Глава 2.
Рита.
Сколько у меня их было – любовей? От нечего делать считал в бессонную ночь любивших меня женщин. Считал без томления и переживаний; проснувшись утром, вспомнил, что отключился на третьем десятке. Опыт не повторял, но число помнил, и думал – много ли? И представить шеренгу непросто, а как всех разом вместить в ощущение? А это только те, кто реально любил меня. Реально.
Были и другие женщины – с которыми изменял тем, кто любил меня. Были и любимые мной, и даже с любовью взаимной – редкость, но мне порой везло. Наверное, с ночи расчётов и стал задумываться о том, как живу, и задавать себе идиотские вопросы – важно ли, к примеру, если бы одной женщиной в моей жизни было бы больше, одной – меньше? Может, все они – до единой – и составляют полноту моего бытия? Был ли у какой из них шанс остаться со мной навсегда, или каждая мелькнула перед глазами в заданности поиска той, с кем можно было разделить ночлег? Насколько закономерно они появлялись в жизни?
Что, вообще, в этих делах есть закономерность? Долгое время не давал покоя ряд случайностей. Однажды отметил взглядом на эскалаторе фигуру симпатичной лицом девчонки – через секунду вдруг поймал себя на мысли, что видел это лицо буквально вчера на Садовой. Лестница тащила меня к выходу из метро, и я даже не стал оглядываться – видел, и видел. Мало ли кого ещё в жизни видел. Через неделю встречаю эту девушку на Невском. Тут уж усмехнулся странности обстоятельств – город слишком мал, чтобы дать разминуться двоим людям. Через какие-то дни встретил её же в ГУМе в Москве! Она шла с молодым человеком по площадке бутиков. Опершись на перила ограждения площадки ярусом выше, я внимательно оглядел девушку – приятная, но вполне обычная внешность; стройная фигура, улыбчивая. Почему встречаю её в четвёртый раз? За месяц! Промысел Божий или одолевают приступы наваждений?
Сам себе бы не поверил, если бы сказал, что встретил её ещё раз. И где – в аэропорту Сочи! В смешанной зоне посадки заметил её силуэт в массе проходивших на борт московского рейса – почти бросился за ней, чтобы, наконец, решить для себя головоломку судьбы; но вход в тоннель преградила сотрудница аэропорта. Я смотрел сквозь стеклянные двери на удаляющийся фантом – на этот раз девушка, кажется, была одна, – показалось, что она обернулась, и с улыбкой посмотрела на меня. Открылась дверь в тоннель к моему самолёту, а я продолжал смотреть вслед знакомой незнакомке.
В душе я – романтик, и, вкупе с качествами авантюрного характера, запросто был способен пуститься в погоню за девушкой – заканчивалась посадка на ещё один московский рейс всё в тот же шереметьевский аэропорт; дело, однако, было в том, что я не испытывал к этой попутчице по жизни никаких чувств. Вообще никаких. Просто было любопытно – что же это за череда совпадений, когда одного и того же человека встречаешь в разных углах страны? Знакомых и приятелей лично я встречал только в тех местах, где только и мог их встретить – на работе, в барах, на каком-нибудь футболе. А здесь повторение свиданий со случайным человеком! Для самоуспокоения дал себе слово познакомиться с этой девушкой, если представится новая встреча.
И встреча произошла – через пару лет. По случаю отдыхал в ресторане с друзьями – рядом за столиком ужинали симпатичные девчонки. Друзья стали приглашать соседок на танец. К девушкам двинулся и я. Вот уж чего не ждал – моя фатальная незнакомка оказалась на расстоянии вытянутой руки! Нас было четверо, девушек – столько же; у нас был именинник, у них – именинница. Концовку вечера, одним словом, общая компания праздновала за сдвинутыми один к одному столами. Романтический танец, желание удивить незнакомку сюжетом о встречах; и её упреждающий рассказ с улыбкой о том, что она видела моё лицо несколько раз – здесь в Петербурге, в Москве, Сочи, и в Риге. «Как в Риге? – переспрашивал я в недоумении. – В какой Риге?» «Два года назад. На улице. Вы были с красивой блондинкой». В Риге – точно, два года назад я был в Риге, и блондинка была. Но почему незнакомка меня видела, а я её – нет? Ещё одна загадка судьбы?
Почему, кстати, незнакомка? «Меня зовут Маргаритой». Красивое имя, красивая девушка. «Видела, что вы с удивлением смотрите на меня; и сама была удивлена совпадением. Всё не получалось познакомиться» – смех Маргариты щекотал ухо; её упругое стройное тело притягивало ответный смех и дружеские прикосновения моих рук. Честно, дружеские – в какой-то момент флирта я вдруг понял, что не вспыхнул страстью, как спичка («А должен был вспыхнуть? – пьяным шёпотом спрашивал я сам у себя, пока объявлялся очередной согласованный тост за именинников. – История встреч привлекла единственно своей необычностью»), а просто воспринимал девушку как давнего приятеля («Могу я называть вас на «ты»? «Ну, конечно, – после стольких-то лет встреч!» «Ты всё время смеёшься. А Ритой?» «Хоть Марго!»), с которым можно говорить о чём угодно.
Естественным образом компания перебралась из ресторана в однокомнатную квартиру какой-то из подруг Риты – и там пили и танцевали, а под утро улеглись, кто где, на расстеленной по всему полу комнаты импровизированной постели. Безобразий не было, если не считать, что один из моих друзей с умилительно настойчивым видом просил хозяйку квартиры пройти с ним в ванную комнату. Хозяйка, может, не была против; но понимала, что с этим уходом будет потеряна часть почти детского веселья. Веселье было сохранено, и все расположились на полу.
Помню, что до того, как заснуть, лежал, обнявшись с Ритой; мы о чём-то шептались; помню, что поцеловал её несколько раз, и она меня целовала. А как не целовать шею, щеки и даже губы, если лежат в объятиях друг друга два почти обнажённых тела; и, смеясь, что-то шепчут, шепчут на ухо друг другу. Именно друг другу – мы чувствовали себя друзьями, и не видели предосудительного в объятиях и поцелуях. Останься мы в комнате одни, поцелуи, наверняка, стали бы более жарки – энергия молодости взяла бы своё – но я почему-то был рад, что всё именно так идёт от сердца и почти добродетельно. Через какой-нибудь час наш шёпот стал утихать. Спал я, не спал – сказать не могу. Открывая глаза, я видел улыбку Риты – она гладила ладонью моё лицо. Я целовал её ладонь, и вновь закрывал глаза.
Поутру все расходились по домам, стараясь поменьше смотреть в лица других – обычное дело похмельного утра. На клочке бумаги Рита записала номер телефона – «Звони, если захочешь». Она не предлагала тут же сделать обоюдный созвон – то есть мне давалось право выбора в продолжении знакомства. Этим правом я воспользовался сполна – ни разу не позвонил Рите. Может, боялся расплескать сложившуюся гармонию отношений; может, пожелал оставить статус-кво ситуации, когда мистика переживаний не оказывается раскромсанной возможными конфликтами быта; может, просто меня всё устраивало в моей личной жизни, и я не хотел в тот момент впускать в неё новые впечатления.
Может, я боялся разочароваться в Рите, или разочаровать её в себе? Примеры в жизни видел разные. Помню, как в гатчинской рюмочной сокурсник пьяно рыдал над тарелкой с хлебом и солёными огурцами: «Люблю её, но! Но! – сокурсник махал перед моим носом пальцем. – Спит по утрам до двенадцати, ребёнка совсем забросила. Толстеть стала. Лучше бы она вышла за тебя – вы же встречались когда-то». Люба? Обаятельнейшая, остроумнейшая Люба, с которой мы, взявшись за руки, недели две белых ночей целовались, целовались, целовались? Обошли тогда весь город, пили, пели, и снова целовались на каждой лавке и у каждого фонарного столба. Толстеть! Быстро всё меняется в жизни. Ну, уж нет – пусть для меня Люба остаётся изящной щебетуньей. Чрезвычайно, кстати, деятельной. И я для неё останусь безалаберным мальчишкой, готовым всеми способами развлекать подругу ночи напролёт.
Но каково значение моих встреч с Ритой? Неужели, мы должны были познакомиться именно в тот месяц, а не двумя годами позже, когда между нами могло возникнуть лишь чувство дружбы, но не любви? Что за чушь! Почему не познакомились сразу? Никакой, кстати, любви я не чувствовал к ней в период тех мимолётных свиданий – и смысла их я совсем не понял. Познакомься мы тогда, и между нами могла возникнуть любовь? Если так, то шанс был упущен, и через два года осталось лишь любопытство. Трудно сообразить всю эту комбинацию. Видно, я никогда не пойму жизнь. Успокаивает лишь то, что её не поймут и остальные.