По пятницам Яшкё заходил под мост, вытаскивал из штанов отцовский ремень и начинал хлестать реку наотмашь, крича: «эака-эка - ваись! Костьюга! Эка-эка!». Обессилев, выходил на берег, выливал из резиновых сапог воду и шёл домой, насвистывая одну ему понятную песенку. Так продолжалось всё лето. Яшкё шёл пятнадцатый год. Отец его, Онтонё Ошечев, сильно выпивал - и пару лет назад, как раз в пятницу после работы, утонул под мостом. С тех пор Яшкё стал приходить на это место в летние пятницы и бить воду тем же самым ремнём, которым его наказывал отец за то, что он уродился дурачком. Матери у Яшкё вообще никогда не было, а жил он с теткой Ийей, двоюродной сестрой отца. Если ребятня дразнила его, Яшкё выскакивал из-под моста, страшно мыча, изображая Вайкуля*. Но никого не трогал, а только грозил пальцем.
Я сидел между библиотечными полками, погружённый в чтение, когда тихо сзади подошёл Пушкевич. От него, как обычно, пахло плесенью нежилой избы и дурным самогоном. Михаилу Семёновичу было немногим за пятьдесят, но выглядел он сущим старцем.
- Вижу, вы не только читаете, но и пишите сами! – руки спрятаны за спиной. – Что пишите?
- Стихи. – почему-то сразу сознался я.
- Сти-и-хи! – протянул Пушкевич. А как по-вашему отделить настоящие от графоманских?
- По мурашкам!
- Фу, какой дешёвый штамп. Запомните, молодой человек, если вы собрались стать поэтом, то научитесь говорить только своими словами. Сколько вам уже лет? Пятнадцать? Шестнадцать? Да не важно. Всё начинается с обычной разговорной речи: всегда старайтесь выражать только самого себя, тогда и в творчестве никогда не уйдёте на избитую воду.
- На избитую воду? – перед глазами у меня возник Яшкё с ремнём.
- Именно. Однажды один поэт сказал мне: «Когда я чувствую приближение настоящего поэтического текста, то во рту у меня возникает какая-то особая слюна. Очень необычного состава. Немного липкая, словно мёд – она склеивает мой рот и заставляет забыть о физическом языке. Эта слюна - подарок Бога!» Интересно сказал, не правда ли? А ведь в сущности, что делает поэт – да, правильно, - он продаёт слепому солнцезащитные очки. Но как продаёт! В настоящем поэтическом тексте всегда есть пароль или зашифрованное имя женщины. Ну, или послание. Как в песне - Понимаете? Когда поёшь одно, а передаёшь другое с помощью интонации. Поэт ассиметричен, он словно из двух профилей, потому иррационален. Вот, например, представьте себе монету, на одной стороне которой изображён Яшкё, а на другой – я. Какой из двух профилей настоящий и наиболее всего соответствует этой монете? Ответ неверный. Оба! Если улыбаться только до правого уха, то не значит, что у тебя нет левой половины лица. Я тоже писал когда-то стихи. И много. Но липкая слюна поэта возникла во рту только однажды. Это было четверть века назад на лесосплаве, - правая рука высунулась из-за спины, и я отчётливо разглядел на внешней стороне кисти татуировку в виде половинки солнца, - прямо на середине Печоры. В какой-то момент я не удержал брёвна. Они разъехались. И тогда…Там в воде у самой поверхности струились тёмные волосы и…и огромная, обжигающая зрение, чешуя хвоста. Костьюга. Кость – по комяцки – дева. Дева Реки, ваись - представитель подводного мира. Только один раз была во рту у меня эта слюна. Только раз. Но я не записал ни единого слова тогда, потому что в руках держал багор, а не отточенное гусиное перо. Так-то.» - Пушкевич тяжело зашаркал в другую комнату.
А я бегом бросился к реке, потому что - была пятница.
Яшкё стоял по колено в воде и бил воду. Но только на этот раз он делал это не под мостом, а прямо напротив перевёрнутых лодок. Рубаха валялась на берегу. Костлявая спина, покрытая сине-жёлтыми синяками, словно после последней отцовой порки; тощие, исклёванные красными прыщами руки. Он бил ремнём и кричал: «Эка, эка, Костьюга, ваись!» В нём проснулась, просилась наружу и требовала своего созревающая энергия, и он не знал, что с этим делать. Он просто кричал и плакал, не понимая, что просто становится мужчиной.
Я рванулся прочь. Но ноги сами понесли не прямиком к дому, а к библиотеке. Мне срочно требовалось увидеть Пушкевича.
Он сидел на крыльце библиотеки – пьяный врасхлыст. Между ног стояла бутылка самогона. Он обхватил бутылку татуированной кистью и, подняв над головой, поприветствовал меня. Говорить с ним было уже не о чем.
Я влетел на веранду нашего дома, раскрыл чистую тетрадь и вмиг остолбенел, - там уже была запись: «Бойся избитой воды».
*Вайкуль – в коми-зырянской мифологии водяной царь.
Алексей Витаков