Первое, что мне показала сегодня утром фейсбучная лента, была знаменитая фотография Евгения Халдея «Первый день войны», на ней случайные прохожие на Никольской улице вслушиваются в сообщение о начале войны и пытаются осознать, что происходит и что их ждет. Стало интересно почитать об авторе снимка.
Евгений Халдей родился в 1917 году в еврейской семье в посёлке Юзовка, который через много лет превратился в город Донецк. На первый взгляд ни место, ни время не обещали долгой счастливой жизни. Во время погрома погибла его мама, а он был ранен, но чудом остался в живых, и это первый намёк на то, что у главного сценариста были планы на этого мальчика. И он не подвёл, услышал. То есть маленький подмастерье в фотоателье, конечно, не задумывался о смысле бытия и высоком предназначении, заработать бы на еду. Но к двенадцати годам собрал свой первый фотоаппарат и начал снимать, и пошло, и пошло! Оказалось, что кроме природного чувства композиции, у Халдея есть ещё одно важное для фотографа качество — умение предвидеть отличный кадр, и если нужно, немного поменять окружающую действительность, чтобы этот кадр улучшить. (Кстати, в Древней Греции халдеями называли бродячих предсказателей, так что фамилия, можно сказать, говорящая). Например, фотограф может вовремя пошутить или подкинуть тему для разговора, чтобы люди расслабились и выглядели естественно. Или даже подкупить охрану — за эффектный ракурс на Нюрнбергском процессе пришлось отдать охраннику две бутылки виски (много это или мало?).
Самый известный кадр первого дня войны вышел случайно, хотя и тут пригодилось природное чутьё фотографа. Он из окна редакции ТАСС увидел, как люди слушают обращение Молотова, и сразу же выбежал снимать. Никто из этих людей не ответил на вопрос, о чём они думают, а сам фотограф подумал, что будет и другой кадр, победный. И он действительно получился и тоже вошёл в историю: красноармеец устанавливает красное знамя на крыше Рейстага. Это постановочная фотография, но всё равно живая и правдивая. Получив задание ехать в Берлин снимать победу, Халдей предвидел, что не сможет на месте раздобыть подходящее знамя для фотосъёмки. Тогда он выпросил у одного знакомого казенные красные скатерти для торжественных случаев, а другой помог ему сшить из них флаг. Так что на знаменитом победном снимке на крыше Рейхстага развеваются парадные скатерти из кладовой ТАСС.
А между двумя этими великими фотографиями было много-много других, война глазами фотографа, с разных ракурсов. Есть и во время боя, но больше всего о жизни между боями, лица солдат, какие-то бытовые моменты, разрушенные города и люди, потерявшие близких и вообще всё. Главное, что везде настоящие люди, живые эмоции, всё настоящее. Есть, конечно, и страшные кадры. За излишнюю правдивость Халдея однажды чуть не выгнали с фронта, но главный редактор его отстоял.
А после победы некоторые фотографии Халдея стали вещественным доказательством на Нюрнбергском процессе. В воспоминаниях фотографа есть такая запись: «Я подошёл к немецкой женщине, спросил, кто она и куда идёт. Она ответила: «Я уже не знаю, кто я и куда иду, и ничего у меня не осталось, кроме того, что на мне… А был дом, и семья была. Всё это было, а теперь ничего. Потом, прощаясь, спросила: «Зачем война? Зачем всё это нужно было?» Это «Зачем война?» я слышал за эту войну не раз — и в Будапеште, и в Вене, и в Берлине» (Евгений Халдей «От Мурманска до Берлина»). Сейчас я насмотрелась военных фотографий, и этот же вопрос крутится в голове: «Зачем?»
После войны жизнь Евгения Халдея складывалась не просто. Руководство ТАСС вдруг стала смущать национальность фотографа, и это оказалось важнее, чем все военные и творческие заслуги. Несколько лет он не мог никуда устроиться, никакие издания не принимали его работы, всюду невидимой преградой вставало бесстрастное «нецелесообразно». Но он всё равно продолжал снимать, не расставался с любимой Лейкой — фотографировал свою семью, брался за случайные заказы. Только лет через десять удалось устроиться штатным фотографом в газету Правда. И снова его фотокамера ловила удачные кадры, фиксируя на плёнку моменты из жизни самых разных людей, знаменитых и простых. Но современники не видели в этом ничего особенного, слава военного фотографа стёрлась из памяти. По-моему, отсутствие популярности не очень его расстраивало, он продолжал заниматься любимым делом.
В середине 90х про Халдея вспомнили. Была и персональная выставка, и даже присвоенное во Франции звание рыцаря ордена искусств и литературы. Тогда же удалось разыскать одну из женщин со знаменитого кадра 22 июня, они даже встретились. О чём говорили? Как сложилась её жизнь? Я, к сожалению, не знаю. В 1997 Евгения Халдея не стало, но остались его фотографии. Сейчас они стали классикой, по ним учатся в фотошколах по всему миру. А он был классический самоучка, считал, что снимать нужно душой и сердцем. А мне кажется, что человек, сумевший в детстве почувствовать своё призвание, и не может действовать иначе, всё через душу и сердце.
По ссылке есть немного фотографий Евгения Халдея до и после войны.
https://rosphoto.org/visit-online/collections/rannie-raboty-i-poslevoenny-j-period/?fbclid=IwAR33GI_98Ib3hk0kAvo0F3_RDNk02HP0qt26fDraYuelB0cDLHH1LkQKKaA