Николай Бурляев – уникальный актер. В кино он дебютировал в 13 лет в фильме Андрея Кончаловского. А мировую известность получил, снявшись у другого Андрея – Тарковского. И это случилось еще до окончания театрального училища имени Б.В. Щукина.
Фильм «Военно-полевой роман», где он сыграл главную роль, удостоен десятков международных наград, а в Югославии Бурляев получил приз «За лучшую мужскую роль». Всего на счету актера 53 работы в кино.
– Николай Петрович, как вы, школьник, попали сначала Кончаловскому, а потом к Тарковскому?
– Шел 1959-й. Мне всего 13 лет. Я по знакомому маршруту возвращался из школы. В это время Андрей Кончаловский вышел из ресторана «Арагви», присел на парапетик около памятника Юрию Долгорукому, который установлен около моего дома на улице Горького, 60. Когда я поравнялся с режиссером, он подозвал меня и заявил: «Ты мне нужен», что меня насторожило – родители твердили: «Опасайся незнакомых людей на улице, они крадут детей». Андрей увидел мою настороженность и заметил: «Не бойся меня. Я ищу такого мальчика, как ты, все лето». Он рассказал, что заканчивает ВГИК и для режиссерского дипломного фильма ищет именно такого подростка, как я. Показал студенческий билет, где я прочел: «Андрей Михалков, студент ВГИК». Спустя годы этот эпизод Кончаловский описал в своей книге. Короче говоря, я снялся в короткометражном фильме «Мальчик и голубь», где меня и увидел Тарковский.
Два Андрея были друзьями, вместе написали сценарий фильма «Иваново детство». Кинодебют Кончаловского «Мальчик и голубь» завоевал на Международном кинофестивале в Венеции «Бронзового льва св. Марка» как лучший детский фильм.
– Правда, что в вашем роду были актеры?
– Да, мои бабушка и дедушка. Они работали с Остужевым, Тамариной. А старший брат Борис стал актером еще в детстве, снялся в 7 фильмах: «Судьба барабанщика», «Два друга», «Семья Ульяновых» и др. Я был с ним на премьерах.
– Вашей успешной актерской карьере не помешало то, что вы заикаетесь?
– Заикаюсь с 5 лет. Из-за этого, естественно, не думал об актерской профессии. В фильме «Мальчик и голубь» виден этот мой недостаток. Сейчас, когда я стал профессионалом, понимаю, как нужно работать, чтобы не было заметно дефектов речи. Позже узнал, что успешные актеры Александр Остужев, Борис Хмельницкий тоже заикались.
– Что вам запомнилось со съемок в своем дебютном фильме?
– С интересом участвовал в кинопроцессе. Я был самый младший, поэтому мне приходилось бегать за водкой для старших. По сценарию нужно было солнце, а в Москве в ноябре у меня изо рта шел пар, поэтому мы гонялись за ним по всему СССР. Съемки проходили в Киеве, Одессе и Молдавии.
В один день со мной снимался великий артист Евгений Урбанский. После фильмов «Коммунист», «Баллада о солдате» он уже был знаменит, но участвовал в съемках дебютного фильма Андрея, потому что они дружили. Только он мог сняться в эпизоде без текста так, что слова и не были нужны. Одну из ролей в картине играл актер театра имени Моссовета Владимир Шурупов, известный зрителям по фильму «Я шагаю по Москве». На съемках мы с ним подружились.
– Трудно вам далась роль Бориски в «Андрее Рублеве»?
– После «Иванова детства» Тарковский пропал на два года. Потом неожиданно позвонили и сказали, что Андрей Арсеньевич специально для меня написал роль в «Андрее Рублеве». Обрадовался, но когда прочел сценарий, то роль Фомы, ученика Рублева, который ходит за ним, как бледная тень, моет за ним кисти, мне не понравилась. Я видел себя в роли литейщика колоколов. После проб на роль Фомы я попросил Тарковского, чтобы он меня попробовал на Бориску. В ответ услышал, что я еще маленький. Я не сдавался, настаивал, на что он резко ответил: «Нет. Я сделал для тебя Фому, что ты не хочешь играть?». Как я мог ответить дорогому мне режиссеру? Тогда стал просить о помощи оператора Юсова и консультанта фильма, известного искусствоведа Савву Ямщикова. Он предложил: «Андрей, поспорим на ящик шампанского, что ты утвердишь Колю на роль Бориски!». Поспорили. Андрей надел на меня рванье, причем сам рвал на мне одежду, приговаривая при этом «сыр рокфор», что означало: гениально. Повесил на меня крест. И я увидел, что он завелся, начал работать со мной, тогда и понял, что буду утвержден.
Вспоминая съемки, расскажу такой эпизод. Была очень эмоциональная сцена, которую мне нужно было сыграть, а Андрей ходил около меня и хохотал. Потом взял клизмочку, которой продувают пленку от соринок, и начал ею дуть на оператора Юсова, на помрежа. И все хохочет. Я ему говорю: «Андрей, мне сейчас нужно играть сложную сцену, скажи что-нибудь, поработай с актером». На что он отвечает: «А ты знаешь, что ответил Рене Клер журналисту, который спросил: «Как вы работаете с актерами?». «Я с ними не работаю, я им плачу деньги». Вот тебе платят твои 120 рублей, и ты работаешь». Я растерялся, а он тут же перестал шутить, подошел ко мне и стал, как всегда шептать. У Тарковского был свой метод работы с актерами.
– Читал, что после фильма «Мальчик и голубь» вас, подростка, пригласили играть в театр имени Моссовета в дуэте с народным артистом СССР Николаем Мордвиновым. Как это случилось?
– Прошло около года после фильма «Мальчик и голубь», я уже снимаюсь у Кончаловского. Неожиданно позвонил Владимир Шурупов и говорит: «Коля, я тебя предложил на роль в нашем театре. Не пугайся, но твоим партнером будет Николай Дмитриевич Мордвинов». Народный артист СССР, орденоносец, лауреат трех Сталинских премий! Помню, как пришел в театр с дрожью и думал: «Как я, заика, буду играть с самим Мордвиновым? А там ведь еще на сцену выходят кумиры поколения – Орлова, Марецкая, Плятт, молодая тогда Ия Савина». Мордвинов был не таким, как я его представлял. Лысый, небольшого роста, тихий, скромным человек. В театре я был как сын полка, меня все любили. С Мордвиновым мы играли несколько лет.
Особенно меня тронуло, когда после премьеры спектакля «Ленинградский проспект» он сделал мне подарок. Это была коробочка от монпансье, которую он сточил, сделал перегородки и положил туда кисточки, остальное пространство заполнил гримом.
Когда Николай Дмитриевич умер, мне дали прочесть книгу его дневников. Я с волнением открыл ее: «Мой партнер по «Ленинградскому проспекту» профессиональный артист Коля Бурляев сегодня смотрел, как я играю в «Маскараде», а после спектакля Пришел ко мне, сел напротив и смотрит заплаканными глазами. Молчал, молчал, да и бросился мне на шею. Разговорился, сказал: «Я первый раз в жизни плакал. Такое я вижу в первый раз», – подчеркнул он, как будто ему лет 50–60. Вот и молодому моему партнеру тоже ясно, что иначе существовать в спектакле не стоит».
Такое приятно было читать!
Спустя полвека я узнал, что Тарковский верил в меня. В прошлом году мне прислали его интервью, которое он давал в Латвии после фильма «Андрей Рублев». В нем есть такие слова: «Я взялся за этот фильм, потому что у меня был Коля Бурляев». Услышав такое, я обомлел...
Эти люди передавали мне факел служения искусству, которое я не предал. Поэтому отказываюсь сейчас играть в кино, нет хороших сценариев. Не хочу участвовать в омерзительном рыночном кинопроцессе. У нас идет предательство того, что мы достигли в прошлом веке, когда наше кино смотрел весь мир. Как при тоталитарном режиме можно было снимать, как Тарковский, Бондарчук, Герасимов, Шукшин, Панфилов, Михалков, Иоселиани?
Артур МЕХТИЕВ
