизм.
Вернемся вновь к образовательной реформе 1943 года. По прошествии пяти лет она оценивалась как не очень успешная. Успеваемость в однополых классах была не выше, чем в смешанных, дисциплина тоже не улучшилась, а педагогический процесс стал более трудоемким, да и подготовка кадров для раздельного обучения требовала больше ресурсов.
Вот что пишет в своем дневнике К.В. Ползикова-Рубец, учительница истории в одной из мужских гимназий в блокадном Ленинграде:
Серьёзные проблемы с дисциплиной возникали в реформированных школах, призванных стать образцовыми, по сравнению с обычными совместными. Данную тенденцию подтверждают слова К.В. Ползиковой-Рубец, учительницы истории в блокадном Ленинграде. В своём дневнике она пишет: "Там (в мужской школе) неладно.У нас на лестнице ребята сквернословят, курят. Наш Рукавцев так ударил на улице другого ученика, что сломал ему переносицу. Наш Михельсон, ученик 7 класса, выбросил из окна 20 чернильниц, а затем парту. Последняя попала на балкон и чуть не убила уборщицу.
А это фрагмент интервью одной из учениц московской женской гимназии:
Мы могли во вторую смену вывернуть все лампочки, и все, света нет, как заниматься! Или были же у нас чернильницы-непроливайки, они хранились в стенном шкафу. Так староста наша, она была заводила, говорила, что она его (ключ) дома забыла, и все – нет чернильниц!
В итоге постановлением Совета Министров СССР от 1 июля 1954 года совместное обучение мальчиков и девочек было восстановлено во всех школах с 1954/55 учебного года. Тогда же, в 1954 году, выходит книга Носова «Приключения Незнайки и его друзей». И хотя аргументы автора отличаются от доводов чиновников, общий посыл одинаков - наглядно показать преимущества Цветочного города как «смешанной школы» (Змеевка и Зеленый город, соответственно, – мужская и женская «гимназии»), а также важность общения и дружбы разнополых детей.
Николая Носова не принято считать пропагандистом и идеологом коммунистического режима (он даже членом ВКП (б) / КПСС не был). Но он был лауреатом Сталинской премии, и неспроста. В своих произведениях он в популярной форме объяснял детям передовые (с точки зрения руководства СССР) идеи и модели общественного устройства. А заодно и родителям, читавшим эти книжки детям на ночь.
В тексте использованы фрагменты работ:
1. Александр Внутских, Наталья Береснева. Children’s literature of the Soviet period as a source of philosophical ideas (case of Nikolai Nosov).
2. Загидуллина М. В. Литературный герой в информационном пространстве (диахронная история восприятия образа Незнайки). УелГУ, Знак: проблемное поле медиаобразования, 2(4), 2009
3. С. А. Данилова . МУЖСКИЕ И ЖЕНСКИЕ ШКОЛЫ В ГОДЫ ВОЙНЫ (анализ устных воспоминаний ветеранов) // https://cyberleninka.ru/article/n/muzhskie-i-zhenskie-shkoly-v-gody-voyny-analiz-ustnyh-vospominaniy-veteranov/viewer
4. Николай Николаевич Носов. Приключения Незнайки и его друзей.
Читайте также:
Цветочная утопия за Огурцовой рекой