С именем академика Ивана Петровича Павлова связаны выдающиеся достижения в области физиологии. И всеми своими научными открытиями ученый обязан самым обыкновенным собакам, дворнягам, которые стали настоящими его помощниками, солдатами науки.
«Да, немножко постигли собачью натуру», - говорил он, находясь в зените славы. «Поймали мы это все у наших собачек», - бывало, скажет И. П. Павлов, когда обнаружит что-то новое. А если дело не ладится, задумается: «Надо будет поискать у наших собак».
Сам Иван Петрович, как отмечали его ученики и сотрудники, очень любил подопытных животных, он старался сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь каждой собаке. В Институте экспериментальной медицины впервые в истории была создана специальная операционная для собак. Когда собаки старели и работать с ними было нельзя, они оставались в питомнике как бы на пенсии с полным пайком.
Как-то в лабораторию И. П. Павлова прибыла баронесса Мейендорф - фрейлина императрицы и председательница Российского общества покровительства животным. Она хотела лично ознакомиться с условиями, в которых содержатся подопытные собаки.
С неохотой оторвался И.П. Павлов от дел и вышел к закутанной в меха придворной даме. Недовольная таким приемом баронесса обратилась вскоре к военному министру с письмом, в котором говорилось, что опыты над животными ничего не дали и дать не могут науке и жизни. На этом основании был сделан вывод, что их производство необходимо ограничить до крайнего минимума и притом поставить под строгий контроль членов Общества покровительства животным. Военный министр поручил конференции Военно-медицинской академии дать заключение по письму баронессы. Конференция академии назначила компетентную комиссию, в которую вошли И. П. Павлов и Н. П. Кравков.
Ответный доклад комиссии носит явные признаки горячего павловского темперамента.
«Нужно не иметь ни капли совести, - сказано там, - чтобы, одеваясь в меха и перья, ежедневно поедая всевозможных животных и птиц, разъезжая на холощеных лошадях, участвуя в охотах, словом, принося страдания и гибель тысячам живых существ для удовлетворения своих прихотей, в то же время упрекать ученых в страданиях, которые они причиняют животным во имя науки. Нет, господа! Ищите других случаев для проявления своей нежности к животным, не смейте развязно решать вопросы, касающиеся всего человечества и всех его грядущих поколений. Можно дойти до такого унижения науки, чтобы запретить ученым опыты над животными и тем самым остановить рост наших знаний о жизни здорового и больного организма. Но ни какими запрещениями невозможно уничтожить в человеке жажду познания жизни и страстного желания - облегчить мучения больного!» И далее Иван Петрович добавил: «Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я слышу в себе едкий упрек, что грубой рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но это переношу в интересах истины, для пользы людям...»
У ученицы академика И.П. Павлова Марии Капитоновны хранился особый альбом, в котором ученый писал письма... лабораторным собакам, подбадривая их, хваля, благодаря.
«Джон! Не осрамись, голубчик, - говорилось в них, к примеру, - дальше веди себя, как раньше. За прошлое благодарю. И. Павлов». Или: «Есть у тебя, сонюля, соплюк, заслуги - старайся и дальше». А то и коротко: «Надеемся, Мампус».
Ему доставляло огромное удовольствие общаться с лабораторными животными. Если случалось работать с лягушкой, часто оговаривался и называл ее собакой.
Давайте вспомним о собаках, которые внесли свой вклад в историю, послужили на благо человечества, и будем беречь и заботиться о наших четвероногих друзьях!
.