Древние шаманские практики, приключения в поисках сокровищ, одомашнивание диких зверей и вечная мерзлота — по нашей просьбе книжный обозреватель Евгения Шафферт подобрала подростковые книги, в которых рассказывается о самом загадочном регионе России.
Образ Сибири в литературе, да и в культуре в целом, неоднократно менялся — в отличие, например, от Петербурга, с которым все более-менее понятно со времен Достоевского. Сначала она представала малодоступной и жестокой землей каторжников и жадных до воли искателей приключений. После революции, овеянная романтикой, она стала точкой роста, где пройдет индустриализация, повернутся реки и даже построится БАМ. А сегодня, отчасти силами поэтов русского рока, она нередко воспринимается как место с древней таинственной историей, особенно требовательное к духовности человека. Людям в Сибири живется как будто сложнее, чем где-то еще в стране, а значит, они становятся лучше, чище и добрее (вспомним хотя бы «Пляс Сибири» Константина Кинчева и протяжные напевы ранних лет «Калинова моста»).
Похожий путь прошли тексты, адресованные детям, подросткам и юношеству, которое силами книжных маркетологов теперь именуется «читателями young adult» (к этой группе относят читателей примерно 14–21 года, хотя границы довольно неустойчивы: на книгах для аудитории young adult в России нередко стоит маркировка 16+ или 18+). От историй про Сибирь, в которой человеку трудно выжить («Домой» Николая Телешова), и через сюжеты об устремленной в будущее индустриальной Сибири («Генка Пыжов — первый житель Братска» Николая Печерского) детская и подростковая литература сегодня пришла к текстам, представляющим Сибирь таинственной, полной древней мудрости и непростой исторической памяти, осмысление которой началось совсем недавно.
Сибирь когда-то давным-давно
Каждый турист, посетивший Горный Алтай, наверняка слышал пересказ легенды о принцессе Кадын, по имени которой якобы получила название знаменитая река Катунь. Несколько десятилетий назад легенда как будто обрела материальное воплощение: в 1993 году новосибирские археологи обнаружили на плоскогорье Укок знаменитую пазырыкскую мумию — «принцессу», захороненную в деревянном срубе вместе с многочисленными артефактами. Ученые, конечно, неоднократно говорили, что никакая она не принцесса, просто женщина европейской внешности из среднего сословия, возможно, шаманка. Но у них так и не получилось переубедить мифотворцев, воображение которых будоражили найденные аксессуары — ожерелье с позолоченными барсами и красивое шелковое платье — и звериные татуировки на теле женщины.
«Принцесса» стала героиней многочисленных домыслов и художественных текстов, среди которых и на редкость удачное этническое фэнтези Ирины Богатыревой «Кадын». Действие в нем происходит примерно в V веке до нашей эры в горах Алтая, в центре внимания — история принцессы Ал-Аштары с ранней юности до самой смерти. Сначала девушка живет в доме своего отца, царя племен юэчжи. Потом отправляется на посвящение вместе с другими девушками: там духи определяют ее назначение, и Ал-Аштара становится воином Луноликой матери, Луны, обожествляемой местными народами.
На долю юной царевны выпадает немало приключений, однако автор не просто выдумывает интересный сюжет в декорациях Горного Алтая до нашей эры. В книге есть вполне достоверное повествование о том, как кочевой народ становится оседлым. Вместе с образом жизни меняются верования людей, и это отражается в их погребальной обрядности. Студенты-историки обычно изучают причинно-следственные связи подобных процессов на лекциях по археологии. А Богатырева смогла вложить это знание в мудрый и увлекательный роман-фэнтези, где наряду с людьми действуют злые и добрые духи, колдуны-камы и, конечно, сама Луноликая, голос которой порой слышит царевна-воин Кадын.
Сибирь в годы Великой Отечественной
Ольга Колпакова «Полынная елка»
О подвигах сибиряков на фронтах в годы войны немало писали советские авторы (вспомним хотя бы замечательный рассказ Виктора Астафьева «Сибиряк»), что-то было и о тружениках тыла. А вот тема спецпереселенцев — ссыльных немцев или прибалтов, вынужденных покинуть дома и долгие годы жить в Сибири или Казахстане на положении пораженных в правах граждан, — зазвучала в подростковой литературе только недавно. Повесть Ольги Колпаковой «Полынная елка» рассказывает историю одной из таких немецких семей, сосланной в годы войны в дальнюю алтайскую деревню. Повествование ведется от лица младшей дочери Марийхе, той самой, которая позже стала учительницей немецкого языка у писательницы Ольги Колпаковой и рассказала ей о своем детстве.
Герои этой короткой повести не обличают, не держат обиды и не ищут виновных. Они живут примерно так же, как все остальные в те времена, — тяжело, голодно, на пределе возможностей. Русские и немцы, оказавшиеся вдруг соседями в деревне Березовке, помогают друг другу. Взрослые по мере сил пытаются сделать жизнь детей хоть немного более радостной, даже устраивают для них Рождество. Елки у них, конечно же, нет, приходится нарядить самодельными игрушками кустик полыни. В конце автор рассказала, что случилось со всеми героями истории после войны, да еще и написала послесловие в формате энциклопедии со статьями «Колхоз», «Немцы из Германии приехали в Россию», «Ленинград», «Пионеры», «Трудармия» и многими другими.
Сибирь в советские годы
Российские издатели вовсе не позиционируют эту книгу как чтение для подростков, у нас ее читают в основном увлеченные современным нон-фикшн взрослые. Между тем в США (а книга изначально была написана на английском и издана за рубежом) эта документальная повесть о доместикации чернобурых лис вошла в длинный список премии Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS) в номинации Young Adult Science Books.
Книга рассказывает историю, может быть, самого знаменитого эксперимента в области эволюционной биологии, который проводится в новосибирском Академгородке с 50-х годов прошлого века по сегодняшний день. Академик Беляев мечтал раскрыть глубинные изменения, которые происходили у животных в процессе одомашнивания, и задумал масштабный эксперимент по выведению домашнего животного. В результате его команда за очень короткий срок смогла одомашнить дикую чернобурую лисицу, а заодно выяснить множество механизмов, связанных с этим процессом.
Можно было бы подумать, что книга переполнена биологическими терминами и малопонятной генетической теорией. Это не так, и более того — отнесение книги в разряд чтения для юных взрослых кажется вполне оправданным: авторы понятно излагают историю эксперимента, а заодно знакомят с массой других связанных сюжетов. Например, рассказывают о разгроме генетики в СССР и господстве лысенковщины, или объясняют, почему московские ученые охотно уезжали в Академгородок в холодном и далеком Новосибирске. Разъяснение биологических механизмов эволюции соседствует здесь с описанием меню академика Беляева в поезде (ел он там, конечно, вареные яйца и копченую колбасу), рассказом о его любимой книге (оказывается, это был «Борис Годунов» Пушкина) и прочими занимательными подробностями из жизни советских ученых.
«Снегири» — еще один сборник автобиографических рассказов о советском детстве (может быть, самый лучший в этом ряду), которые все мы особенно полюбили несколько лет назад благодаря «Манюне» Наринэ Абгарян. Автор вспоминает детские годы в Иркутске, проведенные в компании дедушки-филолога, бабушки-инфекциониста и Мелкого, младшего брата, с которым Даша (она же Эльза, она же Маруся) по-настоящему дружит. Рассказы Дарьи Димке с первых слов становятся территорией узнавания для сибиряков. Там есть постоянная зима, которая предполагает неизменную зимнюю одежду: шапка, шуба «из Чебурашки», валенки, рейтузы, варежки на резинке и шарф, за который дошкольника придерживают взрослые. Есть дача на лето, что наступает в коротких перерывах между зимами. Есть поездка с палаткой на Байкал. И старшие родственники со сложной биографией (немцы-спецпереселенцы).
У Дарьи Димке получился по-настоящему двухадресный текст: пока взрослые оценивают точность описаний «той самой жизни» (время действия рассказов охватывает 1980-е годы), подростки узнают об играх и занятиях своих ровесников в не самом далеком прошлом. Не все рассказы сборника смешные и оптимистичные — автор пишет также о грустном и трагичном, напоминая о том, что совершенно безоблачного детства, увы, не бывает.
Сибирь сегодня
Евгений Рудашевский «Солонго. Тайна пропавшей экспедиции»
В советские годы в журнале «Уральский следопыт» было правило: рукописи, сюжет которых касался темы Тунгусского метеорита, редакция не рассматривала. Слишком уж много было желающих сочинить очередную приключенческую повесть с самыми фантастическими предположениями на эту тему. Надо сказать, что метеорит не единственный сибирский артефакт, будораживший воображение писателей, ведь в Сибири полным-полно труднодоступных мест, куда не ступала (или почти не ступала) нога человека. А еще там есть вечная мерзлота, пещеры, горы и залежи природных ископаемых. В результате герои многочисленных приключенческих текстов с завидной регулярностью отправлялись в далекую тайгу на поиски то золота, то других ценных вещей. Книга Евгения Рудашевского продолжает эту традицию: его персонажи едут из Иркутска в район Восточного Саяна на поиски пропавшего без вести ученого, а кроме этого — ищут мифическое золото, будто бы в изобилии обнаруженное в горах одним из беглых каторжников еще до революции.
Сначала герои расшифровывают оставленные ученым загадки, ломают голову над таинственной картой, долго и тщательно готовятся к походу. Есть у них в компании даже чудаковатый профессор, правда, не такой обаятельный и милый, как другие профессора из похожих сюжетов. Постепенно занимательное приключение с головоломками оборачивается едва ли не триллером. Автор выдумал и впрямь зловещую тайну, а главного героя поставил перед неразрешимой нравственной задачей: 13-летнему мальчику приходится выбирать, кому из членов экспедиции жить, а кому умирать. Рудашевский вообще любит этот регион, у него есть еще две повести, действие которых происходит тоже в Сибири — «Куда уходит кумуткан» (Иркутск, Байкал) и «Ворон» (красноярская тайга).