Сегодня мне хочется рассказать историю. Про Раду, которая любила дождь. День резвый, погода меняется с грозы на солнце с периодичностью в час. Только на улицу соберешься, как прилетает туча с дождем, на дороге реки, не выйти. А следом ветер высушивает тротуары, но планы на день уже изменены. Я отменила прогулку, чтобы не мокнуть. А вот моя старая приятельница очень любила дождь в июле. И пышки.
Она и сейчас любит. Все с ней в порядке, надеюсь. Подругами особыми мы не были, хоть и делились в юности своими юными секретами и переживаниями. Встречались в основном в общем кругу друзей. И часто получалось, что мы с ней от компании чуть отделялись, и начинали вечное наше – а ты как? Через пару лет знакомства добавилось – а он как?
Последний раз виделись как раз в июле, два года назад. Встретились случайно в «Пышечной» на Желябова. Называю это заведение так по привычке. Улица сегодня именуется Большой Конюшенной. И пышечная эта – одно из немногих мест ленинградского прошлого, своеобразный раритет. Народу всегда много, пышки горячие, кофе из титана и чуть атмосферы тех лет. Зашла я туда вовсе не потому, что была голодна или являюсь страстной поклонницей исторической советской еды. Просто начался дождь, а я без зонта.
Мы друг друга узнали: Рада? – Лена? Ну конечно, как мы рады! Засмеялись каламбуру, как и двадцать восемь лет назад. Смех ее только стал ниже, хрипотца в голосе появилась и небольшая складочка возле губ, которая делала ее лицо немного грустным. А так и не скажешь, что перед тобой дама за полтинник.
Модно одета, стройная, легкая. И золотой свет от волос. В юности мы шутили, тебе надо было назвать себя Златой, а не Радой. А она отвечала, что Злата – это слишком прямолинейно, и жить надо не золотом, а радостью. Дело в том, что по метрике она была Раисой. Имя ей не нравилось, но ведь мы не выбираем. И когда пришла пора паспорт получать, каким-то чудом уговорила паспортистку записать ее на новое имя.
Между пышками и кофе, стряхивая сахарную пудру с пальцев, мы разговорились. Вспомнили наши традиционные вопросы. Ты как? Рада рассказала, что приходит сюда каждый год в июле. Примета у нее такая. Если в июле будет дождь и пышки – то это к счастью.
Я вспомнила, как она однажды, по большому секрету поведала мне, что у нее романтические отношения. Да не роман, а романище! Причем запретный. Потому что он старше ее на двадцать лет. То есть ей было 19, а ему 39. Ну да, с высоты сегодняшних пятидесяти, сорокалетний мужчина вовсе не кажется пожилым, а тогда, в юности, это было, мягко говоря, пикантно.
Познакомились они как раз в июле, в проливной дождь. Был выходной и маман выпроводила доченьку на прогулку. Жили они в коммунальной комнате недалеко от Сенной. Рада знала, что если мать ее так усиленно уговаривает «пойти воздухом подышать, погода какая», значит на подходе новый папочка. Обиды не держала, отношения у них были дружеские, просто уходила на пятичасовую прогулку в любую погоду, а если везло, то встречалась с друзьями.
Ливень застал ее в начале Московского проспекта. Хляби небесные разверзлись, она не успела и зонта раскрыть. А потом, рукой махнула, все равно вымокла, сняла босоножки и шла под дождем. Мимо ехали машины, проспект и в 1989 году был оживленный. Остановилась на переходе. Вдруг перед ней затормозил зеленый жигуленок. Дверца открылась, и из машины выскочил Он. На ходу раскрывая зонт, он бросился к Раде и быстро проговорил: «Поехали есть пышки!»
Рада растерялась, какие пышки, куда ехать. Но Он уже держал над ней зонт. Повеяло теплом и надежностью. Сама не заметила как села в машину. Да и ноги замерзли, честно говоря. Познакомились. Витя действительно ехал в Пышечную, ту, которая на Московском, недалеко от Техноложки.
Звали его Витольд (это по паспорту), он всегда упрощал свое имя при знакомстве, а позже уточнял. Это было обязательно. Все должно быть точно, учет и расчет – близнецы братья, шутил он. Что с ним в тот день случилось, что за порыв, он и сам не мог объяснить. Просто увидел девушку небесной красоты в потоках дождя и понял, что ее надо спасать и оберегать. Любить - в общем и целом.
Он очень старался. Как настоящий инженер-кибернетик, просчитывал все ее желания. Стоило ей только подумать о чем-то, это непременно сбывалось. Мы ей дружно завидовали, когда она прибегала на наши посиделки то с новой сумочкой, то в новых сережках. Витольд, как настоящий волшебник мог достать что угодно. Но и заработать тоже мог, это правда.
Рада с жаром говорила: «Представляешь, он честен со мной! Говорит, что женитьба не входит в его жизненные планы. Его устраивают такие отношения, потому что он эгоист. И, тем более, что у него уже есть опыт несчастливой семьи, больше он не хочет». На его плечах – дом, дочь и престарелая мамочка. Рада для него стала отдушиной.
Наши споры затягивались за полночь. Честный или подлый? Может, поматросит и бросит. А с другой стороны, если счастлива, то, как говорится, от добра добра не ищут. Живи да радуйся. Рада же просто ждала.
Ждала его из командировок, с работы. Ждала его звонка. Бежала на свидания в любое время дня и ночи. Чаще к нему приезжала, но иногда и он приходил. Тогда Рада отправляла свою маму к подругам – «давно не виделись, и чай вместе попьете и наговоритесь всласть». Встречались неровно, то днями напролет вместе, то неделями врозь. Рада не роптала, привыкла. Но с нами общаться перестала, некогда. Да и мы все постепенно обзавелись семьями, не до девчоночьих досугов стало.
Окончательно съехались они в девяносто пятом. Рада воспряла – вот оно настоящее семейное счастье. Витоша настоял, чтобы она ушла с работы и полностью занималась домом и мужем. А «художничать» она сможет и дома, не обязательно на службе числиться. Рада к тому времени получила образование и стала дипломированным художником. И картины у нее в тот период самые светлые получались, их все раскупили настоящие коллекционеры. А они понимают. Это был золотой период, так назвала это время Рада.
«А сейчас ты пишешь, Рада?» – спросила я. Я вспомнила ее рисунки, они были прекрасны. Рада замолчала, затихла. Складка у губ стала четче. Нет, она не берет кисть в руки уже 4 года, с тех пор, как не стало ее Витоши. И из того времени она может себе позволить только июльский дождь и пышки. А так все нормально, она жива.
Пышечная на Московском давно уже закрыта. Поэтому она приходит сюда, на Конюшенную. Пытается вспомнить тот день. Точнее, не забыть. Как родилась их любовь в дожде и солнце. Как она почувствовала, что стала мир видеть, как настоящий художник, потому что рядом был ее Витя, Витольд, Витоша.
Пышки были съедены, кофе выпит. Мы вышли на улицу. На небе облака всех оттенков – от кипельно-белого до глубокого серого. Красота, если посмотреть. Дождь мог начаться в любую минуту. Но это же хорошо, июльский дождь. Может, и правда, он принесет счастье. Пусть и в воспоминаниях.