АрмИнфо. В последнем интервью с писателем АрамомАветисом, мы обсуждали его вторую книгу «Архитектурная мутация», посвященную городу, в котором главный герой не видит для себя будущего. Город, описанный вэтой книге, обречен.
Отождествляя его, в первую очередь с людьми, Арам Аветис, в завершении нашей беседы выразил одно желание - «хочу, чтобы этот город оставил меня в покое». С последней встречи с писателем прошло чуть меньше года, и мир настигла пандемия коронавируса, вследствие которой люди самоизолировались, закрылись в своих домах.
«Я знаю, что определенные города не были созданы за один день, но я хотел бы, чтобы ты, вместе ссебе подобными городами-побратимами, исчез в один день», - пишет Арам Аветис в своей книге «Архитектурная мутация». В результате пандемии изоляция коснулась всех, и город, словно по желанию молодого литератора, действительно «исчез» в один день. О том, как воспринял писатель новую реальность для города, и какую роль изоляция сыграла в его жизни и творчестве, Арам Аветис поделился с корреспондентом АрмИнфо.
Арам, с«приходом» вируса в наш город мир людей сузился до размера их квартир, мы закрылись в 4 стенах. И вот этоограничение физической свободы нашего общества может ли, наВаш взгляд, вызвать обратный эффект с сознанием? Ведь когда, человек, образно говоря, что-то теряет, то в чем-то обязательно находит. К примеру, когда слепнет, становится более чутким к звукам, при глухоте более восприимчивым к визуальному, к деталям. Зная нашу общественность в той или иной мере, как полагаете, изоляция внесет или откроет что-то новое в жизни людей?
Если брать именно этот пример, который Вы приводите о том, что слепой человек начинает открывать новые грани, то во время того как я писал свою первую книгу «Слепую пунктуацию» (2017г. – Ред.) понял, что подобное возможно только в случае, если человек изначально был слеп. А когда ты видел мир, а потом произошла эта травма, тогда сложно прийти к новым открытиям. То же самое с изоляцией, люди не поняли ее смысла.
А как же тогда все те, которые во время изоляции создаваливеликие произведения, делали гениальные открытия?
Я говорю сейчас о внутренней изоляции. Изолироваться не всегда значит быть дома. Ты можешь находиться среди людей, и тем не менее оставаться уединенным, то есть изолированным внутри себя. Это присущее тебе с детства состояние. И физическая изоляция уже не сможет повлиять на тебя. Для нашего же социума, который очень любит быть «на сцене»,чувствовать себя героями театра – изоляция не открыла каких-либо новых возможностей, а напротив, сделала такими, какими они есть на самом деле. Зачем красиво одеваться, делать новые прически, иметь хороший телефон, если этого никто не увидит? Поэтому в данном случае имеет место быть обратный эффект. Человек понимает, что его жизнь становится бессмысленной. Изоляция превратилалюдей, образно говоря, в калек, показала, кто есть кто, на самом деле.
Я понимаю истерику людей, которые все время хотят выйти, не могут оставаться дома. Но это только потому, что они впервые встретились сами с собой. Им неинтересно. Сами для себя они плохие друзья, сами для себя они те, с кем не о чем общаться.
Знаете, перед нашим с Вами интервью я перелистывала «Архитектурную мутацию» и, возможно, случайно, наткнулась на предложение со словом «маска», которое сегодня у всех на слуху и является неотъемлемым атрибутом нашей жизни. И там Вы изрекли очень любопытную мысль о том, что наш город высоко ценится только ввиду того, что связан со священными событиями и веками носит маску псевдосвятости. Как считаете, какие маски сегодня носим мы? Что скрываем под ними?
На самом деле маски просто еще больше открыли нам глаза на нас самих же. Нося их, мы вдыхаем тот же воздух, который выдыхаем, и человек впервые знакомится со своим физическим запахом, который ему неприятен, противен. И в этом плане изоляция оставила нас в первую очередь наедине с собой. Ты будто бы встречаешься со своей физиологической стороной, тебе душно под маской, неприятно дышать тем, что выдыхаешь.
И эти люди, которые не знали, кто они - на улице встретились сами с собой. И потом, в масках мыбудто все друг на друга похожи. Выходим и видим себе подобных. Не можем отличаться.Я в этом плане очень спокойно ношу маску. И дома я очень спокойно сидел, знал, чем должен заняться.
То есть, если не учитывать эти все негативные последствия,связанные с вирусом, я сейчас имею в виду здоровье и жизни людей, социальныетрудности, а именно моральную часть вопроса – вирус нам был нужен, чтоб мы познали самих себя?
Не познали, а познакомились. Слово «познать»– несет в себе более глубокий смысл. Это более длительный и осознанный путь. Вся эта история, на самом деле, напоминает мне легенду из греческой мифологии о Медузе Горгоне, взгляд которой превращал все живое в камень. Все, кто смотрел в ее глаза - каменел. И только Персею удалось победить Горгону, потому что в борьбе с ней он использовал медный щит, в котором все отражалось, словно в зеркале. И направив это щит на Горгону, Медуза окаменела, поскольку впервые встретилась с собой. И в нашем случае та же символика. Окаменевшее состояние приходит только тогда, когда человек по–настоящему видит самого себя.
А Вы видели себя?
О, я уже давноокаменел (смеется – Ред.), и давно познакомился со своими изъянами. Поэтому решил не тратить на это время. Я уже достаточно много лет этомуотдал. Поэтому просто читал и писал.
Арам, изоляция очень интересным образом отразилась на экологии. Воздух очистился, в город вернулись давно пропавшие из виду животные, птицы. Как считаете стоит ли подобного эффекта ожидать и в искусстве. Изоляция в Армении поспособствует культурному буму? Или, образно говоря, весенняя пандемия в Армении сменится ли «болдинской осенью»(период расцвета творчества А.С. Пушкина, который пришелся на период изоляции поэта в имении в Болдино во время эпидемии – Ред.).
У нас культурный бум, как Вы выразились, или революция, хотя это слово уже утратило свой смысл, или же переворот могут произойти только в супермаркетахи желудке. Кишечная революция (улыбается – Ред.). Поэтому, не уверен, что коронавирусв Армении сможет что-то изменить в плане искусства. В частности, в одном из своих последних интервью я сказал, что для меня было очень грустно, когда я узнал, что люди искусства и литературоведы решили на период самоизоляции в социальных сетях или «ютубе» читать для всех книги. Это показатель того, что книга, литература, и искусство в целом стали просто времяпровождением, поскольку люди остались дома и им нечего делать.
А почему Вы не думали, что люди, напротив, радуются, что у них наконец-то появилось время для чтения?
Я это и говорю. Всегда можно сказать, что нет времени. А будет ли у нас переворот в литературе, когда мы не можем найти время на чтение и книги? Это интересно только узкому кругу людей, что говорит только о том, что литература в Армении находится на самом низком уровне. Человек, который любит читать - всегда найдет для этого время. Почему–то всегда его можно найти на соцсети и прочий досуг. Для таких людей вирус стал чем-то вроде алиби. К примеру, когда спрашиваешь почему не покупают книги, то говорят, что из-за вируса не могли выйти из дома. Словом, люди найдут алиби, чтобы только не читать. Но вирус во всяком случае помог им познакомиться с собой, и, если хотя бы 1% это поймет –на мой взгляд, это уже большой плюс.
А что касаемо Вас? Когда внутренняя изоляция, в которой Вы перманентно пребываете дополнилась всеобщей, это как-то сказалось на Вашем творчестве, как с качественной, так и количественной точки зрения?
В период карантина, я закончил свою третью книгу, к написанию которой приступил еще в 2017 году. Она о моем путешествии по Украине. Главный герой попадает в мир крыс. И все происходит именно в этом мире, где его окружают грызуны. В книге очень много символов охолере, чуме. И интересно, что завершил я ее именно в 2020 году, символом которого и является крыса.
И когда нам ждать ее публикацию?
Хотелось бы издать,конечно, в этом году, но пока не вижу смысла, в связи с ситуацией…
Но в целом должен сказать, что невзирая на изоляцию, мой темп остался прежним. Я пишу, когда хочу, и не смотрю по сторонам. К примеру, несколько лет назад повально писались стихи о революции, потому что людям, видимо, не хватало тем, хотя их более чем достаточно. Человек талантливый всегда найдет, о чем писать, и не будет ждать пока мир «подкинет» ему какие-то темы, события.
И вообще считаю себя более аскетичным человеком.Вот год назад, к примеру, открыл для себя поэзию сирийского поэтаX-XIвв. Абу-ль-Аля аль-Маарри— классика аскетической поэзии, к образу которого обращался и наш армянский поэт АветикИсаакян в своей поэме «Абу ЛалаМаари». И когда временами перечитываю написанное мной, ощущаю, что аскетичность в литературе мне очень близка. Это когда говоришь мало, но исключительно то, что считаешь нужным, важным. Люди это называют афоризмами, более глупые - эссеистикой, каждый человек говорит то, что знает. Но я вот думаю, если бы мне пришлось определить свой жанр – я бы назвал это «аскетичной прозой», но вдохновленной именно поэзией. Потому что поэзия - это когда ты используешь минимум слов, но говоришь все. Даже если взять мои книги - в них чуть более 100 страниц. Это всеговорит обаскетичности, ну потому что по жизни я тоже такой.
Когда, например, выхожу с работы - в 99% случаях иду домой, в выходные дни – вовсе не выхожу из дома. Аскетичность – это когда осознанно идешь к минимуму, но это не значит, что ты отказываешься от удовольствий или каких-то других мирских вещей. Просто нет потребности в них.
То есть затворнический образ жизни Вы не склонны вести. Как, к примеру, это в свое сделали Джером Селлинджер, Марсель Пруст.
Затворничество - нет. Потому что, во-первых, я работаю, зарабатываю деньги. Но если бы у меня была возможность зарабатывать, сидя дома - я бы не работал. Когда люди удивляются моим познаниям в литературе, приходя в книжный магазин, то я всегда отвечаю, что этим я зарабатываю. Была бы возможность, сейчас не стоял не разговаривал с вами и не давал бы советов. Затворничество…нет. Аскетичностьмне более близка. Вот к примеру, для меня аскетичным поэтом был и Маяковский. Он хорошо одевался, выходил в мир, но по типу своему был аскетичным. Однако первым и гениальным в этом плане все же является для меня Абу-ль-Аля аль-Маарри, который с 4 лет был слепым, и всю свою жизнь он прожил, ничего не признавая за исключением свободы человеческой, эрудиции, интеллекта.
Арам, у Вас какое-то особое отношение к слепым писателям, поэтам. И Ваша первая книга «Слепая пунктуация»…очень часто возвращаетесь к этой теме. Чем она Вам близка, Вы видите повальную слепоту?
Ну, я думаю, чтодля писателя самое важное – это видеть.
Во всех своих интервью Вы будто бы пытаетесь открыть глаза людям…
Во всех интервью, я в первую очередь хочу открыть глаза себе, новые свои грани и возможности (улыбается – Ред.).
Хочу Вам почесть фрагмент из письма Ивана Тургенева своему другу, в период, когда он пребывал в добровольной изоляции: «Пью утром славный чай — с прекрасными кренделями — из больших чудесных английских чашек; у меня есть и лампа на столе. Словом, я блаженствую и с трепетным, тайным, восторженным удовольствием наслаждаюсь уединеньем — и работаю — много работаю. Например, вчера съел за один присест Декарта, Спинозу и Лейбница; Лейбниц у меня еще бурчит в желудке — а я себе на здоровье скушал Канта — и принялся за Фихте. О блаженство, блаженство, блаженство уединенной, неторопливой работы, позволяющей мечтать и думать глупости и даже писать их». Зная Ваше отношение к литературе и книгам, хотелось бы поинтересоваться кого Вам удалось «съесть» за один присест во время изоляции?
Я многих писателей прочел за это время, и даже возвращался к тем, кого уже читал. В частности, во время изоляции удалось прочесть несколько книг Владимира Сорокина, бельгийского писателя Андре-Марселя Адамека, перечитывал некоторые произведения и то, что ранее не читал у Луи-Фердинанда Селина. Даже к Буковскому обратился, прочел его книгу «Письма о письме»,«Автобиографию» известного сюрреалиста Джорджо де Кирико, очень много книг Марселя Жуандо, Жана Жене.
То есть можно сказать, чтоВы разделяете мнение Ивана Сергеевича о том, что это было блаженное время?
Я бы выразился иначе. Я сам стал блаженным в это время. Точнее, это время сделало меня блаженным.
И в чем же это проявляется?
Я сидел дома, читал книги, писал, и знал, что я окружен пандемией, и в то же время понимал, что она меня защищает от людей.
Арам, а изменились ли после изоляциипредпочтения, вкус людей к литературе?
А у них не было вкуса. Единственное, что изменилось – у людей появились маски и перчатки (смеется – Ред.). Знаете, безусловно, не у всех, но у большинства, я чувствую показушную тягу к литературе, чтению.
Вот в советское время дома людей были обставлены книгами, но когда ты их открывал, то понимал, что к ним и не притрагивались. Самое интересное то, что сменившее их поколение, которое пришло в 90-ых, ина долю которых выпали черные дни, это когда в Арменииотключилиэлектричество - они начали сжигать книги. Потом снова появилось поколение, которое начало для видимости покупать книги. То есть снова настало советское время. И я уверен, что это те люди, которые в случае трудностей будут сжигать эти книги. И я предаю литературу, советуя читать современным варварам. Думаю, надо быть камикадзе чтобы работать в книжном магазине в Армении.
Ну,мне кажется, что все же это Вам нравится. Вы среди книг…
Да нравится, потому что я очень люблю театр абсурда (смеется – Ред.), и таким образом общаюсь с людьми, которые напоминают персонажей Ионеско, Хармса, Беккета.
А кем являетесь Вы в этом театре абсурда?
Я? Не знаю, кто я. Ну раз уж я работаю в книжном магазине консультантом для варваров, значит, я тоже комичный персонаж (улыбается – Ред.). Я тоже герой этой кровавой драмы.
Многие считают драмой ситуацию, в которой оказались из-за пандемии. В частности,то, что им пришлось закрыться в своих домах. А в своей книге «Архитектурная мутация» в одной из последних глав Вы пишете, что хотите, чтобы город в один день исчез. А если отталкиваться от того, что город для Вас в первую очередь, это люди, то в принципе слова оказались пророческими. В один день все исчезли. И после Вы продолжили,добавив, что, когда это произойдет, то для такого события купите билет в первый ряд. Представим, что сейчас Вы сидите в первом ряду, Вы ликуете?
На самом деле я так и не дождался. Потому что это было временным явлением, а не окончательным. Но сперва, конечно, обрадовался, предполагая, что это продлиться вечно. И мне если честно непонятно и чуждо, почему люди все время хотят общаться друг с другом, видеть друг друга. Психологи и социологи объяснят это тем, что человек –существо социальное. Почему тогда все великие люди, которые создавали что-то новое не были социальными? Что они не люди? Почему социум должен состоять из людей, которые ничего нового не делают, не создают. Не знаю, для меня странно, почему люди так зависят друга от друга. Поэтому я и говорю об аскетичности. Знаете, на самом деле, ясчитаю, что люди чем меньше общаются друг с другом, чем меньше знают друг о друге – тем более счастливы. Или к примеру, меньше общаются с родителями, друзьями, или вовсе не имеют друзей – они более счастливы. Я - счастлив.
Но у Вас есть и родные, и друзья…
Да, но эта связь тонкая. Нечто схожее с нитью, за которую держат воздушного змея. При сильном ветре могу улететь…
И Вы счастливы?
Я не знаю, что такое счастливый человек. Наверное, в этом контексте, когда так говорю, в первую очередь имею в виду самодостаточность. Возможно, счастье в самодостаточности. Тогда да, я счастливый человек.
Арам, завершая наш разговор, хотелось бы вернуться к теме пандемии, а именно в ее условиях указаниям Коменданта. Каждый день мы слышим по телевидению, радио, из автомобилей, что нужно носить маски, мыть руки, соблюдать социальную дистанцию. Если бы Вам, как творческой единице, представилась возможность дополнить предписания Коменданта всего одним указанием, что бы это было?
Если люди послушают мое указание, то тогда вовсе сникнет необходимость водить эти машины и вещать. В городе никого не останется.
Ну а если серьезно.
А что им говорить? Что можно сказать помимо того, что нужно носить маски и перчатки?Это напоминает мне фильм Параджанова «АшикКериб»,где главный герой играет на музыкальном инструменте на свадьбе глухих (улыбается – Ред.). Смысл что-то говорить людям, если они не слушают? Некоторые не верят и вовсе. То есть мы должны жить в мире тех, кто верит и не верит. Я же говорю, это большой больной театр абсурда.
Но представьте, что действительно к Вам прислушаются…
Я и говорю, посоветовал бы сделать суицид, но обязательно в масках и с чистыми руками(улыбается – Ред.). Тогда мы и простимся окончательно с театром абсурда